— Брысь, Серафин, — сказала она развалившемуся на кресле коту и усадила нас в своей скромной гостиной. Кот спрыгнул вниз и прошелся, сохраняя важную неторопливость. Затем он уселся на пол, подобрал свой хвост, обвив его вокруг аккуратно составленных лапок, и уставился на нас с тем же выражением спокойного оценивания, как и его хозяйка.
— Мой мальчик, Джек, сообщил мне, что вы придете, — начала она. — Вы — мистер Фрейзер, а вы — мистер Джедсон, — правильно определила она. Причем это был не вопрос, а, напротив, утверждение. — Вы хотите знать свое будущее, я полагаю? Какой способ вы предпочитаете: по руке, по звездам или кости?
Я собирался исправить ее ошибку, но Джедсон вмешался раньше:
— Думаю, что мы предоставим выбор метода вам, миссис Дженнингс.
— Хорошо, тогда по чайным листьям. Я поставлю чайник, это не займет и минуты.
Она засуетилась на кухне. Мы слышали ее легкие шаги, шлепающие по линолеуму, стук и грохот посуды — приятная деловитая дисгармония. Когда она вернулась, я осведомился:
— Надеюсь, мы не нарушаем ваш распорядок дня, миссис Дженнингс?
— О нет, нисколько, — уверила нас она, — я люблю выпить чашечку чая по утрам, после этого бодрее себя чувствуешь. Я должна вынуть любовный фильтр из огня — это не займет много времени...
— Прошу прощения?..
— Впрочем, он может и подождать, ничего с ним не случится.
— Формула «Зекербони»[8]? — поинтересовался Джедсон.
— Боже мой, конечно нет! — она была просто сражена таким предположением. — Я никогда не стану убивать эти безобидные маленькие создания. Зайцы, ласточки и голуби, — как могло такое прийти в голову! Уж не знаю, о чем только думал Пьер Мора, когда вносил этот рецепт в книгу. Вот бы я отодрала его за уши! Нет, я использую Эмула компана, апельсин и серую амбру. Это даже более эффективно.
Джедсон спросил, не пробовала ли она когда-нибудь сок вербены. Она пристально посмотрела ему прямо в лицо, прежде чем ответить:
— Ты и сам обладаешь даром, сынок. Я не права?
— Немного, мадам, — ответил он спокойно, — может быть, совсем немного.
— Он будет расти, твой дар. Подумай, как ты им пользуешься. А что касается вербены, то это действенное средство, ты и сам это знаешь.
— Не будет ли так проще?
— Конечно, будет. Но если простой метод станет известен всем и каждому и все начнут им беспорядочно пользоваться, — это плохо. Ведьмы умрут с голоду, поджидая клиентов, — хотя это может быть и неплохо! — она наморщила одну бровь. — Но если ты желаешь именно простоты, то нет нужды обращаться даже к вербене. Вот, — она протянула руку и прикоснулась к моей руке. — Bestarberto corrumpit viscera ejus virilis[9].
He знаю, насколько точно я смог воспроизвести ее слова. Может, и перепутал что-нибудь.
Но у меня не было времени подумать о заклинании, которое она произнесла. Я был полностью захвачен странными событиями, происходившими со мной. Я влюбился, самоотверженно, восхитительно влюбился — в Бабушку Дженнингс! Я не хочу сказать, что она вдруг стала выглядеть как красивая молоденькая девушка, нет. Я по-прежнему видел ее маленькой, сморщенной старушкой с личиком хитрой обезьянки, достаточно древней, чтобы годиться мне в прапрабабушки. Но это не имело никакого значения. Она была она — Елена Прекрасная, о-которой-мечтают все мужчины, объект вечного романтического поклонения.
Она улыбнулась мне в лицо улыбкой, полной тепла и поразительного все понимания. Все было прекрасно. Я был определенно счастлив.
— Я не буду смеяться над тобой, мой мальчик, — сказала она мягким голосом и прикоснулась к моей руке во второй раз, прошептав что-то.
