свернуть свою акустическую оргию.
Борковская слушала меня так, словно моими устами пели ангелы.
— Где это было? — спросила она взволнованно. — Где вы жили?
Ничего секретного в своем прошлом месте жительства я не видела и охотно назвала.
— А там.., как бы это сформулировать?..
Там было несколько входов?
— Там были одни только входы. С четырех сторон света. Минутку, дайте вспомнить. Нет, все верно, с четырех. Если бы кто-нибудь хотел убежать, он мог бы бежать как минимум в пяти направлениях. Я иногда жалела, что я не преступница, потому что такое замечательное место зря пропадало.
Глаза Борковской сияли, а в моей душе крепли ростки подозрений. Эта баба знала куда больше, чем говорила, да еще мой прошлый дом ее заинтересовал. Что же такое там, черт побери, творилось, ведь я жила напротив, а ведать ничего не ведаю.
— Давайте рассмотрим наши версии, — живо предложила она. — Нанять убийцу может каждый, но это совсем не так легко. Профессионал стоит очень дорого, а непрофессионал мгновенно превращается в шантажиста, что понятно даже распоследней дуре. Однако предположим, что я залезла в долги и наняла убийцу. Это должен быть кто-нибудь из близких знакомых жертвы, чтобы она не побоялась сесть к нему в машину.
— Вовсе нет, — энергично возразила я. — Совершенно посторонний убийца последил за жертвой, подслушал ее разговоры, узнал, что она договорилась со мной встретиться, и предложил подвезти ее. В таком, э-э, игривом ключе.
Я готова головой поручиться, что она мигом запрыгнула бы к нему в машину.
— Ну, возможно, — согласилась Борковская.
— Но проблема в том, — продолжала я, — что у моего дома видели женщину, блондинку.
Женщину в качестве соблазнительницы я бы исключила, а мужик в блондинистом парике наверняка вызвал бы у жертвы подозрения. Вы наняли бы блондинку?
Хладнокровие Борковской не изменило.
— Профессиональных убийц у нас вообще очень мало, а о женщине-киллере я до сих пор не слышала. Отпадает. Вопрос только в том, а не побывала ли здесь еще одна машина? Кроме той, с бестолковой блондинкой за рулем?
— Так вы тоже считаете, что все блондинки — полные кретинки? — взвилась я, от возмущения заговорив в рифму. — Хочу вам заметить, что я натуральная блондинка с самого своего рождения, а поседела всего лишь пару лет назад. Я что, произвожу впечатление форменной идиотки?
Борковская стала уверять, что к анекдотам относится с пренебрежением и сама лично знает и полицейских с высшим образованием, и евреев, которые на дух не переносят селедки, вернее, евреев, неспособных к бизнесу, потому что селедку вообще-то любят все, независимо от вероисповедания.
Поэтому, мол, давайте оставим блондинок в покое и будем исходить из того, что кусты моей соседки помял автомобиль, за рулем которого сидел плечистый брюнет в блондинистом парике, не говоря уже о том, что водитель мог быть крашеным…
— Ладно, — милостиво приняла я эти сумбурные оправдания. — Но другой водитель либо видел сцену убийства, въезжая на нашу улочку, либо проглядел труп под ивой, уже после убийства. Не так уж много за свете людей, которые не отреагировали бы на лежащую на земле женщину, тем более приличного вида, даже элегантно одетую. Мужик валяется — и ладно, пьяный, наверное. Однако пьяных баб в кустах — раз-два и обчелся.
— Время! — отчаянно взмолилась Борковская. — Прошу вас, как можно точнее назовите мне время!
Исключительно по доброте душевной я, не поставила перед ней условие, что время я, конечно, назову, но пусть пани Борковская расскажет все, что знает. Свою роль сыграли и пожелания Мартуси, которая от всего сердца сочувствовала Борковской и не хотела, чтобы ее поймали.
— Тело заметили в семнадцать сорок две. Его еще не было в пятнадцать двенадцать, что подтверждает мой племянник, который, уезжая, смотрел на часы, потому что договорился с кем-то встретиться в пятнадцать тридцать. Соседка утверждает, что ее кусты изуродовали около семнадцати часов, может быть, чуть раньше. Минутку, у соседки часов нет, она ориентировалась по световому дню. Надо проверить в календаре, когда зашло солнце…
Я схватила календарь.
— Около пяти. Все сходится. Соседка все отлично видела, если бы дома не заслоняли ей горизонт, она увидела бы и последние лучи солнца, поэтому я бы сказала, что все случилось в шестнадцать пятьдесят пять. Точность практически идеальная. И что?
— И с этой минуты никто не проезжал аж до пяти сорока двух вечера?
Я задумалась.
— Три четверти часа. Там ведь всего один дом, так что живой души могло не быть все сорок пять минут. Тем более что люди только начинали возвращаться с работы. Естественно, тело могло преспокойно лежать себе эти сорок пять минут.
Если бы проехала какая-нибудь случайная машина, труп непременно заметили бы. Разве что за рулем сидел слепой дебил, но умственные способности и зрение при выдаче прав пока что проверяют.
В душе Борковской явно творилась тяжкая борьба. Я надеялась, что какие-нибудь секреты она мне все-таки раскроет.
— Блондинка, — произнесла она в конце концов каким-то мертвым голосом. — Нет, это просто невозможно. Даже если и возможно, то невероятно. Это превосходит всякое представление… Ничегошеньки не понимаю…
— Я предлагаю вам все-таки рассказать, чего именно вы не понимаете, — строго сказала я. — К вашему сведению, я не бегаю по городу, оповещая всех об услышанном от других людей. На такие пробежки у меня нет ни сил, ни времени. Вы сидите здесь и терзаетесь, а тем временем пара чьих-нибудь еще серых клеточек могла бы вам очень пригодиться. Я постарше вас, и у меня было время узнать жизнь как следует. Так что, деточка, валика сюда всю правду.
И Барбара Борковская выложила мне всю правду.
***
Позвонив в дверь, Бежан увидел перед собой вялую блондинку, вторую жену Стефана Борковского. Без малейшего возражения блондинка впустила его в квартиру, где витал легкий запах лука, несомненно свидетельствующий о скором обеде.
Уршуля Борковская, однако, вела себя как человек, у которого нет никаких дел: преспокойно уселась в комнате, даже не заглянув в кухню.
Бежан решил брать быка за рога.
— Вы были знакомы с Бальбиной Фелицией Борковской?
Вторая жена Борковского очень долго смотрела в окно стеклянными глазами и наконец ответила вопросом на вопрос:
— Которой?
— А что, их было несколько? — изумился Бежан.
— Не знаю, — ' ответила Уршуля Борковская.
Бежан сразу понял, что ответы из этой бабы ему придется добывать кайлом и киркой.
— Хорошо, спрошу иначе: вы знали Бальбину Фелицию Борковскую, убитую неделю назад?
— Нет.
— А какую-нибудь другую Бальбину Фелицию Борковскую?
— Нет.
— Ну хорошо. Где вы были в среду, второго ноября этого года, между пятнадцатью и восемнадцатью часами?
— Не знаю.
— Может, постараетесь вспомнить?
