жидкие усики, явно не смущаясь звуками сражения, происходившего непосредственно над головой.
Вот что-то тяжело рухнуло на палубу где-то вблизи.
— Я выйду наверх, — заявил Касго.
— Не будет ли это опрометчиво, господин мой? — отозвалась Малта. — Там идет бой, о чем ты наверняка уже догадался.
Зря она это сказала. Поторопилась. Сатрап лишь упрямо выпятил челюсть и сообщил ей:
— Я не трус!
«Ни в коем случае не трус. Просто недоумок…» Вслух Малта сказала:
— Молю тебя, не рискуй собой, государь! Я знаю, что тебе неведом страх за себя, но подумай о Джамелии! Что станется с твоей державой, если она вдруг лишится правителя? Не уподобится ли она кораблю без руля, блуждающему в тумане?
— Дура ты, — снисходительно пояснил сатрап. — Кто в своем уме отважится нанести вред сатрапу Джамелии? Эти собаки, именуемые пиратами, может, и оспаривают мое право властвовать, но лишь с безопасного расстояния. Представ же передо мной, они без сомнения отступят, убоявшись и устыдившись!
Ужас состоял в том, что он действительно в это верил. Малте осталось лишь смотреть раскрыв рот, как он величественно движется к двери. Подойдя, он остановился и стал ждать, чтобы Малта открыла ее для него. Ей подумалось, что это может оказаться решением. Если она не подбежит открывать дверь, может, он останется в каюте?
Но, выждав несколько очень долгих мгновений, сатрап лишь сказал:
— Видно, так и придется мне делать все самому!
И сам распахнул дверь. Малта — делать-то нечего — потащилась за ним. Ей упорно казалось, будто все происходило во сне. В очень дурном сне.
Когда они оказались у подножия трапа, выводившего на верхнюю палубу, Малта вспомнила о крышке люка там, наверху. Может, она окажется закрыта, по счастью? Обычно ей стоило немалых трудов приподнимать и сдвигать тяжелую крышку. Сатрап мог просто не справиться. Но не успели они одолеть и половины трапа, как люк впереди распахнулся, явив прямоугольник яркого солнечного света. И на них сверху вниз уставился голый по пояс мужик с распростертым вороном, вытатуированным на груди. Наколка была сплошь забрызгана свежей кровью, по всей видимости чужой. Рабские татуировки теснились у него на лице, захватывая и часть шеи. Он держал в руке окровавленный нож. Он вгляделся в трюмную полутьму, и ярость в глазах пирата неожиданно сменилась восторгом.
— Эй, кэп! — заорал он во все горло. — Смотри-ка, что за птички тут, оказывается, в клетке сидят! — Потом вновь повернулся к сатрапу и Малте и рявкнул: — Вы там! Вылезайте-ка да поживей!
Сатрап одолел еще несколько ступенек, и пират, ухватив за руку, выволок его величество наверх. Самодержец выругался и ударил обидчика. Тот не то чтобы дал сдачи — скорее просто оттолкнул его, и сатрап покатился по палубе. Настала очередь Малты. Когда мужчина сгреб ее руку, она стиснула зубы и запретила себе кричать. Лишь смерила его яростным взглядом, когда он поднял ее и поставил на палубу. Так случилось, что она оказалась как раз рядом с сатрапом. Не сводя глаз с веселившегося пирата, Малта первым делом нагнулась к своему господину и, подав руку, помогла встать.
На палубе кругом них царил страшнейший кавардак. Обезоруженные калсидийцы — кто уцелел — жались в одном углу палубы под присмотром троих зубоскалящих победителей. Из-за основания мачты торчали чьи-то ноги, безжизненно раскинутые и неподвижные. Другие пираты уже спускались в трюм, желая осмотреть доставшуюся добычу. Малта обернулась, услышав всплеск за спиной, и успела увидеть, как в воду сбрасывают тело убитого. Уж не старшего ли помощника?
— За это вас казнят! Казнят! — клокотал разъяренный сатрап. На его бледных щеках горели красные пятна, волосы растрепались. Он обводил пиратов горящими гневом глазами. — Где капитан? Немедленно требую сюда капитана!
— Тише, государь, тише… — умоляла Малта вполголоса.
