Взволнованная память упорно подсовывала Элюне одно-единственное человеческое существо, которое могло бы иметь к ней претензии за искалеченную жизнь. Был это тот самый страшный бандит, то лесное чудище, что так напугало ее в раннем детстве. Девушка давно уже забыла о нем и никогда не думала о возможной мести с его стороны. В конце концов, не одна она его опознала, многие пострадавшие от руки преступника тоже давали показания, свидетелей обвинения было много. Сейчас девушка не могла восстановить в памяти все подробности того давнего дела и очень сомневалась, стоит ли говорить полиции, когда сама не уверена. Но тут вдруг перед глазами возникла страшная морда лесного чудища, и Элюня решилась.
– Не знаю, – жалобно сказала она. – Боюсь, я бы тоже, как пани Гульстер, ничего не поняла из его слов, если бы, будучи ребенком... сколько лет мне тогда было? Минутку... Наверное, восемь. Я опознала бандита на какой-то ярмарке... или рынке. Точно не помню, а больше мне ничего не приходит в голову. Неужели бандит из моего детства избил соседку? Ведь он должен сидеть в тюрьме. Кажется, его тогда приговорили к пожизненному заключению, во всяком случае дали очень большой срок, он еще должен сидеть!
– Может, пани вспомнит его фамилию?
– Да нет, куда мне. И вообще, помню лишь то, о чем вам только что сказала, так что, может, это и не имеет смысла.
Комиссар Бежан был другого мнения. Тяжело вздохнув, он подумал и сказал:
– Если вам было тогда восемь, сколько с той поры прошло?
– Семнадцать лет.
– А что сделал тот бандит? Убил кого-нибудь?
– Не уверена, но кажется, он нападал на людей, грабил и убивал, во всяком случае, такое у меня тогда создалось впечатление.
– В Варшаве?
– Да нет, в деревне, куда мы ездили на лето, в районе Красника. Или в Свентокшистских горах, там подвизался. Но точно не помню. И не верю, что теперь он решил мстить. Сколько лет прошло! Он что, сбежал из тюрьмы?
– Не обязательно сбегать, мог и отсидеть срок. А что касается мести, то вы понятия не имеете, как такие преступники в местах заключения годами пестуют в себе месть. И если он решил, что из-за вас сел в тюрьму... Он видел вас тогда?
– Ну да, несколько раз... Но ведь с тех пор я очень изменилась.
– Вот он и ошибся.
– Ужасно! Пострадал невинный человек. Нет, не могу я в такое поверить!
Для Бежана ее мнение не имело значения. Он решил проверить данные в архивах судопроизводства и уже представлял себе, как обрадуются в Люблине или в Кельцах, когда им на голову свалится непыльная работка – поиски дела семнадцатилетней давности и розыски бандита. Хотя, может, он у них заложен в компьютер?
Элюня же, исполнив гражданский долг, могла заняться и другими делами. Она тоже кое-что скрыла от милиции, а именно те самые стенания, причитания и рораты, которые услышала от вымогателя. Девушка решила сначала поговорить с бабушкой. И вообще, нелегкая наметилась полоса в жизни Элюни. Запуталась она между двух сосен, Казик и Стефан занимали ее мысли, и с каждым из них была связана какая-то неприятность. Теперь вот еще добавился страшный бандит из далекого детства. Просто необходимо было со всем этим разобраться, ибо тройная неуверенность мешала жить и работать. Вот Элюня и решила весь следующий день посвятить выяснению...
Доступнее всех была бабуля. Несмотря на возраст, она еще работала, но работала дома, и по утрам ее всегда можно было застать. Опытный корректор, бабуля поправляла грамматику, орфографию и лексику в самых разных литературных и не очень литературных произведениях. Старушка шла в ногу со временем, тексты правила в самом современном духе.
– Бабуль, кому ты говорила Прихватили стенания и причитания, на рораты отправились? – без предисловий спросила Элюня, глубоко веря бабушкиной памяти, не тронутой склерозом. – И вообще, откуда взялось такое выражение?
Обрадовавшись приходу внучки, бабушка отложила в сторону очередную корректуру и принялась потчевать свою любимицу холодными и горячими напитками, не забивая себе головы едой. Обе уселись за маленький столик у окна.
На вопрос старушка спокойно ответила:
– Да кому только не говорила! Не то чтобы непременно каждый день кому-нибудь, но живу я на свете уже довольно долго, так что имела возможность осчастливить всю страну. Разумеется, поляков только, иностранцы не поймут. А откуда взялось это выражение – не имею понятия, я его еще в детстве переняла от своей бабушки, а твоей прапрабабушки. Тетки, впрочем, тоже им пользовались.
Какая же замечательная ее бабушка! На вопрос отвечает прямо и обстоятельно, с ходу, и не допытывается, зачем да почему. Не лезет человеку в душу, не выдирает из нее когтями тайны. Интимные. Разговаривать с бабулей одно удовольствие.
И внучка продолжила допрос:
– А как считаешь, кто из молодых людей мог присвоить себе это выражение? Тот, наверное, кто слышал его от тебя не один раз.
– И среди молодежи попадаются такие, что запоминают с одного раза. Хотя, думаю, в принципе ты права, должен бы слышать не один раз. И пользуется им?
– Сама слышала, как воспользовался.
– Интересно. А вот мне ни разу ни от кого так и не довелось услышать. А кто воспользовался? Наш родственник?
– Не знаю, но очень надеюсь, что не наш. Скорее преступник. Да нет, совершенно точно преступник.
– Интересно! С каким же преступником я могла так часто общаться? Может, все-таки кто-нибудь из родни? А какого рода преступник? Вор, разбойник, министр, мафиози, брачный аферист или председатель банка?
Элюня призадумалась. Как поточнее охарактеризовать преступную шайку? И очень постаралась, отвечая:
– Такой... тайный вымогатель. Хотя нет, рэкет – работа физическая или умственная? В данном случае это был подручный какого-то главного вымогателя. Но тоже умный. И обходительный.
– Бандит-джентльмен, – уточнила бабушка. – Не помню, чтобы в нашей родне был такой, во всяком случае мне о нем слышать не доводилось. Алкоголики случались, но такого... С кем же, лихо его побери, я могла разговаривать?
Бабушка задумалась, а внучка вдруг пожалела, что все-таки не сказала об этом обстоятельстве полицейскому комиссару. Наверняка пан Бежан велел бы бабуле составить список всех родных и знакомых, которые могли слышать необычное выражение, исключил неподходящих по возрасту, а остальных осмотрел. Сама она не осмелилась попросить старушку о таком одолжении.
– Это для тебя очень важно? – вдруг спросила бабушка.
– Безгранично! – вырвалось у внучки.
– Значит, замешан какой-то твой парень, – заметила старушка. – Ладно, постараюсь вспомнить, все равно по вечерам мне плохо работается. Женщины не в счет?
– Не в счет. Хотя... может быть, чья-то матушка?
– Подумаю. Знаешь, малышка, вспоминается мне что-то такое... Симпатичный хлопец... Лицо его вижу, а больше ничего не могу припомнить. Старость не радость, ох, склероз, видно...
– Из тебя, бабуля, такая же склеротичка, как из меня сушеница болотная, – убежденно заверила внучка, чем до слез растрогала старушку.
– Моя кровь! Это от меня перешли к тебе такие сравнения, а я от своей бабушки переняла. А через наших матерей как-то проскочило, не задев. Ну хорошо, так и быть, не поеду сегодня вечером играть в покер, пожертвую ради любви.
