Чужой в стране чужих

– Ммм… Ладно, позднее прокрутим пленки… Но я удовлетворен. Майк…

– Да, Джубал.

– Где коробка?

– Коробка в … – Смит замолк. – Снова нет слов, Джубал. Мне очень жаль.

– Ничего не понимаю. Сынок, ты можешь вернуть ее?

– Что?

– Ты сделал так, чтобы она исчезла. Теперь сделай так, чтобы она вернулась.

– Как я могу? Коробки нет.

Джубал задумался.

– Если этот фокус станет популярным, это изменит законы о составе преступления. «Я убрал это… ловкость рук и никакого обмана». Майк, на каком расстоянии ты должен стоять?

– Что?

– Если ты будешь в коридоре, а я у окна – тут футов тридцать – сможешь ты убрать эту коробку?

На лице Смита появилось легкое удивление.

– Да.

– Хм… подойди к окну. Положим, мы с Джил стоим на том краю бассейна, а ты здесь. Сможешь ты остановить коробку?

– Да, Джубал.

– Ну… положим, мы с Джил стоим у ворот, в четверти мили отсюда. Это не слишком далеко?

Смит поколебался.

– Джубал, дело не в расстоянии. Это не зрение. Это знание.

– Хм… давай-ка посмотрим, верно ли я грокнул. Расстояние не играет никакой роли. Тебе даже не надо видеть. Если ты знаешь, что существует плохая вещь, ты можешь убрать ее. Так?

Смит, казалось, был в каком-то затруднении.

– Почти так. Но я совсем недавно из гнезда. Чтобы знать, я должен видеть. Старшему не надо глаз, чтобы знать. Он знает. Он грокает. Он действует. Мне очень жаль.

– Не знаю, чего тебе жаль, – проворчал Джубал. – Верховный Министр по делам мира через десять минут объявил бы тебя государственной тайной.

– Что?

– Это я так. – Джубал подошел к панели и взял тяжелую пепельницу. – Джил, постарайся не целиться в лицо. Майк, стань в коридоре.

– Джубал… брат мой… пожалуйста, не надо!

– В чем дело? Мне нужна еще одна демонстрация, и на этот раз я не стану пригибаться.

– Джубал…

– Да, Джил?

– Я грокаю, что тревожит Майка.

– Ну скажи.

– Мы проделали эксперимент, в котором я едва не покалечила вас этой коробкой. Но мы же его водные братья, и одна эта попытка привела Майка в сильнейшее расстройство. Я думаю, в этой ситуации есть что-то очень немарсианское.

Харшоу задумался.

– Пожалуй, этим надо занятая Комиссии по расследованию антимарсианской деятельности.

– Я не шучу, Джубал.

– Я тоже. Хорошо, Джил, я обыграю это дело по-другому. – Харшоу протянул пепельницу Майку. – Попробуй, какая она тяжелая, сынок. Посмотри на эти острые углы.

Смит тщательно осмотрел пепельницу, и Харшоу двинулся дальше.

– Я намерен подбросить ее и дать ей упасть мне на голову.

Майк уставился на него.

– Брат мой… ты сейчас рассоединишься?

– А? Нет-нет! Но мне будет больно… если ты не остановишь ее. Итак, начали! – Харшоу швырнул пепельницу вверх, к самому потолку.

Она достигла высшей точки своей траектории и остановилась. Харшоу поглядел на пепельницу. Чувство было такое, словно он попал в кадр киноленты.

– Энн. Что ты видишь? – хрипло спросил он.

– Пепельница в пяти дюймах от потолка, – бесстрастно ответила она. – Я не вижу ничего, что ее поддерживает. – Она помолчала и добавила. – Джубал, я думаю, что я это вижу… но если камеры не покажут то же самое, я порву свой патент.

– Хмм… Джил?

– Она плавает…

Джубал подошел к приборной панели и сел, не сводя глаз с пепельницы.

– Майк, – сказал он, – почему она не исчезла?

– Но, Джубал, – ответил Майк извиняющимся тоном, – ты же велел остановить ее; ты не говорил, что она должна исчезнуть. Когда я заставил коробку исчезнуть, ты захотел, чтобы она была снова. Я сделал неправильно?

– Нет, ты сделал все точно так, как надо. Я все время забываю, что ты воспринимаешь все буквально. – Харшоу припомнил оскорбления, бытовавшие в годы его молодости, и запретил себе говорить подобные вещи Майку: если он скажет парню что-нибудь вроде «чтоб ты сдох» или «сделай так, чтобы я тебя не видел», Майк, несомненно, воспримет это слишком буквально.

– Я рад, – рассудительно ответил Смит. – Мне жаль, что я не могу заставить коробку быть снова. Мне дважды жаль, что я утерял еду. Но так было нужно. Так я, во всяком случае, грокнул.

– Какую еду?

Джил поспешно вмешалась:

– Он говорит о тех двух людях, Джубал. О Берквисте и том, кто был с ним.

– Ах да, – у Джубала мелькнула мысль, что у него совершенно немарсианские понятия о еде. – Майк, не переживай из-за утери такой «еды». Сомневаюсь, чтобы инспектор мясного отдела допустил ее к продаже. По крайней мере, – добавил он, вспомнив о конвенции Федерации относительно Long Pig <Дословно «длинные (или большие) свинки» – так полинезийцы называли людей, которых съедали>, – их признали бы негодными для еды. Кроме того, у тебя ведь была необходимость. Ты грокнул всю полноту и поступил как надо.

– Мне очень приятно, – в голосе Майка прозвучало громадное облегчение. – Только Старший может быть всегда уверен в правильности действия в месте пересечения… А мне надо много учиться, чтобы выучиться, и долго расти, чтобы вырасти, прежде чем я смогу присоединиться к Старшим. Джубал, можно, я перемещу ее? Я устал.

– Ты хочешь заставить ее исчезнуть? Валяй.

– Нет, этого я не могу.

– Почему не можешь?

– Она перестала быть над твоей головой. Я не могу грокнуть плохого в ее существовании там, где она сейчас.

– О! Хорошо. Делай с ней, что хочешь. – Харшоу по-прежнему не сводил глаз с пепельницы, ожидая, что она переместится так, чтобы быть над его головой и представлять для него угрозу. Вместо этого она скользнула вниз, повисела над панелью и пошла на посадку.

– Спасибо, Джубал, – сказал Смит.

– А? Спасибо тебе, сынок! – Джубал взял пепельницу. Она была такой же, как и всегда. – Да, спасибо тебе. За самое удивительное событие в моей жизни с тех пор, как юная служанка заманила меня на чердак. – Он поднял голову: – Энн, ты видела раньше левитацию?

Она поколебалась.

– Я видела то, что называли телекинезом. Перемещали игральные кости. Но я не математик и не