С Миро я столкнулся возле входа в ресторан, в котором мы все встречались.
– Нашел сумку? – спросил он после приветствия.
– Нет ее, – ответил я. – Я все квартиры осмотрел.
– Осмотри еще раз, – посоветовал Миро. – Если хочешь, я вместе с тобой поезжу.
За столиком уже сидели Ван Гог с Роденом, а также молодой человек неопределенного рода занятий, которого все звали «Марик» – Марк Шагал.
Ван Гог: Ну что, так и будем висеть в кабаках, ничего не предпринимая?
Шагал: Ты о чем, Винсент?
Ван Гог: Тебя, Марк, это тоже касается. Речь идет о двух самоубийствах.
Роден: Винсент считает, что последует третье, четвертое…
Шагал: Понятно. Винсент рассказывал мне о своих опасениях.
Миро: А если мы просто уберем Яблонскую?
Роден: А если это просто самоубийства?
Шагал: Убийство Яблонской – проще сказать, чем сделать. Она – звезда. Я не стал бы с этим связываться.
Миро: Мы можем обойтись и без тебя.
Шагал: Пойми меня правильно, Жоан. Во-первых, она женщина. Во-вторых, мне нравится, как она поет…
Ван Гог: А как она посылает наших друзей на тот свет, тебе нравится?
Роден: Вам нужно остыть, ребята. Вы так серьезно обсуждаете убийство Татьяны! Придите в себя! У нас нет никаких доказательств того, что она причастна к самоубийствам.
Миро: Завещание Дали – лучшее доказательство. Она стоит за Тренингом. Она присвоила себе все деньги.
Роден: Каждому из нас выгодна смерть другого. Не нужно начинать то, что наверняка закончится обоймой трупов.
Ван Гог: Начало уже положено. И, заметь, не нами!
Роден: Я отказываюсь продолжать эту тему. Я – против. Это мое мнение, и ты его слышал.
Шагал: Огюст прав – вы рано начали этот разговор.
Миро: ОК, давайте дождемся, пока еще кто-нибудь из нас полезет в петлю! Какие у нас были планы на сегодня?
Роден: Собирались после ужина сыграть в бильярд.
Миро: Кокс будем нюхать? Тогда поехали ко мне.
Как только совершили первый подход к кокаину, сразу же решили звонить проституткам. Шагал принялся трезвонить моделям легкого поведения, которыхназывал богинями. Девочки пообещали приехать через сорок минут. Я закурил сигарету и вышел на балкон. Миро жил на площади Толстого, и с балкона его квартиры удобно было наблюдать вечернюю кутерьму возле кабачков. Ван Гог тоже вышел на воздух.
– Что ты думаешь по поводу Яблонской? – произнес он.
– Мне нужно еще несколько дней, чтобы ответить тебе, – сказал я.
– У нее может не оказаться этих нескольких дней.
– Вы действительно собираетесь убить ее?
– Пока Роден против этого, мы этого не сделаем, – сказал Ван Гог. – Но я думаю, мы сумеем его переубедить. Яблонская слишком вызывающе себя ведет.
– Ты говорил с вдовой Пикассо? – я меняю тему разговора.
– По поводу шахмат и книг? – он смотрит вдаль, словно забыв про меня на долю минуты. – Я не буду разговаривать с ней об этом.
– Почему? – удивился я.
– Парни, идите нюхать! – прокричал Миро из комнаты.
Раздался звонок, вслед за которым появились четыре девицы. Все они были одинаково длинноноги, улыбчивы и худощавы. И, главное, они были одного роста, что особенно меня удивило.
Девушек было четверо, нас пятеро. Так получилось, что я оказался один в ванне с холодной водой. Я качался на волнах, заплывая все дальше, и с проходивших мимо яхт мне салютовали яркими флагами.
– Здесь занято? – женский голос.
Голая девочка лет шестнадцати, с торчащей грудью и плоским животом, забрызганным спермой.
– Залазь, – предлагаю я.
– Холодная! – ежится она, опускаясь в воду рядом со мной. При этом ее нога касается моей.
– Я добавлю горячей.
– Ты кто? – спрашивает она.
– В смысле?
– Их я всех знаю, – она кивает в сторону комнаты, где, судя по звукам, набирала обороты странная оргия. – А тебя вижу в первый раз.
– Я – писатель, – говорю я.
– Что же ты пишешь?
– Детектив.
– Я читаю иногда детективы, – призналась она. – А о чем твоя книга?
– Сложно сказать, – признаюсь я.
– Тогда о ком? – она формулирует вопрос иначе.
– Обо всех, кого я знаю. О Ван Гоге, о Родене, о Миро. Обо мне. О тебе, если захочешь.
– Не хочу, – она даже отодвинулась от меня, создав несколько миниатюрных волн. – Я не хочу участвовать в детективе.
– Я тоже не хочу, – сказал я.
– Ты забавный, – никогда раньше мне не говорили, что я забавный. Слушая ее голос, я испытывал неведомые ранее импульсы, идущие из потаенной глубины солнечного сплетения.
– Знаешь, такое редко бывает… – я с трудом подбираю слова. – Бывает,встречаешь какого-то человека, случайно, в дурацкой ситуации, и тут же понимаешь, что этот человек близок тебе, находится с тобой на одной волне… Понимаешь, о чем я говорю?
– Понимаю, конечно, – она улыбнулась уголками глаз.
– Сделай мне, пожалуйста, минет.
Ван Гог лежал на диване с сигарой в зубах, Шагал валялся на ковре, время от времени вяло хватая проститутку, сидевшую рядом с Роденом, за ноги, которые та свесила с кресла, в котором курила, всецело отдаваясь этому занятию. Две девушки сидели на корточках возле невысокого столика, убирая со стеклянной столешницы остатки кокаина.
– Нужно за коксом послать, – предложил Шагал.
– Я позвоню, – ответил Миро, появившись в дверях комнаты.
– И закажи еду, плиз, – попросил Ван Гог.
Гулкие часы пробили в коридоре одиннадцать.
Ван Гог встал с дивана, закутался в халат и босиком вышел на балкон.
– Ты идешь, Альбрехт?
Я завернулся в простыню и пошел за ним.
– Ты слишком медленно продвигаешься, – произнес Винсент, выпустив облако дыма с резким запахом.
– Неизвестно, что искать и где искать, – возразил я. – Поэтому мы топчемся на месте.
– Где искать? Ищи здесь. Что искать? Ищи убийцу.
– Нелегко найти убийцу, когда речь идет о самоубийствах.
– Встреться с Яблонской снова. Позвони ей прямо сейчас, – он достал из кармана халата телефон и протянул его мне.
– Я не помню номер, – сказал я.
– Я помню, – ответил Ван Гог.