В одно мгновение все прошло. Она снова была такой же, как и любая другая приятная старушка, которая любит печь пирожные для своих внучат и помогать заболевшим соседям. Ничего не изменилось, даже кот не успел моргнуть. А романтическое очарование уже ушло. Но как жаль!
Чайник вскипел. Она заспешила на кухню и вскоре вернулась с подносом, уставленным всякими вкусностями к чаю: блюдо с пирожными, тонкие ломтики домашнего хлеба, намазанные свежим маслом.
После того, как каждый выпил по чашке чая со всеми полагающимися церемониями, она взяла у Джедсона чашку и внимательно исследовала остатки.
— Там нет больших денег, — объявила она, — но тебе много и не надо; приятная, насыщенная жизнь,
Она коснулась чашки своей ложечкой, и по поверхности напитка пробежала небольшая рябь.
— Да, у тебя есть дар и потребность понимания тоже, но я вижу, что ты занимаешься бизнесом вместо того, чтобы совершенствовать высокое искусство или хотя бы просто искусство. Отчего же?
Джедсон пожал плечами и ответил, полуоправдываясь:
— Есть работа, которую должен кто-то делать. Я ее и делаю. Она кивнула:
— Да, это так. Понимание необходимо в любом деле, и ты достоин его. Нет нужды спешить, времени достаточно. Когда появится дело по тебе, ты узнаешь
Я показал ей чашку. Она одно мгновение изучала ее, а затем сказала:
— Ну, у тебя нет такого ясного дара, как у твоего друга, но у тебя будет достаточно вдохновения для твоей работы. А большего ты бы и сам не захотел, поскольку я вижу здесь деньги. Ты будешь богатым, Арчи Фрейзер.
— Не видите ли вы там каких-либо препятствий в моем бизнесе в настоящий момент? — быстро вставил я.
— Нет, сам посмотри, — она пододвинула мне чашку. Я наклонился и заглянул внутрь. В течение нескольких секунд мне показалось, что я смотрю сквозь чашку и вижу некую живую картинку. Я ее сразу же узнал. Это было точь-в-точь мое заведение, вплоть до царапин на грузовых воротах, где неуклюжие водители фургонов проезжали слишком близко к углам.
Но там было пристроено новое крыло с восточной стороны участка, и еще два прелестных новых пятитонных самосвала стояли во дворе, и на них было написано мое имя!
Пока я смотрел, я увидел самого себя, выходящего из дверей офиса и направляющегося погулять по улице. На мне была новая шляпа, хотя костюм был тот же, что и сейчас, в гостиной миссис Дженнингс. Еще был галстук в клеточку, из шотландского пледа цветов моего клана. Я протянул руку: точно такой галстук был на мне сегодня. Тут миссис Дженнингс сказала:
— Достаточно на сегодня, — и я обнаружил, что смотрю просто на донышко чайной чашки.
— Ты же видел, — продолжала она, — что бизнес не будет тебя тревожить. Что же касается любви, женитьбы, детей, здоровья и болезней или смерти, — посмотрим.
Она коснулась поверхности чайных листьев кончиком пальца — листья тихонько раздвинулись. Она пристально посмотрела на них в течение одной секунды, бровь ее наморщилась в беспокойстве. Она начала говорить, видимо, обдумывая свои слова, и снова посмотрела в чашку. В конце концов она произнесла:
— Я что-то не до конца понимаю. Там не совсем ясно, на нее падает моя собственная тень.
— Может, я посмотрю, — предложил Джедсон.
— Не лезь не в свое дело!
Я даже удивился такой неожиданной грубости. Затем она накрыла чашку рукой и повернулась ко мне с видом сострадания в глазах:
— Там не совсем ясно. У тебя два возможных варианта в будущем. Доверь своей голове управлять своим сердцем и не терзай душу тем, что все равно невозможно. Тогда ты женишься, обзаведешься детишками и обретешь успокоение.
На этом она оставила данную тему и сказала уже нам обоим:
