– Капитан, ваше положение командира так называемой «научной экспедиции» дает вам право приказывать медицинской службе охранять человека, за которого вы в ответе. Но я не понимаю, на каком основании вы осмеливаетесь вмешиваться в дела моего министерства? Ведь Смит – это просто клад для науки!
– Да, сэр.
– В таком случае, – министр науки обернулся к Верховному министру по делам мира и безопасности, – Дэвид, распорядитесь, пожалуйста, чтобы к Смиту пропустили профессора Тиргартена, доктора Окадзиму и остальных. Министр по делам мира взглянул на капитана Тромпа. Тот покачал головой.
– В чем дело? – спросил министр науки. – Вы ведь сказали, что он не болен!
– Выслушайте капитана, Пьер, – попросил министр по делам мира. – Говорите, капитан.
– Смит не болен, сэр, – терпеливо начал разъяснять ван Тромп, – но и здоровым его назвать нельзя. Он не адаптирован к земному тяготению. Здесь он весит в два с половиной раза больше, чем весил на Марсе, и его мышцам не справиться с такой нагрузкой. Смит не привык к атмосферному давлению, которое мы здесь считаем нормальным. Он не приспособлен ни к чему земному, для него здесь все – сплошные перегрузки. Черт возьми, господа, я сам устал, как собака, хоть и родился на этой планете!
Министр науки посмотрел на капитана с осуждением:
– Вполне естественно, капитан, идет адаптационный период. Я тоже побывал в космосе и все это испытал. И молодой человек по имени Смит… Капитан ван Тромп решил, что больше не стоит сдерживаться. Потом можно будет оправдаться усталостью: он чувствовал себя так, как будто приземлился на Юпитере. И капитан перебил министра:
– О-о! «Молодой человек»! «Человек»! Да как вы не понимаете, что Смит – не человек?!!
– Что?!
– Смит – не человек.
– Вот как? Поясните свои слова, капитан.
– Смит – разумное существо земного происхождения, но он не человек, а марсианин. Мы – первые люди, которых он увидел. Смит думает и чувствует по-марсиански. Его воспитало племя, совершенно не похожее на нас. Смит не может отличить мужчину от женщины. Он – человек по рождению, но марсианин по воспитанию. Если вы спешите уничтожить этот, как вы выразились, клад, – зовите ваших дубинноголовых профессоров! Пусть Смит сойдет с ума раньше, чем привыкнет жить в сумасшедшем мире; я же умываю руки. Свою задачу я выполнил.
– И с честью выполнили, капитан, – вступил в разговор Генеральный Секретарь Дуглас. – Если вашему человекомарсианину нужен денек-другой, чтобы привыкнуть к Земле, я думаю, наука подождет. Пит, не обижайтесь на капитана: он устал.
– Есть дело, которое не может ждать! – возразил министр средств массовой информации.
– Да, Джок?
– Господин Секретарь, если мы в ближайшее время не покажем марсианина по стереовидению, начнутся беспорядки.
– Пожалуй, вы преувеличиваете, Джок. Мы включим в информационные выпуски марсианский материал. Завтра – награждение капитана и всего экипажа, а послезавтра, когда капитан отдохнет, – его рассказ о полете. Министр покачал головой.
– Что не годится, Джок?
– Люди ждали, что им привезут настоящего марсианина. Раз его не привезли, нужен хотя бы Смит, причем немедленно.
– Вам нужен живой марсианин? – Генеральный Секретарь Дуглас обернулся к ван Тромпу. – Вы снимали марсиан?
– Мы перевели на них километры пленки.
– Чего же вам еще, Джок? Нет живых марсиан – показывайте фильмы. Да, капитан, марсиане не выступали против вас?
– Нет, сэр, но они нас и не приветствовали.
– Не понял?
Капитан ван Тромп подыскивал ответ.
– Видите ли, сэр, говорить с марсианином – все равно что кричать в лесу. Вы не получите ответа: ни да, ни нет.
– Вы привели с собой вашего лингвиста, как его там?…
– Доктора Махмуда, сэр? Доктор Махмуд нездоров. У него нервный срыв. («Читай: «мертвецки пьян», – подумал капитан ван Тромп.) – Космическая эйфория?
– Да, пожалуй. («У-у, сухопутные крысы!»).
– Ну что ж, побеседуем с ним, когда ему станет лучше. А заодно пригласим нашего юного гостя Смита. Я думаю, это будет полезно.
– Возможно, – с сомнением произнес ван Тромп.
…А юный гость изо всех сил старался выжить. Невыносимое давление чужого мира стало ощущаться меньше, когда его поместили в мягкое гнездо. Сердце и легкие едва справлялись с усиленной гравитацией, приторно густой и невыносимо горячей атмосферой. Смит боролся. Он отвел все три уровня на управление дыханием и работой сердца. Через некоторое время, когда пульс и дыхание замедлились, Смит решил, что можно уделить внимание и другим проблемам. Он выделил часть второго уровня для наблюдения за своим организмом и окружающим пространством, а остальное использовал для осмысления последних событий. Нужно было не только приспособиться к новому миру, но и попытаться понять его.
С чего начать? С того, как он покинул Марс? Или с того, как очутился в этом гнетущем мире? Смит снова болезненно ощутил жар и грохот, которыми встретила его эта планета. Нет, он еще не готов все это осмыслить! Назад! Назад! К тому моменту, когда он впервые увидел чужаков, впоследствии оказавшихся соплеменниками. Нет, еще дальше, в то прошлое, когда он с ужасом осознал, что он – чужак. Назад, к самому началу!
Смит мыслил не так, как мыслят земляне. Его обучили основам английского языка, но английский был нужен ему, как он был бы нужен индусу для объяснения с турком. Английский был для Смита сложным кодом, с помощью которого можно лишь приблизительно выразить мысли. Образы и ассоциации, возникавшие в его мозгу, невозможно было привести к земным: они были порождены иной культурой.
В соседней комнате доктор Тадеуш играл в криббедж с Томом Мичемом, приставленным к Смиту в качестве сиделки. Одним глазом доктор смотрел в карты, а другим – на датчики. Увидев, что пульс у Смита упал до двадцати ударов в минуту, Тадеуш бросился в его комнату. Мичем вскочил следом. Гидравлическая кровать тихо покачивалась. Смит казался мертвым.
– Позвать доктора Нельсона! – приказал Тадеуш.
– Есть, сэр! – мгновенно отозвался Мичем. – А, может, сделаем электрошок, док? – неуверенно добавил он.
– Позвать доктора Нельсона!!
Мичем выбежал. Тадеуш смотрел на пациента, не решаясь прикоснуться к нему. Вошел доктор Нельсон. Он двигался тяжело и неловко, как человек, долго пробывший в космосе и еще не привыкший к земному тяготению.
– Что случилось?
– Две минуты назад, сэр, пульс и температура пациента резко упали.
– Что вы предприняли?
– Ничего, сэр, согласно вашему указанию.
– Хорошо, – Нельсон посмотрел на Смита, потом на датчики, такие же, как в соседней комнате. – Будут какие-нибудь изменения – дайте мне знать. Он собрался уходить. Тадеуш испуганно промямлил:
– Позвольте, доктор…
– Что – «доктор»? Какой диагноз вы ему ставите?
– Это ваш пациент, и мне не хотелось бы…
– Ваш диагноз?
– Хорошо, сэр. Это, скорее всего, шок, травматический шок, за которым последует смерть.
