— Мы все равно не успеем перебраться через стену, — сказал Хальдор. — Кто-то один должен остаться на свободе, слышишь?
Стена была уже рядом. В пыльных лопухах лежала веревочная лестница, по которой они проникли в Город. Сзади топали стражники. Судя по выкрикам, доносившимся из соседнего переулка, скоро они должны были выскочить прямо сюда.
Внезапно стена шевельнулась и медленно раскрылась, как ворота, пропускающие телегу с запряженной в нее лощадью. И в проеме этих «ворот» они увидели девочку лет девяти, черноволосую и светлоглазую, в красном платье с продольными золотыми полосами. Ее волосы были заплетены в четыре косы. Она стояла, широко расставив босые ноги и разведя в сторону руки, обращенные ладонями к стене.
— Альдис! — крикнул барон.
— Скорее, — отозвалась девочка, задыхаясь. — Я видела ваш сигнал. Я не смогу долго так держать стену.
Хальдор с силой оттолкнул от себя барона.
— Беги!
— Скорее, — повторила Альдис. Глаза ее туманились, она дрожала от наряжения, как струна.
Стражники орали уже совсем близко. Хальдор с трудом побежал к стене. Ему только казалось, что он бежит; на самом же деле он еле шел. Воздух вокруг был сухой и горячий и чересчур густой, он все время ударял по лбу и над ушами. Хальдор увидел, что барон и мастер Гисли уже скользнули в спасательную щель. Он хорошо понимал, куда ему нужно идти, продираясь сквозь плотный воздух. К ясной и чистой вертикальной полоске леса, к двум детским лицам брата и сестры. Хальдор слабо кивнул им, чтобы их успокоить — он знает, он понимает, куда ему идти. Барон дернулся, словно хотел вернуться, но кто-то удержал его. Хальдор не понял, кто именно. Он видел теперь только одно лицо брата, белое, с багровой полосой подсыхающей крови из раны над левой бровью.
Неожиданно разрыв в стене содрогнулся.
— Я не могу больше держать! — хрипло закричала Альдис. — Я не могу больше!..
Беззвучно сомкнувшись, стена ушла высоко в небо. Грязные разводы, трещины, покрывшие кирпич, лохмотья мха и расковырянной плесени — Хальдор видел их хорошо. И не было больше ничего, кроме этой глухой стены. Ни барона, ни Альдис, ни мастера Гисли. Хальдор качнулся и упал перед ней лицом вниз.
19
Словно тяжелый тряпичный мяч ударил его по голове, и сил после этого не осталось. Можно сколько угодно знать, что вокруг стоит толпа непонятно галдящих оборванцев с мокрушинской окраины и разъяренных стражников, но если ты потерял много крови и собрался умирать, ты все равно останешься один во всей вселенной.
Его куда-то поволокли. Он хотел попросить, чтобы ему дали умереть спокойно, но на жалобное мычание пленника никто из стражников не отреагировал, и Хальдор снова погрузился в свой полет сквозь вечность.
Полет был оборван скоро и грубо. Хальдор с отвращением понял, что брошен на доски пола в караульном помещении — том самом, откуда они с бароном только что так блистательно вырвались. Господа стражники облили его водой и теперь с интересом смотрели сверху вниз — что дальше будет. В розовом тумане Хальдор увидел туповато-оживленную физиономию начальника мокрушинского поста. Он сидел боком на столе, покачивая ногой в сапоге. Вероятно, симпатичный мужик, вдруг ни с того, ни с сего подумал Хальдор. Он слегка завозился в грязноватой луже воды.
— Ага, живой, — радостно рявкнул симпатичный мужик и махнул кому-то рукой.
Сверху обрушилась щедрая водная лавина. Она была холодная, мешала дышать и конца ей не предвиделось. Когда Хальдор счел себя уже утонувшим, пришло спасение — ведро опустело. Он шумно перевел дыхание. Это вызвало новый приступ самодовольства у симпатаги Каскоголового.
— У меня не сдохнешь, — сообщил он.
