Леди Дороти приподняла юбки и повернулась к выходу. Уже от двери она бросила через плечо:
— Кстати, можете и медведя забрать с собой. Будете выступать вместе с ним.
Когда они остались вдвоем, Терренс виновато посмотрел в глаза Изабель.
— Прости ее. Она сама не знает, что говорит.
— Прекрасно знает! — жестко усмехнулась Изабель. — И очень хочет, чтобы я поскорее убралась из ее дома. Впрочем, не в этом дело. Я только что получила от твоей семьи очередной урок на тему: как обращаться с неугодными тебе людьми. Надеюсь, я его хорошо сумела усвоить!
— И это все? — грустно спросил Терренс. — Все, что останется от нас в твоей памяти? От нас, от них, от… меня?
Изабель качнула головой.
— Ну почему же? Конечно, не только это. Помнишь, как ты учил меня играть?
— Помню, — ответил Терренс, с теплотой вспомнив недавние времена. — Да уж, тех уроков, я думаю, тебе вовек не забыть!
Он помялся, нерешительно заглянул ей в лицо и спросил:
— Ты… Ты уедешь?
— Нет, — отрезала Изабель со странной усмешкой на губах. — Как ты не понимаешь? Ведь сам же учил меня играть!
Привычным жестом Терренс намотал на палец прядь своих волос.
— Почему ты мне об этом решила напомнить?
— Потому, — сказала Изабель, — что я остаюсь!
— А почему ты решила остаться? — с замиранием сердца спросил Терренс, боясь спугнуть синюю птицу своей надежды.
— Почему? — отрешенно посмотрела в сторону Изабель. — Потому что я та, кем ты меня назвал. Я явилась, чтобы заботиться о Летти и Тео и об их… питомцах и не могу их бросить.
Они уставились друг на друга. В воздухе повис еще один вопрос, но Терренс не спешил задавать его. Вместо этого он спросил:
— Так ты остаешься?
— Да, — кивнула Изабель и капризно добавила: — Ты знаешь, Тео и Летти взяли назад свое предложение и уже не собираются платить мне пять тысяч фунтов за то, чтобы я уехала.
Терренс растерянно покачал головой.
— Не понимаю, почему они это сделали. Ты спасла их питомцев, а они…
— Нет, — со странной улыбкой сказала Изабель. — Я спасла еще не всех их питомцев… Милорд, мне кажется, что пришла пора сыграть еще несколько сцен из нашей пьесы!
Терренс благодарно улыбнулся. Слава богу, Изабель сумела оказаться выше, чем он с его глупой раздражительностью и герцогиня с ее надменной высокомерностью.
— Согласен, пора! Обсудим детали?
— Да, — кивнула Изабель. — И для начала договоримся, что нашими первыми зрителями будут завсегдатаи ярмарки.
— Интересно, почему? — спросил Терренс.
Изабель посмотрела на него свысока.
— Если папаша Эрроурут приезжает поговорить с тобой о делах, я думаю, будет нелишним, если он обнаружит, что наши с тобой имена на устах посетителей каждого окрестного кабачка!
Терренс на минуту задумался, затем понимающе расхохотался.
— Не знаю толком, что у тебя на уме, Изабель, но чувствую, что это будет забавно!
Изабель шагнула к двери, обернулась и одарила Терренса такой улыбкой, что, если бы ее увидели обитатели Хэйвен-Креста, они свалились бы с ног. Он и сам-то еле на них удержался.
— Герцогиня ошибается, — сказала Изабель. — Зачем мне ехать для продолжения карьеры в Лондон, когда я с успехом могу заняться ею прямо здесь?
— Джентльмены! — громко сказал Терренс, выходя к старому разбитому пианино вместе с хозяином заведения, Джейком.
Они были знакомы уже много лет — с той поры, как Джейк открыл свою таверну, шумное и веселое местечко под названием «Бойцовый петух».
— Джентльмены! — голосом зазывалы повторил Терренс. — Прямо с лондонской сцены и только для вас! Несравненная Изабель Клинтон!
— Это ты, — нервно прошептал Джош, крепко сжимая в руке стаканчик с виски.
— Знаю, что я, — так же нервно прошипела Изабель и соскользнула с высокого стула. Оглянулась на море мужских лиц за столиками — обветренных, грубоватых, простых.
— Доб-брый вечер, джентльмены! — воскликнула с улыбкой Изабель. Десятки глаз устремились на нее: хитрые и простодушные, пьяненькие и не очень.
— Давай, — шепнул Джош.
— Сейчас, — прошептала она в ответ и, выхватив стаканчик с виски из руки Джоша, одним глотком осушила его.
— Ну и ну! — крякнул Джош.
Изабель с силой выдохнула и громко стукнула опустевшим стаканчиком по стойке бара.
— Начнем, мальчики! — сказала она и махнула рукой. — Терри, киска, сделай музычку!
Терри открыл крышку пианино и громко, лихо заиграл вступление. Изабель выхватила из толпы какое-то лицо. Высокий худой парень смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Поймав на себе взгляд столичной аристократки, он привстал и учтиво снял шляпу. Этот жест произвел на Изабель впечатление, сравнимое разве что еще с одним стаканчиком виски. Она широко раскрыла рот и запела — громко и почти в тональности.
Улыбки одна за другой расцветали на мужских лицах, и Изабель вдруг почувствовала необычайный подъем. Ей ужасно захотелось устроить для этих людей настоящее представление. Она перекинула через шею боа — все ту же бессменную дохлую красную змею — и двинулась по залу, продолжая самозабвенно и громко петь. И пусть ее голос звучал фальшиво — разве это было главным для слушателей? Нет. Им было интересно посмотреть на красивую женщину. А уж как она поет — дело десятое.
Мужское внимание, восхищение, обожание — разве есть для женщины более сильный наркотик?
Изабель почувствовала себя окрыленной и еще непринужденнее двинулась между столиками, запела еще громче и увереннее. Она лавировала между посетителями и оказалась рядом с тем парнем, которого приметила с самого начала. Тот не отрываясь смотрел на Изабель, нервно комкая в руках снятую шляпу. Повинуясь неведомому актерскому инстинкту, Изабель наклонилась и, не переставая петь, чмокнула молодого человека в щеку. Он покраснел как рак, дернулся на стуле и едва не свалился на пол. Со всех концов зала раздался одобрительный смех.
— Наш Пит готов, сварился! — прокомментировал чей-то голос.
— Эй, красотка, а меня? — послышался другой, грубый, словно скрежет жести о жесть.
Изабель обернулась.
За соседним столиком сидел здоровенный толстяк с багровым от выпитого виски лицом. Он был немолод, но улыбка у него на лице играла мальчишеская, почти детская. Изабель наклонилась к толстяку и поцеловала его.
Он благодарно прижал к груди пухлые ладони, вскочил и воскликнул:
— Смиттенс! К вашим услугам!
В зале поднялся шум и гвалт: всем хотелось получить поцелуй от несравненной Изабель Клинтон — «проездом из Лондона и только для вас»!
Одним словом, к концу песни на счету Изабель было больше поцелуев, чем правильно спетых нот. Впрочем, кто уж тут думал о нотах?
Терренс выбил из пианино последние аккорды. Изабель рассмеялась и низко поклонилась слушателям. Если те и были чем-то недовольны, так лишь тем, что в песне не оказалось еще пары куплетов.
