— Скажите ей, что, если она захочет, я выстрою камин в моем доме, где она сможет жить, когда захочет.
Миссис Дженнингс одобрительно кивнула и заговорила снова. Я почти что понял ответ саламандры, но миссис Дженнингс перевела:
— Ты ей нравишься. Ты позволишь ей приблизиться к тебе?
— А это мне не повредит?
— Не беспокойся, здесь — нет.
— Тогда — хорошо.
Она нарисовала знак 'Т' между двумя нашими кругами. Саламандра следовала прямо за кинжалом, как кошка в открытую дверь. Затем она закружилась вокруг меня и легонько коснулась моих рук и лица. Ее прикосновение не жгло, а скорее пощипывало, я как бы ощущал ее вибрацию непосредственно, а не в виде тепла. Она проплыла перед моим лицом. Я погрузился в мир света, в самое сердце северной Авроры. Поначалу я боялся вздохнуть, но потом все же решился. Никакого вреда мне это не причинило, только пощипывание несколько усилилось.
Странное дела: с тех пор, как саламандра коснулась меня, у меня больше не было ни одной простуды. А до того я обычно сопел носом всю зиму.
— Достаточно, достаточно, — услышал я голос миссис Дженнингс. Огненное облако вышло из моего круга и вернулось в свой. Музыкальная дискуссия подошла к концу, и они почти сразу же пришли к общему мнению. Миссис Дженнингс удовлетворенно кивнула и произнесла: — С этим покончено, дитя огня. Ступай! Она повторила ту самую формулу, что и для короля гномов.
Ундина показалась не сразу. Миссис Дженнингс снова взялась за свою книгу и стала читать из нее монотонным шепотом. Я даже начал засыпать — в шатре было немного душно, — когда вдруг кот принялся шипеть. Он уставился в центр круга, зубы у него были ощерены, спина выгнута дугой, а хвост распушен.
В круге было нечто бесформенное, нечто капающее и распространяющее склизкую влагу по всей поверхности магического круга. Оно издавало зловонный запах рыбы, морских водорослей, йода и вдобавок светилось влажным фосфорическим светом.
— Ты опоздала, — сказала миссис Дженнингс, — ты получила мое послание, почему же ты ждала, пока я заставлю тебя появиться?
Ундина издала вязкий, хлюпающий звук, но ничего не произнесла.
— Очень хорошо, — сказала миссис Дженнингс твердо, — я не стану с тобой спорить. Ты знаешь, чего я хочу. Ты сделаешь это!
Она встала и схватила большую свечу из центра круга. Пламя взметнулось жгучим факелом в целый ярд высотой. Она ткнула им из своего круга в ундину.
Раздалось шипение, как бывает, когда вода попадает на горячее железо, и булькающий вопль. Она тыкала факелом еще и еще. Наконец она остановилась и посмотрела на ундину, которая лежала на земле, вздрагивая и втягивая все свои выступающие части вовнутрь.
— Этого довольно, — объявила миссис Дженнингс, — в следующий раз ты будешь более внимательна к своей госпоже. Ступай!
Ундина, казалось, просто ушла в землю, даже грязь после нее высохла.
Когда все было закончено, миссис Дженнингс сделала нам знак войти в ее круг и разрезала наши круги разрешающим знаком кинжала. Серафин легко перепрыгнул из своего маленького круга в большой и, громко урча, потерся о ее колени. Она повторила бессмысленную серию слогов и звонко хлопнула в ладоши.
Раздался шум, снаружи явно происходила какая-то возня. Пологи шатра вздымались и потрескивали. Я слышал бульканье воды и треск огня, и поверх всего этого шум торопливых шагов. Миссис Дженнингс поворачивала голову из стороны в сторону, и там, куда падал ее взгляд, стена шатра становилась прозрачной. Я видел мелькающие сцены невообразимой суматохи.
А затем вдруг все стихло с поразительной внезапностью. Тишина звенела в ушах. Шатер исчез, мы стояли на грузовом дворе перед моим главным складом.
Он был на месте! Он вернулся, вернулся невредимым, без единого следа повреждения от огня или воды. Я бросился со всех ног через главные ворота туда, где стоял мой офис. Он тоже был на месте, как и прежде, витрины сверкали на солнце, а наверху, под крышей висела моя вывеска:
АРЧИБАЛЬД ФРЕЙЗЕР
Вскоре оттуда вышел Джедсон и неторопливым прогулочным шагом направился ко мне.
— Чего ты кричишь, Арчи? — он дотронулся до моей руки.
Я уставился на него. Я и не заметил, что, оказывается, ору во все горло.
В понедельник утром я, как обычно, занимался своим бизнесом. Я думал, что все уже вернулось на свои места и мои беды закончились. Но оптимизм был несколько преждевременным.
Вообще-то не происходило ничего такого, за что можно было бы зацепиться — так, обычные превратности бизнеса, мелкие заботы, которые вклиниваются в работу и несколько замедляют дело. Собственно, ничего, стоящего упоминания, и не произошло, кроме одного: все это стало случаться слишком часто. Видите ли, в любом бизнесе, который ведется на основе последовательной менеджерской политики, потери из-за непредвиденных обстоятельств должны постепенно выровняться на некотором среднем уровне в течение года — примерно как в прошлом году. Вы учитываете это в своих расчетах. Но у меня стало происходить столько разных мелких инцидентов, что это съело все проценты от прибыли.
Однажды утром два грузовика не завелись. Мы так и не смогли отыскать никакой поломки. Я был вынужден отправить их в мастерскую и арендовать другой грузовик на время ремонта. Мы выполнили все наши поставки, но мне пришлось уплатить за аренду грузовика, за ремонт моих грузовиков и за четыре часа сверхурочной работы водителей по полуторной цене. В итоге я потерял уйму денег в тот день.
На следующий день я заканчивал деловые переговоры с человеком, которого пытался заполучить уже в течение двух лет. Сделка не была особенно важной, но она открывала дорогу к хорошему бизнесу в будущем, поскольку мой партнер владел значительной долей доходной собственности: несколько кортов и один или два жилых дома, а также контролировал несколько коммерческих «углов» и оптации[11] на ряд удачно расположенных участков по всему городу. У него также часто появлялись заказы на ремонт и строительство новых зданий, которые он мог бы размещать у меня. Если бы я ему понравился, он мог стать моим постоянным заказчиком, причем с немедленной оплатой заказов, то есть это был тот самый случай, когда можно себе позволить работать за сравнительно небольшой процент прибыли.
Мы стояли в выставочном павильоне, что рядом с моим офисом, и беседовали, и уже почти достигли соглашения. Там же, рядом находился стенд не выгорающих на солнце красок — примерно в трех футах от нас. Банки с краской были уложены в аккуратную пирамиду. Клянусь, что ни один из нас не прикасался к ней, но она все же свалилась на пол, да еще с таким грохотом, от которого молоко киснет.
Это само по себе было достаточно досадно, но на этом «сюрприз» еще далеко не закончился! Крышка с одной из банок слетела, и мой предполагаемый клиент был обрызган красной краской с головы до ног. Он даже взвизгнул. Я боялся, что он в обморок упадет. Мне удалось отвести его обратно в офис, где я безуспешно размазывал пятна краски по его костюму носовым платком и одновременно пытался его успокоить. Он был на взводе как физически, так и душевно.
— Фрейзер, — ярился он, — вы должны сжечь того клерка, который сшиб эти чертовы банки! Поглядите на меня! Этот костюм стоит восемьдесят долларов, и он полностью испорчен.
Не торопитесь, — сказал я примирительно, сам тоже сдерживая свой темперамент. Я никогда не
