Чужой в стране чужих

могу свидетельствовать, что это был телекинез.

– Черт побери! Ты откажешься засвидетельствовать, что солнце взошло, если день будет пасмурный!

– Как я могу? Кто-нибудь может зажечь искусственный свет выше облачного слоя. Один парень, с которым я училась, кажется, мог заставить летать предметы не тяжелее канцелярской скрепки, но он должен был перед этим трижды выпить. Я не могла изучить это явление поближе… потому что пила вместе с ним.

– Ты никогда не видела ничего подобного?

– Нет.

– М-м… Что ж, как Свидетель ты мне больше не нужна. Если хочешь остаться, повесь платье на вешалку и тащи сюда кресло.

– Спасибо, не откажусь. Однако в свете лекции о мечетях и синагогах я переоденусь у себя.

– Как хочешь. Растолкай Дюка и скажи, чтобы он занялся камерами.

– Да, босс. Ничего не делайте, пока я не вернусь. – Энн направилась к двери.

– Ничего не могу обещать. Майк, садись рядышком. Ты можешь поднять эту пепельницу? Я хочу это видеть.

– Да, Джубал. – Смит протянул руку и взял пепельницу.

– Нет, нет!

– Я сделал неправильно?

– Нет, это была моя ошибка. Я хотел знать, можешь ли ты поднять пепельницу, не прикасаясь к ней?

– Да, Джубал.

– Ты устал?

– Нет, Джубал.

– Так в чем же дело? Она обязательно должна быть плохой?

– Нет, Джубал.

– Джубал, – вмешалась Джил, – вы не велели ему… вы просто спросили, может ли он.

– О, – на лице Джубала появилось глуповатое выражение. – Майк, не будешь ли ты так добр поднять эту пепельницу, не дотрагиваясь до нее, на фут от панели?

– Да, Джубал. – Пепельница поднялась и повисла в футе от панели. – Ты замеряешь, Джубал? – обеспокоенно спросил Майк. – Если что не так, я передвину ее.

– Прекрасно! Ты можешь удержать ее? Если устанешь, скажи мне.

– Я скажу.

– Можешь ты поднять еще что-нибудь? Скажем, этот карандаш? Если сможешь, сделай.

– Да. Джубал, – Карандаш взмыл к пепельнице. По просьбе Харшоу Майк добавлял все новые и новые предметы к уже парящим. Энн вернулась, подтащила поближе кресло и молча принялась наблюдать. Вошел, таща стремянку, Дюк, бросил сперва беглый взгляд на происходящее, потом присмотрелся повнимательнее и молча уселся на стремянку. Майк наконец сказал:

– Я не уверен, Джубал. Я… – он остановился, подыскивая слово. – Я лишь ученик в таких делах.

– Не надо выкладываться до конца.

– Я думаю, что подниму еще что-то одно. Я надеюсь. – Лист бумаги зашевелился, поднялся… и все парившие в воздухе предметы – штук двенадцать – попадали на пол. Майк был готов расплакаться.

– Джубал, мне страшно жаль.

– Ты должен гордиться. – Харшоу похлопал его по плечу. – Сынок, то, что ты сейчас сделал… – Джубал остановился в поисках сравнения, понятного Майку. – То, что ты сделал, гораздо труднее, чем завязывать шнурки, более удивительно, чем правильно выполнить гейнер в полтора оборота. Ты проделал это, э-э… блестяще, блестяще, очень красиво. Ты грокнул?

Майк был явно удивлен.

– Я не должен стыдиться?

– Ты должен гордиться.

– Да, Джубал, – ответил он с довольным видом. – Я горжусь.

– Хорошо, Майк. Я не могу поднять даже одну пепельницу, не трогая ее.

Майк был изумлен.

– Ты не можешь?

– Нет. Ты научишь меня?

– Да, Джубал. Ты… – Смит смущенно остановился. – У меня снова нет слов. Я буду читать, читать и читать, пока не найду слова. Тогда я научу брата.

– Только особо не рвись.

– Что?

– Майк, не расстраивайся, если не найдешь слова. Их может и не быть в английском.

Смит обдумал сказанное.

– Тогда я научу моего брата языку моего гнезда.

– Что бы тебе прибыть лет на пятьдесят пораньше?

– Я поступаю неправильно?

– Вовсе нет. Ты можешь начать обучать своему языку Джил.

– У меня распухнет горло, – запротестовала Джил.

– Попробуешь полоскать аспирином, – Джубал поглядел на нее.

– Это слабая отговорка. Я нанимаю тебя в качестве ассистентки по марсианской лингвистике… что включает, в случае необходимости, сверхурочные дежурства. Энн, занеси ее в платежную ведомость. И удостоверься, что она попала в списки налогового управления.

– Ей придется делить с нами работу на кухне. Это тоже записать?

Джубал пожал плечами.

– Не приставай ко мне с мелочами.

– Но, Джубал, – запротестовала Джил, – я, наверное, не смогу научиться марсианскому!

– Ты должна попробовать.

– Но…

– Что там говорилось насчет благодарности? Ты берешься за эту работу?

Джил закусила губу.

– Берусь. Да, босс.

Смит робко коснулся ее руки.

– Джил… я научу.

Джил погладила его руку.

– Спасибо, Майк. – Она взглянула на Харшоу: – Я буду учить язык назло вам.

– Этот мотив я могу грокнуть. – Харшоу ухмыльнулся. – Ты наверняка выучишь его. Майк, что ты еще можешь делать такого, чего не можем мы?

Майк в замешательстве посмотрел на него.

– Я не знаю.

– Конечно, – вмешалась Джил. – Откуда ему знать, что мы можем, а чего не можем?

– Хм… Да, Энн, измени титул Джил на «ассистентку по марсианской лингвистике, культуре и технике». Джил, изучая язык, ты будешь натыкаться на непонятные вещи, совсем непонятные. И всякий раз говори об этом мне. Майк, если ты заметишь какие-нибудь вещи, которые ты можешь делать, а мы нет, говори мне.

– Я буду говорить. Джубал. А какие это должны быть вещи?

– Не знаю. Вроде тех, что ты делал сейчас. Или способности лежать на дне бассейна дольше, чем можем мы. Хм… Дюк!

– Босс, у меня обе руки заняты кассетами.

– Говорить-то ты можешь? Я заметил, что бассейн грязный.