– А ты сентиментальная девчонка. Ну и ладно, обменялись комплиментами. Давай-ка лучше проведем уик-энд в Атлантик-Сити, устроим маленькую оргию. Мы двое… и больше никого.
– Джубал!
– Ага, видишь, насколько хватило твоей благодарности?
– Я готова. Когда отправляемся?
– Хм! Нам следовало бы отправиться сорок лет назад. С другой стороны, ты права: Майк должен обучиться человеческим манерам. Он должен разуваться в мечети, надевать шляпу в синагоге и прикрывать наготу, когда того требует табу, иначе наши шаманы сожгут его за девиационизм
– Я не уверена, что у меня получится. Мне кажется, Майк вообще не сможет понять, что такое цинизм.
– Вот как? Что ж, тогда я приложу к этому руку. Чего он там копается?
– Я посмотрю.
– Минутку. Джил, я объяснял, почему не хочу публично обвинять кого-нибудь в похищении Бена. Если Бен противозаконно задержан (во всей широте этого определения), мы не должны всей толпой гнаться за человеком, который, чтобы избавиться от доказательств, избавится от Бена. Если он жив, дадим ему шанс остаться в живых. Но я предпринял и другие шаги в ту ночь, когда ты пришла. Ты хорошо знаешь Библию?
– Э-э… пожалуй, не очень.
– Она достойна изучения, ибо содержит практические советы почти на каждый вопрос… «Любой, кто творит зло, ненавидит свет…» Это более или менее Евангелие от Иоанна, обращение Иисуса к Никодиму. Я ожидал, что у нас попытаются вырвать Майка: ведь маловероятно, что тебе удалось хорошо запутать следы. Но это уединенное место, и мы не располагаем тяжелой артиллерией. Есть только одно оружие, способное поразить их. Свет. Слепящий прожектор гласности. Поэтому я устроил так, чтобы любая шершавинка здесь становилась достоянием публики. Не мелочью которую можно замять на месте, а крупные плевки. Сразу и на весь мир. Детали не имеют значения – где установлены камеры, что за цепи смонтированы… Но если здесь разгорится драка, она будет показана по трем каналам, а заранее заготовленные письма будут отправлены очень многим государственным деятелям… всем, кому хочется спустить штаны с Его Высокопревосходительства Генерального Секретаря. – Харшоу поморщился. – Но я не могу оставлять все в неопределенности. Когда я все это организовывал, моей единственной заботой было успеть. Я ожидал немедленного нападения. Теперь я думаю, мы обязаны кое-что сделать, по-прежнему оставаясь в круге света.
– Что сделать, Джубал?
– Я мучаюсь над этим вот уже три дня. И ты своим рассказом почти натолкнула меня на некую мысль.
– Мне очень жаль, что я не рассказала вам это раньше, Джубал. Я не надеялась, что мне кто- нибудь поверит. И то, что вы поверили, немного успокоило меня.
– Я не говорил, что поверил тебе.
– Как? Но вы же…
– Я думаю, что ты сказала правду. Но ведь сны – это тоже правда, и гипнотическое внушение тоже. Однако то, что произойдет сейчас в этой комнате, увидят Беспристрастный Свидетель и камеры, которые, – он нажал кнопку, – уже работают. Я не думаю, что Энн можно загипнотизировать, когда она при исполнении, а уж в камерах-то я уверен на все сто процентов. Мы увидим, с каким видом правды мы имеем дело. А после сможем решить, как заставить сильных мира сего сказать 'Б'… и, возможно, сообразим, как помочь Бену. Веди Майка.
Задержка Майка объяснялась просто. Он привязал правый шнурок к левому, встал, запутался, грохнулся на пол и безнадежно затянул узлы. Далее он проанализировал причины своей неудачи, потом неторопливо развязал узел и завязал шнурки как нужно. Его не беспокоило то, что он потратил много времени, только было неудобно, что он не смог проделать правильно то, чему научила его Джил. Он переживал за свою ошибку, несмотря на то, что, когда Джил зашла за ним, все было уже в порядке.
Она успокоила его, причесала ему волосы и повела за собой. Харшоу поднял голову.
– Привет, сынок. Садись.
– Привет, Джубал, – убито ответил Валентайн Майкл Смит и сел.
– Ну, мальчик, чему ты сегодня научился? – спросил Харшоу.
Смит счастливо улыбнулся и с неизменной паузой ответил:
– Я научился сегодня делать гейнер в полтора оборота. Это прыжок, чтобы входить в нашу воду…
– Знаю. Я видел. Держи пальцы плотно, ноги вместе и не сгибай колени.
Лицо Смита приняло несчастное выражение.
– Я сделал неправильно?
– Для первого раза ты делал все отлично. Наблюдай за Доркас.
Смит обдумал сказанное.
– Вода грокает Доркас. Она радуется ему.
– Ей. Доркас – «она», а не «он».
– Ей, – поправился Смит. – Значит, я говорю неверно? Я читал в «Новом интернациональном словаре английского языка» Вебстера, третье издание, Спрингфилд, Масачусетс, что мужской род в разговорной речи включает в себя женский. В «Законодательстве о контрактах» Хэгуорта, пятое издание, Чикаго, Иллинойс, 1978, на странице 1012 говорится…
– Погоди, – перебил Харшоу. – Мужские формы включают женские, когда ты говоришь вообще, но не тогда, когда ты говоришь о определенном человеке. Доркас всегда «она» и никогда не «он».
– Я запомню.
– Лучше запомни… или ты спровоцируешь Доркас доказать тебе, что она действительно женщина. – Харшоу вдруг задумался. – Джил, этот парень спал с тобой? Или с кем-нибудь из вас? Джил поколебалась, потом ответила бесцветным голосом:
– Насколько я знаю, Майк вообще не спит.
– Ты не ответила на вопрос.
– Значит, можете догадаться, что я сделала это нарочно. Как бы то ни было, он не спал со
– Ммм… Ну и черт с этим, у меня чисто мужской интерес. Майк, чему ты еще научился?
– Я научился двум способам завязывать шнурки. Один хорош только когда ложишься. Другой – когда идешь гулять. И я выучил спряжения. Я иду, ты идешь, он идет, мы идем…
– О'кей. Хватит. Чему еще?
Майк восторженно улыбнулся.
– Вчера я научился водить трактор. Блестяще, блестяще, очень красиво.
– Эге? – Джубал повернулся к Джил. – Когда это он успел?
– Вчера, пока вы дремали, Джубал. Ничего страшного. Дюк присматривал, чтобы с ним ничего не случилось.
– Хм-м… Ладно, я верю Дюку. Майк, ты что-нибудь читал?
– Да, Джубал.
– Что?
– Я прочитал, – начал Майк, – еще три тома энциклопедии от «MARYB» до «MUSHE», от «MUSHAR» до «OZON», от 'Р' до «PLANT». Ты не велел мне читать много энциклопедии сразу, и я остановился. Потом я прочитал «Трагедию о Ромео и Джульетта» мистера Вильяма Шекспира из Лондона, потом я прочитал «Воспоминания Джакомо Казановы де Сейгиалта», переведенные на английский язык Артуром Мэченом. Потом я прочитал «Искусство перекрестного допроса» Фрэнсиса Уиллмана. Потом я постарался грокнуть то,