хальдор с трудом покосился на сапог, болтавшийся слева от него. Под сапогом он обнаружил ножку стола и уцепился за нее. Подержавшись немного, он набрался мужества и сел. Каскоголовый дружески помог ему, подхватив его за шиворот.
И тут дверь поста раскрылась, и вошла женщина. Хальдор даже задохнулся. Она была прекрасна — стройная, с пышными ярко-желтыми волосами, с огромными фальшивыми рубинами в ушах, в чем-то белом, полупрозрачном, пронизанном золотыми нитями. Высокий пояс из мягкой золотистой кожи перетягивал неотразимо гибкую талию. А далее — море синих воланов и туфли. Туфли на прелестно постукивающих каблучках.
Женщина щебетала. Голос у нее был чуть хрипловатый, загадочный. Небрежно повернувшись спиной к восхищенным солдатам, она обращалась к командиру поста, называя его «милый». Он перестал качать ногой и выпустил Хальдора. Это была его жена. Он гордился ею. Она была пленительна, и все ему завидовали.
Даже умирая, Хальдор не мог не узнать это лицо — одновременно детское и порочное. Машинально он пробормотал ее имя — Раварта. Женщина, вздрогнув, прекратила щебетать и уставилась на мокрую окровавленную личность, скорчившуюся на полу возле стола. Хальдор заметил, что в ее глазах мелькнул страх. «Почему? — тупо подумал он. — Ведь ей-то нечего бояться». Раварта отвернулась от него, покусывая губу.
Произошло то, чего она постоянно опасалась: из небытия вынырнула эта тень. Хальдор. Два человека могли рассказать ее мужу правду о ее прошлом — ничтожный пьяница Гисли, если его еще не доконала белая горячка, и исчезнувший неведомо куда Хальдор. Ну, Гисли-то она быстро поставила на место, перестав с ним здороваться, и он принял это, как должное, чурбан. А Хальдор… Свалился на ее голову — грязный, растерзанный, весь в кровище… Сейчас брякнет что-нибудь, и ее жизнь, с таким трудом налаженная, опять пойдет под откос.
Но у Хальдора не было сил на то, чтобы что-либо брякнуть. Он снова закатил глаза, проваливаясь в неизвестность. Раварта поглядела на него, покачивая головой и ощущая приятную тяжесть своих серег. «Бедняга, — подумала она, — откуда ты взялся и где ты был все это время? Недалеко же ты ушел…» Она вдруг увидела его на кухне дома Гисли: молчаливо уткнувшись в тарелку, он что-то устало жует, даже не замечая, что она опять забыла посолить лапшу. Если разобраться, никто не относился к ней лучше, чем Хальдор. Муж не в счет. Муж просто не знает, кто она такая и откуда. Он-то думает, что она горничная из почтенного ремесленного дома, которая потеряла работу, сирота и т. п. А с Хальдором они одного поля ягоды. Дети городской помойки.
Только молчи, заклинающе подумала Равата, обращая свой мысленный призыв к бесчувственному Хальдору. Я все устрою, если ты будешь молчать.
Хальдор потерял точку опоры и тяжело рухнул на бок, ударившись головой о ножку стола.
— Милый, — заговорила Раварта. сверкнув улыбкой, — а это что за труп?
— А… — ответил Каскоголовый. — Скандалист один. Допрыгался. Мне показалось, что он по приметам похож на одного мерзавца, которого разыскивают… Тебе это неинтересно.
Раварте это было неинтересно. Она присела на стол рядом с ним и выдохнула ему в ухо:
— Я тебя люблю.
— Поговорим дома, хорошо?
Каскоголовый бережно отстранил ее от себя.
Она слезла со стола, деликатно стукнув по доскам пола каблучком. И тут же отдернула ногу.
— Кровь! — воскликнула она. — Тут все в кровище! Великие боги, у вас тут человек умирает!..
Она склонилась над Хальдором и порывисто перевернула его на спину. У него посинели губы. Раварта яростно посмотрела на четверых солдат, стоявших возле входа.
— Ты! — сказала она одному из них. — Живо топай, куда я скажу!
