Нэн отрицательно покачала головой. Слезы текли по ее щекам.
— Нет. Я не буду препятствовать вам, но и помощи от меня не ждите.
Медленно, мучительно Сэм нагнулась к ремню. Она негромко окликнула Трэвиса и бросила ему наручники.
— Давай быстрей, Трэвис, — простонала она, кусая губы, когда новая волна боли пронзила ее. — Я правду говорю, наш беби вот-вот родится. А еще, — добавила она со слабым смехом, — ужин на столе, а ты знаешь, как сердится Элси, когда еда простынет.
Трэвис шагал взад и вперед перед спальней, ожидая вестей о жене и ребенке. Элси так и не удалось, несмотря на все ее старания, заставить его поесть чего-нибудь, хотя он и отвлекся немного, пересказав ей все, что произошло в доме Нэн.
Когда он отнес Сэм на руках в спальню и отослал Хэнка за доктором Пэрди, Сэм рассказала ему, почему она пошла искать его у Нэн. Дело в том, что миссис Дженкинс, которая видела, как Трэвис вошел в дом, а потом не вышел оттуда, страшно разволновалась. Она подумала, что, видимо, просмотрела, как он выходил оттуда, но зайти и посмотреть, так ли это, не решалась. Тогда она отправилась к Кинкейдам. Когда обнаружилось, что его дома нет, она рассказала обо всем Сэм и Элси, все еще беспокоясь, не произошло ли чего с ним в этом заброшенном доме, хотя и чувствовала себя при этом несколько глупо.
Еще с утра Сэм было не по себе. У нее снова начала болеть поясница, причем гораздо сильнее, чем раньше, и временами схватывало живот. С течением дня эти схватки участились, и наконец, Сэм поняла, что у нее начались роды. Так как доктор Пэрди заранее предупредил ее, что первые роды могут занять часы, а то и дни, Сэм решила ничего пока не говорить Элси, чтобы она, в свою очередь, не дергала понапрасну Трэвиса. Больше всего ей не хотелось, чтобы Трэвис суетился вокруг нее. Она и без того сильно нервничала.
Элси возилась на кухне, а Сэм переодевалась к обеду у себя наверху, когда вдруг почувствовала, что по ее ногам потекло что-то теплое. Об этом ее тоже предупредил доктор Пэрди, он также сказал, что после этого схватки пойдут чаще и болезненнее. Сэм торопливо привела себя в порядок, оделась и уже начала спускаться вниз, чтобы сказать Элси о том, что случилось, как в дверь постучала миссис Дженкинс. Тревога этой леди немедленно передалась Сэм. Все выслушав, Сэм поняла, что не успокоится, пока не выяснит сама, не случилось ли чего с Трэвисом. Не обращая внимания на схватки, она отправилась к дому Нэн, предупредив Элси, что скоро вернется, а наказав ей не пропустить прихода Трэвиса, если по дороге они разминутся.
Подойдя к домику Нэн, Сэм услышала голоса. Она потихоньку прошла внутрь, сразу же уяснила обстановку и взяла в руки пистолет, пока ее никто не заметил. Все остальное Трэвис видел собственными глазами и пересказывал Элси, пока они вдвоем сидели внизу в гостиной. Тома надежно упрятали за решетку под ответственность Чеса, а Трэвис беспокойно ходил взад и вперед по комнате, временами останавливаясь у лестницы и возводя кверху страдальческий взгляд.
В этот момент Сэм с радостью поменялась бы с мужем местами. Никогда в жизни она не думала, что может испытать боль такой силы. Боль накатывалась на нее волнами, которые подхватывали ее и бросали оземь, не давая ей передышки, чтобы вздохнуть. Боль запускала в нее свои когти так, что Сэм пришлось до крови искусать губы, чтобы не закричать.
— Не бойтесь, Сэм, кричите, — говорил доктор Пэрди, вытирая ее взмокший лоб полотенцем. — Я еще ни разу не видел, чтобы роды обходились без крика, и стыдиться тут нечего. Бог свидетель, если бы мне пришлось рожать ребенка, я бы так орал, что крышу бы смело.
— Т-т-рэвис услышит! — прохрипела она. Пэрди усмехнулся:
— Ну и пусть. Ему только пойдет на пользу, если он разделит эту боль вместе с вами. Давайте будем смотреть правде в глаза, Сэм. Пока что в этом деле на его долю доставалась только приятная часть. Это вам пришлось переносить и тошноту, и стиснение в груди, и большой живот — а теперь еще и роды. — Во время схваток доктор держал ее за руки и советовал расслабиться и не сопротивляться боли, а подчиниться ей.
