ее за руки.
— Чертова дура! — заорал он. — Почему вы не остались внизу?
Он бегом повлек ее через палубу в свою каюту, прежде чем она смогла ответить. Сестра Анджела без сил упала в кресло за столом, а Бергер захлопнул дверь и оперся об нее.
— Что, черт побери, прикажете мне делать с вами?
— Простите — сказала она. — Внизу началась паника. Я просто хотела узнать, что происходит.
Он взял с койки полотенце и перебросил ей:
— Разошелся линь и разорвался парус. Он мог переломить топ-мачту, словно спичку, но Рихтер оказался проворнее. — Он открыл шкаф и достал бутылку. — Глоточек, сестра? Конечно, в чисто медицинских целях. Боюсь, что могу предложить только ром.
— Спасибо, нет. — Бергер налил себе хорошую дозу, а она вытерла лицо и с любопытством смотрела на него. — Невероятно, как вы работали там, наверху. Вы и господин Рихтер, так высоко в такую погоду.
— Ничего особенного, — спокойно ответил он, — для того, кто зарифлял главный парус на клиппере, идущем в шторм под всеми парусами у мыса Горн.
Она медленно кивнула:
— Скажите, вы еще думаете, что нам не везет? Нам гарантирован встречный ветер, вы так говорили в первую встречу. И все же мы далеко продвинулись, вы не согласны?
— Да, мы хорошо использовали время, — согласился Бергер. — Хотя каждый день понемногу баркентина разваливается под нами на кусочки.
— Вы говорите о «Дойчланд», словно она — живое существо, словно у неё свое собственное бытие.
— Не стану спорить. Хотя предполагаю, что ваша церковь поспорила бы. У судна не один голос, а множество. Можно слышать, как они перекликаются друг с другом, особенно по ночам.
— Ветер в оснастке? — Что-то в ее голосе было похоже на усмешку.
— Есть и другие объяснения. Старожилы говорят, что духи разбившихся до смерти матросов остаются на судне.
— И вы верите?
— В Кригсмарине такая вера обязательна! — Он иронически улыбнулся. — Представьте, сколько теней населяют эту старую леди. Когда в следующий раз что-то проскользнет мимо вас в темноте на трапе, будете знать, что это. Тогда вас будут охранять Отец наш и две святые Марии.
Ее щеки залила краска, но прежде чем она ответила, распахнулась дверь и появилась сестра Эльза.
— Сестра, быстрее, пожалуйста. Кажется, фрау Прагер хуже.
Сестра Анджела вскочила на ноги и помчалась. Бергер закрыл за ней дверь, подобрал отброшенное полотенце и вытер лицо. Странно, как ей удавалось выявить в нем самое худшее. Постоянный источник раздражения, но вероятно, просто потому, что они слишком долго находятся вместе в замкнутом пространстве. И все же…
Большую часть дня корабль Его величества «Гардиан» подводная лодка класса 'Т' британского Флота Метрополии на пути в Тринидад со спецзаданием, шла в погруженном состоянии, но в 16-00 поднялась на поверхность.
Вибрация дизелей разбудила ее капитана, лейтенант-коммандера Джорджа Харви. Мгновение он лежал на койке, уставившись на стальную переборку, ощущая привкус во рту, запахи подлодки, потом зеленая занавеска отодвинулась и старшина Сваллоу вошел с чаем в обколотой эмалированной кружке.
— Только что всплыли, сэр. Чай плохой, но по крайней мере в нем был настоящий сахар, а это уже кое-что.
— Что снаружи?
— Облачно. Ветер северо-западный. Два-три балла. Видимость плохая, сэр. Легкий туман, мелкий дождь.
— Как всегда, лаконично, боцман — сказал Харви.
— Прошу прощения, сэр?
— Ничего. Просто передайте мистеру Иджу, что я присоединюсь к нему на мостике через пять минут.
— Да, сэр.
Сваллоу удалился, Харви, зевая, опустил ноги на пол. Потом подошел к столику, привинченному к переборке, открыл боевой журнал «Гардиан» и холодным, точным морским языком начал записывать события очередного дня.
На мостике стояли трое: вахтенный офицер суб-лейтенант Идж, сигнальщик и впередсмотрящий. Море было на удивление тихим, нет обычного швыряния и качки, которые подлодка часто испытывала, плывя на поверхности в плохую погоду.
Идж основательно наслаждался. Дождь освежал лицо, соленый воздух вызывал в легких ощущение чистоты и сладости, после многих часов, проведенных внизу.
Сваллоу поднялся по трапу с кружкой чая в руке.
— Вам, однако, нравится сырая погода, сэр. Капитан присоединится к вам на мостике через пять минут.
— Прекрасный вид — радостно сказал Идж. — Плохо, что не о чем докладывать.
Сваллоу открыл рот отвечать, но вдруг его глаза расширились и на лице появилось выражение недоверчивого изумления.
— Боже всемогущий — сказал он, — я в это не верю.
В тот же миг впередсмотрящий закричал, указывая, и Идж, обернувшись, увидел трехмачтовую баркентину под всеми парусами, появившуюся из полосы тумана в четверти мили по левому борту.
На борту «Дойчланд» паники не возникло, ибо план действий в таких обстоятельствах был опробован много раз и каждый в точности знал, что делать.
Бергер был на квартердеке, Штурм и Рихтер рядом у поручней. Боцман держал сигнальную лампу. Капитан заговорил, не опуская бинокля:
— Британская подлодка класса 'Т'.
— Вот оно? — спросил Штурм. — Все кончилось?
— Похоже.
Расчет пушки на «Гардиан» облепил боевую рубку и занял места. Несколько мгновений продолжалась значительная активность, потом замигала сигнальная лампа.
— Остановитесь или открою огонь — сказал Рихтер.
— Весьма четко. Ответ: как нейтральное судно подчиняюсь, но протестую.
В руках боцмана затарахтела шторка сигнальной лампы. Мгновение спустя пришел ответ:
— Намереваюсь взойти на борт. Остановитесь.
Бергер опустил бинокль:
— Прекрасно, джентльмены. Действуйте, если хотите. Спустить все паруса, Штурм. Рихтер, проверьте команду в трюмах, а я займусь пассажирами.
Возник шквал активности, когда Штурм пролаял приказ палубной вахте. Рихтер быстро спустился по трапу на квартердек. Бергер последовал за ним, направляясь в кают-компанию.
Когда он вошел, четверо монахинь сидели вокруг стола слушая, как сестра Лотта читает библию.
— Где сестра Анджела? — спросил Бергер.
Сестра Лотта прервалась:
— С фрау Прагер.
Дверь каюты консула открылась и появился Прагер. Он выглядел изможденным, обессилевшим, и