Но он не желал ее слушать. Он отпихнул ее так, словно она не встать ему только что помогла, а наоборот, свалила на палубу.
— Помолчи! — заорал он на нее. — Помолчи, дура! Не смей мне указывать! — Его взгляд метал молнии, но голос подводил, звуча слишком пронзительно. — Сейчас же капитана мне сюда!
— Ну и что ты там нашел, Раск? — К ним, широко улыбаясь, подошел невысокий кряжистый пират. Из-под головного платка, опять-таки украшенного изображением ворона, торчали густые рыжие кудри. В левой руке он держал абордажную саблю. Кончиком лезвия он бесцеремонно приподнял расшитый край сатрапского камзола. — Да, — сказал он, — перышки у этой птички что надо. Небось, богатый купчина, да, скорее всего, еще и знатного происхождения!
Касго оскорбленно надулся.
— Я сатрап Джамелии и многих сопредельных земель, самодержец и владетель Жемчужного Трона! И я требую, чтобы передо мной предстал капитан!
Малта окончательно поняла, что надежды не было никакой.
Вновь подошедший еще шире расплылся в улыбке.
— Уже предстал. Я и есть капитан. Капитан Рыжик. — И, отвесив низкий поклон, прямо-таки промурлыкал: — К твоим услугам, великий сатрап.
Пират по имени Раек так и согнулся от смеха. Касго же побагровел, точно свекла.
— Я имею в виду настоящего капитана! Капитана Дейяри!
Капитан Рыжик нахально подмигнул Малте.
— Весьма сожалею, господин самодержец. Капитан Дейяри как раз сейчас очень занят: кормит рыб. — И обратился к Малте, театральным шепотом добавив: — Вот что бывает с некоторыми людьми, у которых не хватает ума вовремя сложить оружие. А также и с теми, кто врет мне.
Он ждал ответа. Между тем у него за спиной двое пиратов подхватили убитого, валявшегося под мачтой, и потащили к борту. Малта, охваченная ледяным ужасом, не могла отвести взгляда от кровавого следа, протянувшегося через всю палубу. Когда мертвеца переваливали через фальшборт, его остановившиеся глаза устремились прямо на Малту, а обмякшая челюсть отпала, словно в улыбке. Малта словно бы разучилась дышать.
— Говорю тебе: я — сатрап Касго, властитель Джамелии!
Веснушчатый капитан широко развел руки (причем в левой у него по-прежнему была сабля) и опять улыбнулся.
— В таком случае, — сказал он, — мы все тут — твои верные подданные и великие вельможи, решившие сопровождать тебя в столь знаменательном путешествии… куда и откуда? Сатрап едет в Джамелию из Калсиды?
Ноздри Касго побелели и задергались.
— Не должен я держать ответ перед всяким убийцей, вором и головорезом, но так и быть, отвечу: я возвращаюсь из Удачного. Я ездил туда, чтобы разрешить спор между старинными торговцами и «новыми купчиками», но меня похитили и отправили в дебри Дождевых Чащоб, вверх по реке. Там живет народ столь безобразно-уродливый, что у них принято постоянно носить на лицах вуали. Они держали меня запертым в подземном городе. Мне удалось бежать оттуда во время землетрясения, после чего я путешествовал вниз по реке и был спасен, когда…
Пока он говорил, капитан Рыжик хитро поглядывал то на одного, то на другого своего матроса и вовсю гримасничал, преувеличенно изображая изумление и восторг. Те покатывались со смеху. А капитан вдруг без всякого предупреждения подался вперед, и кончик его сабли уткнулся Касго прямо в горло. Тот замолк на полуслове, глаза полезли из орбит, а от лица отхлынула вся кровь.
— Довольно, довольно! — потешался капитан. — У нас с ребятами еще работы край непочатый. Посему — хорош прикалываться, давай правду рассказывай! Чем быстрее ты нам скажешь свое имя и из какой ты семьи, тем быстрее родственники смогут тебя выкупить. Ты ведь, небось, хочешь домой? Или воображаешь, будто станешь ценным дополнением для моей команды?
Касго дико озирался. Когда он мельком посмотрел на Малту, она увидела у него в глазах слезы.
— Прекратите, — негромко, но твердо потребовала она. — Это в самом деле государь и самодержец