— Сколько… еще… надо… долго?..
— Уже недолго, милая. Уже совсем недолго.
То, что ей показалось вечными адскими муками, по расчетам доктора Пэрди, не превысило и пяти минут. Сэм вся напряглась и выталкивала свое дитя в руки доктора.
— Давай, Сэм, — ободрял он ее. — Уже появилась головка, потужься еще немного, чтобы мы увидели всего малютку.
Ребенок выскользнул из ее тела, и Сэм упала без сил на мокрые от пота подушки.
— Это девочка, Сэм! — услышала она его восхищенный возглас, хотя, возможно, он был свидетелем появления на свет сотен младенцев до нее. — У вас очаровательная девчушка!
Мутным взором Сэм следила, как он промыл ротик и носик ребенка и легонько шлепнул его по попке. Ее дочь слабо всхлипнула и потом заорала во все горло.
— Прекрасно! — похвалил Пэрди. — Пусть работают легкие. Он осторожно положил извивающегося младенца на живот Сэм. — Пока вы знакомитесь друг с другом, я займусь другими делами. И как только мы приведем вас обеих в порядок, позовем новоиспеченного папашу, чтобы он полюбовался на свою работу. Воображаю, как он сейчас волнуется.
Когда Пэрди разрешил Трэвису войти в комнату, ребенок уже сосал материнскую грудь, обхватив ее крошечными пальчиками. Он сосал розовыми губками, надувая пухлые щечки. Широко раскрытые глазки смотрели расплывчатым взглядом новорожденного.
— О, Сэм, — прошептал Трэвис. — Я никогда не видел существа более прекрасного, после тебя, конечно.
— Ты не жалеешь, что это не мальчик? Нежная улыбка осветила его лицо, когда он склонился, чтобы поцеловать их обеих.
— Нисколько. Она прекрасна, лучше и быть не может. Однако нам надо подумать, какое имя ей выбрать. Не можем же мы допустить, чтобы она прожила жизнь под именем Малышки Пустышки.
— Я уже придумала ей имя, если ты не против, — сказала Сэм. — Мне бы хотелось назвать ее Хармони, Хармони Хоуп[4], потому что я очень надеюсь, что ее рождение будет означать начало новой мирной и счастливой жизни для всех нас. Я хочу, чтобы и ты, и мои братья, и их жены, и все наши дети стали бы по-настоящему одной дружной семьей. Это моя надежда на вечную гармонию между нами.
Стоял сентябрь. Прошедшее лето снова было жарким и душным, но не таким тяжелым, как предыдущее. Хармони Хоуп Кинкейд исполнилось шесть месяцев, и она уже училась самостоятельно сидеть. Обычно она вела себя очень спокойно, оправдывая свое имя, но сейчас у нее начал прорезываться первый зуб, поэтому она немножко капризничала. У нее были кудряшки красного золота, а глаза с каждым днем приобретали бирюзовый оттенок, как у отца.
Сейчас Хармони и ее мама сидели на качелях на крыльце и ждали, когда придет на обед отец семейства. Сэм напевала под нос песенку и был очень довольна собой и вообще всем окружающим. В последнее время жизнь доставляла им всем много радости.
Две недели тому назад Нола родила сына Билли, и Рейф Сандоваль очень этим гордился. Хэнк ухаживал за дочкой содержателя салуна, и все склонялись к тому, что новая свадьба не за горами. Молли и Чес ожидали своего первенца к Рождеству.
У Тома и Нэн дела обстояли не так хорошо, но, по крайней мере, Тома не приговорили к смертной казни. Судья, выслушав Тома, присудил ему три года тюрьмы в Канзасе. Через некоторое время его могут освободить досрочно, при условии, что он выполнит свое решение стать проповедником. В тюрьме Том учился и практиковался у тюремного капеллана.
Тем временем Нэн переехала в Канзас, чтобы иметь возможность почаще навещать его, и нашла себе место учительницы. Свой домик она решила не продавать, говоря, что когда-нибудь они снова вернутся в Тамбл. Пастор Олдрич уже сообщил, что он с удовольствием возьмет Тома к себе в помощники.
Сэм так углубилась в свои мысли, что не заметила, как на крыльцо поднялся Трэвис. Подойдя к ним, он поцеловал в макушку Хармони, потом поцеловал в губы Сэм. Их поцелуй затянулся, возбуждая в них волны желания, но тут захныкала Хармони, привлекая к себе внимание. Смеясь, они оторвались друг от
