— Лапы прочь, нахал! Я же сказал: это моя женщина!
Сэр Дрейк зарычал еще громче.
— Похоже, он сомневается в этом, — хихикнула Изабель.
— Зато я не сомневаюсь, — парировал Терренс.
Он взял из руки Изабель лепешку и сунул ее в пасть медвежонка.
Тот сразу успокоился, потерял интерес к Изабель и принялся за еду.
— Изменник! — с отвращением бросила Сэру Дрейку Изабель.
— Тебе не грозит одиночество, — заверил Изабель Терренс и обхватил девушку за талию.
Как давно его руки не касались этого соблазнительного, упругого и нежного тела! Он даже стал понемногу забывать, до чего же это прекрасно — держать Изабель в своих объятиях!
— Терри? — удивленно посмотрела на него Изабель и сделала слабую попытку выскользнуть из объятий.
Однако Терренс не выпустил ее и через силу усмехнулся:
— Только не говори, что медвежьи объятия тебе больше по душе, чем мои. Иначе я стану думать, что Сэр Дрейк скоро покинет конюшню и перекочует в твою спальню, вытеснив оттуда бедного Мордрида.
Изабель густо покраснела. Терренс мысленно упрекнул себя: не нужно было так подтрунивать над девушкой. И почему только он до сих пор не научился сдерживать свой язык?
Изабель потупилась и негромко сказала:
— Пожалуйста, не говори больше о моей постели и о том… о тех… кому я позволяю в ней спать!
— Не могу, — возразил Терренс, не сводя глаз с губ Изабель. Нежные, розовые, пухлые, они притягивали, манили, они требовали наконец, мтобы их целовали, целовали, целовали…
— Помимо всего прочего, ты — моя любовница, — напомнил Терренс.
Изабель отрицательно покачала головой:
— Я не твоя любовница. И вообще ничья!
Терренс чувствовал жар ее тела, который так не вязался с отрезвляющим смыслом сказанных ею слов. Он слегка напрягся и негромко спросил:
— А когда-нибудь станешь?
— Что? — растерянно уставилась на него своими необыкновенными глазами Изабель. — Что ты имеешь в виду?
Терренс впился взглядом в ее лицо, и на какой-то миг ему показалось, что еще немного, и он сможет проникнуть в самую душу Изабель.
— Когда ты разделишь свою постель с мужчиной?
Изабель отпрянула назад, сверкнув глазами.
— Не твое дело!
— И ничье вообще, разумеется, — неожиданно для самого себя огрызнулся Терренс. Целомудренность Изабель вдруг почему-то привела его в ярость. — Господи! В тебе столько нерастраченной любви, Изабель! И ты щедро делишься ею! Ты готова прийти на помощь любому — будь то человек или животное — неважно. Даже здесь ты очутилась только потому, что решила, любя Джоша, спасти его от корыстной любовницы. Все это прекрасно. Но скажи, когда же твоя любовь обретет полноту и ты осчастливишь какого-нибудь мужчину? Когда же в тебе самой проснется естественная женская любовь?
Изабель потерянно посмотрела на Терренса, положила ладонь на его грудь.
— Почему ты меня об этом спрашиваешь? Или я должна на самом деле стать твоей любовницей?
Терренс вздрогнул, как от пощечины. Спрятал за спину руки, сделал шаг назад.
— Должна? Стать моей любовницей? Нет, я вовсе не это имел в виду и не об этом спрашивал.
Изабель выглядела совершенно обескураженной.
— А что же еще? Ты ворвался в мою жизнь и заставил играть роль в придуманной тобою пьесе. Зачем? А затем, чтобы с моей помощью убедить всех, и в первую очередь себя самого, что ты не хочешь жениться, боишься и не можешь поверить в то, что на свете есть любовь. А что теперь? Ты начинаешь допытываться, почему я не делаю того, от чего ты так стремишься убежать!
— Быть женщиной и делить любовь с мужчиной — разные вещи, — возразил Терренс.
Изабель бросила на него испытующий взгляд:
— Еще раз спрашиваю: ты хочешь, чтобы я стала твоей любовницей?
В душе Терренса боролись противоречивые чувства, некоторое время он стоял молча, тяжело дыша и в бессильной ярости сжимая кулаки.
— Нет, черт побери! — бросил он наконец и отвернулся, не в силах выдерживать ее взгляд.
— Послушай, что я скажу, — сказала Изабель. — Когда все это кончится и ты наконец обретешь свою заветную свободу, я найду мужчину, который будет любить меня и захочет на мне жениться. Вот cro- то я и приглашу в свою постель и одарю всем, чем только может одарить мужчину в постели любящая женщина.
Перед мысленным взором Терренса тут же промелькнуло видение: Изабель — обнаженная, с распущенными золотистыми волосами, в объятиях другого мужчины. Они весело смеются и целуются, а затем…
— Изабель! — в отчаянии воскликнул Терренс.
Она стояла неподвижно, как изваяние, и холодно смотрела на него.
— Изабель! — беспомощно повторил Терренс и замолчал под влиянием захлестнувших его эмоций.
— Полагаю, что теперь мне хорошо известно, как нужно ловить мужчин, — безжизненным голосом сказала Изабель. — И я научилась добиваться от мужчин того, что мне нужно.
— Если речь обо мне, то я…
— Вот вы где? — послышался позади знакомый голос. — Я, кажется, помешала любовному свиданию?
Оглянувшись, Терренс увидел леди Дороти, стоящую в дверях словно в картинной раме.
— Нет, — усмехнулся он. — На сей раз — нет.
— А жаль, — вздохнула герцогиня.
Она вошла в конюшню, шурша шелком своих пышных юбок.
— Что тебя сюда принесло? — с утонченной вежливостью спросил у бабушки ее любимый и любящий внук.
— Сейчас скажу, — ответила леди Дороти, — и постараюсь при этом быть краткой. Пришла пора положить конец всем этим затруднениям. Так что можешь считать меня ангелом-хранителем. Я хочу сообщить, что в конце недели приедет Эдгар Эрроурут.
— Вот как? — насторожился Терренс.
— Он собирается обговорить с тобой кое-какие важные дела.
— С какой это стати я стану обсуждать с ним какие-то дела? — нахмурился Терренс.
— С такой, — надменно ответила Дороти. — Станешь — и все! Я обещала ему. А на следующей неделе я устрою бал.
Герцогиня обернулась к Изабель и сладко улыбнулась.
— Уверена, моя дорогая, что вы на этот бал не останетесь.
— Вот как? — насторожилась Изабель — точь-в-точь как Терренс минутой раньше.
— Я приглашаю на бал только аристократов, это во-первых. А во-вторых, на этом балу все будут одеты весьма изысканно, так что вам, с вашими… нарядами, там просто не место!
Улыбка леди Дороти стала приторной до омерзения.
— Так что я уверена, что вы сами предпочтете вернуться в Лондон. И вспомните наконец о ваших бедных поклонниках! Это просто жестоко — так надолго лишать их счастья лицезреть вас на сцене. Нельзя так легкомысленно относиться к своей карьере. В конце концов, именно театр дает вам ваш кусок хлеба с маслом!
