Чужой в стране чужих

бесчисленное множество раз с тех еще времен, когда начал работать в администрации Хардинга, всегда говорил это искренне, и всегда ему верили.

Он с большим сожалением покинул эту комнату, погладив на прощанье Лапушку и сказав ей те же слова.

Они отправились к матери Фатимы.

– Босс, солнышко! – она поцеловала его и похлопала по животу. – Я вижу, кормят вас как следует.

– Не всегда. Я видел твою дочь. Чистый ангел.

– Хорошенькая девочка, правда? Мы хотим продать ее в Рио.

– Я думал, что в Бейруте рынок лучше.

– Стинки говорит, что нет. Продадим ее, чтобы освободить место. – Она приложила его ладонь к своему животу. – Чувствуете? Мы со Стинки сделали мальчика. Сейчас не время для дочерей.

– Мариам, – осуждающе сказала Патти, – нельзя так говорить.

– Прости, Патти. О твоем сыне я так говорить не буду. Тетушка Патти – леди, и грокает, что я – нет.

– Я тоже это грокаю, маленький чертенок. Но если вы соберетесь продавать Фатиму, я дам в два раза больше, чем тебе предложат.

– Обговорите это с тетушкой Патти. Единственное, что мне разрешили, это видеть ее иногда.

– И ты вовсе не беременна, так что смело можешь оставлять ее у себя. Дай-ка мне поглядеть в твои глаза. Хм… возможно.

– Не возможно, а так оно и есть. Майк грокнул это очень тщательно и сказал Стинки, что он сделал мальчика.

– Откуда ему знать? Я, например, не совсем уверен в твоей беременности.

– Она правду говорит, Джубал, – заверила его Патриция. Мириам поглядела на него с бесконечным терпением во взоре.

– Прежний скептицизм, босс? Майк грокнул это, еще когда мы были в Бейруте, раньше, чем мы со Стинки поняли, что у нас получилось. Майк позвонил нам. Поэтому Стинки взял в университете саббатикал <Subbatical (англ.) – каждый седьмой год, когда профессор университета свободен от лекций>, и вот мы здесь.

– И что вы тут делаете?

– Работаем. Тяжелее, чем мне приходилось у вас, босс. Мой муж – сущий рабовладелец.

– А что за работа?

– Они пишут марсианский словарь, – ответила Патти.

– Марсианско-английский? Полагаю, это непросто.

– Нет-нет! Это было бы просто невозможно. Марсианский словарь на марсианском. У марсиан никогда не было словарей. Они им не нужны. Моя работа – чисто механическая. Я пишу то, что они говорят. Майк и Стинки – в основном, Стинки – разработали знаки для обозначения марсианских фонем, – всего восемьдесят один знак. Мы переделали пишущую машинку IBM, используя и нижний, и верхний регистры… Босс, милый, как секретарша я теперь ни к черту не гожусь. Я уже привыкла к марсианскому расположению букв на машинке. Любите вы меня такую? Если вы крикните «Ко мне!» – я примчусь, но ничего не смогу сделать. Но я могу готовить… и у меня есть другие таланты.

– Я буду диктовать на марсианском.

– Вы сможете, когда Майк и Стинки с вами позанимаются. Я грокаю. Да, Патти?

– Ты верно говоришь, мой брат.

Они вернулись в номер Джубала. Кэкстон предложил перейти в более тихое место и повел Джубала за собой.

– Похоже, вы сняли чуть не весь этаж.

– Весь отель, – ответил Бен. – Номера четырех классов: секретарские, президентские, королевские и одноместные, соединенные вместе. Попасть в них можно только с нашей посадочной площадки или через фойе… но это небезопасно. Вас предупредили?

– Да.

– Сейчас нам не нужно так много места, но как знать… люди прибывают.

– Бен, как это вы прячетесь так открыто? Персонал отеля вышвырнет вас вон.

– Персонал сюда не ходит. Видите ли, Майк купил этот отель.

– Я думаю, это вовсе никуда не годится.

– Ничего страшного, если только наш пончик шеф полиции не сделал мистера Дугласа своим платным агентом. Майк сделал это через четвертые руки, и Дуглас не стал совать свой нос в это дело. Я думаю, что с тех пор, как Килгаллен завладел моей колонкой, Дуглас перестал ненавидеть меня, хотя и не перестал за мною присматривать. Юридический владелец отеля – один из наших людей Девятого Круга. Он забрал этот этаж в свое распоряжение на весь сезон, и управляющий не стал спрашивать, зачем: он дорожит своим местом. Это прекрасное укрытие. Пока Майк не грокнет, куда мы пойдем.

– Похоже, что Майк предчувствует такую необходимость.

– Я в этом уверен. Две недели тому назад Майк удалил всех из гнезда птенцов, за исключением Мариам и ее дочери. Мариам пока нужна здесь. Майк отослал родителей с детьми в разные города. Я думаю, туда, где он намерен открыть новые храмы. И когда придет время, их будет около десятка. Все очень просто.

– Но ведь вам не на что жить. Вы же потеряли все имущество!

– Нет, все важное сохранено. И ленты с записями Стинки, и хитрая пишущая машинка Мариам… Даже эта ваша дурацкая голова из храма. А еще Майк прихватил одежду и часть денег.

– Ты говоришь, Майк это сделал? – перебил Джубал. – Но ведь он был в тюрьме, разве нет?

– Его тело было в тюрьме, скрюченное в трансе. А сам он был с нами. Понимаете?

– Не грокнул.

– Связь. По большей части он был в голове Джил, но мы все были с ним тесно связаны. Я не могу объяснить, это надо сделать. Когда произошел взрыв, он перетащил нас сюда. Потом вернулся и перетащил все остальное.

Джубал почесал затылок.

– Телепортация, – нетерпеливо сказал Кэкстон. – Что тут так трудно грокнуть, Джубал? Вы же сами говорили, что я должен открыть глаза, когда увижу чудо, и понять его. Я так и сделал, и другие тоже. Только это не более чудесно, чем радио. Вы грокаете радио? Или стереовидение? Или компьютеры?

– Я? Нет.

– Я тоже. Но я мог бы, появись у меня время и желание, выучить язык электроники. Это сложно, но чудом и не пахнет. Телепортация – это просто, если знаешь язык. Вот язык – это действительно трудно.

– Бен, ты тоже можешь телепортировать предметы?

– Я? Этому не учат в детском садике. Я дьякон только потому, что отношусь к Первопризванным. Практически же я не поднялся выше Четвертого Круга. Я только начинаю учиться управлять своим телом. Патти единственная, кто регулярно пользуется тслепортацией… и я не уверен, что она хоть раз сделала это без помощи Майка. Майк говорит, что она и сама может это делать, но она слишком наивна и робка при всей своей одаренности и слишком привыкла прибегать к его помощи. Чего ей, кстати, не следует делать. Джубал, вот что я грокнул: на самом деле нам не нужен Майк… Вы могли бы быть Человеком с Марса. Или я. Майк – это словно первый человек, добывший огонь. Огонь существовал и раньше. После того, как он показал, его уже мог добыть любой, у кого хватало ума уберечься от ожогов. Понимаете меня?

– Я грокнул отчасти.

– Майк – наш Прометей. Но и только. Майк всегда это подчеркивает. Ты есть бог, я есть Бог, он есть Бог. Все, что грокает. Майк – человек, как и все мы. Незаурядный человек. Человек заурядный, научившись тому, что умеют марсиане, объявил бы себя божеством. Майк выше подобных вещей. Прометей… но не более того.