Траутман.
Арронакс вздохнул:
— Да. Вы видели купол, Траутман. И вы знаете, какими возможностями располагает «Наутилус». Если Винтерфельд отыщет еще какую-нибудь технику атлантов… это просто невообразимо. Он может в прямом смысле слова стать непобедимым. Кто знает, может быть, он действительно сумеет навязать свою волю всему земному шару. Я не верю, что он именно этого хочет, но…
— В этом вы совершенно правы, профессор, — перебил его голос от двери.
Все испуганно повернулись к двери и увидели того, кого так горячо обсуждали. Он незаметно вошел в каюту и, очевидно, уже давно подслушивал беседу.
— Я полностью сознаю опасность, которой подвергаю себя и своих людей, мой дорогой профессор. Но награда, о которой здесь идет речь, более чем достойна опасности.
Он подошел ближе, оставив дверь незакрытой, так что все смогли увидеть двух вооруженных матросов, занявших позицию в коридоре, и продолжил более непринужденно:
— Она, эта награда, вероятно, даже выше, чем вы можете себе представить, профессор. Поэтому крайне оскорбительно, что меня принимают за обычного пирата.
При этих словах он смерил Бена многозначительным взглядом, который юный англичанин стойко выдержал.
— Если это не так, то расскажите нам, что вы планируете, — предложил Траутман. — Может быть, вам и удастся переубедить нас — кто знает?
— Кто знает? — усмехнулся Винтерфельд. — Я бы с удовольствием сделал это, но сейчас не время, да и ситуация не располагает.
— Что же вам мешает?
— То обстоятельство, что я не уверен, могу ли доверять вам и вашим друзьям, — ответил Винтерфельд очень серьезно. — Вот мы и вернулись к причине, по которой я здесь.
Он кивнул на Майка.
— Михаэль, вероятно, уже рассказал вам, какие планы я строю в отношении вас и профессора Арронакса со всем его экипажем.
— Вы уже нашли отдаленный остров, на который хотели бы нас высадить? — разозлился Бен.
— О, целую дюжину, если это тебя интересует, — ответил Винтерфельд. — И уверяю тебя, мой юный друг, некоторые из них действительно очень удалены от цивилизации, достаточно, во всяком случае, чтобы ближайшие десять лет вас никто не потревожил. — Затем он продолжил изменившимся тоном: — По тому, как обстоят дела после взрыва купола, «Леопольду» нет смысла задерживаться здесь. Мы двинемся в путь уже этим вечером.
— А какое нам до этого дело? — спросил Бен.
— Или вам нужны еще рабы на галеры? — добавил Хуан.
Винтерфельд даже бровью не повел от наглости ребят, оставаясь невозмутимым.
— Речь идет о «Наутилусе». Я буду честен с вами: у меня есть несколько способных инженеров на борту, и нет сомнения, что рано или поздно они освоят управление лодкой, но боюсь, что это, скорее всего, будет поздно.
— И вы хотите, что бы мы обучили ваших людей? — возмутился Майк.
Винтерфельд кивнул:
— Какая вам разница? Нам это не так уж важно, но мы потеряем время, драгоценное время, охотно сознаюсь. И важен будет лишь тот факт, что я не забуду вашей готовности помочь.
— Можете ли вы гарантировать нам безболезненную смерть? — вызывающе спросил Бен.
На этот раз они все заметили гневный блеск в глазах Винтерфельда. Но и теперь он быстро овладел собой.
— Я гарантирую всем вам лучшее отношение, какое могу предоставить в данных обстоятельствах. Не важно, каким будет ваше решение: станете ли вы моими союзниками или предпочтете и дальше считать меня врагом, я…
Снаружи в коридоре раздался топот бегущих ног. Секундой позже в каюту влетел матрос и, тяжело дыша, остановился перед Винтерфельдом.
— Господин капитан, вам необходимо срочно зайти в изолятор! — отрапортовал он.
Винтерфельд мгновенно осознал серьезность ситуации, потому что, не медля ни секунды, повернулся к двери. Матрос указал на Майка.
— Мальчику тоже лучше пойти с нами, — сказал он.
Винтерфельд был удивлен, а Майк просто испугался. Он уже узнал мужчину, который ввалился в каюту, тяжело дыша: это был один из охранников, которые были с ними у Серены. Ему и не понадобился приказ Винтерфельда. Оба они выскочили из каюты.
Хотя изолятор находился практически на другом конце корабля, уже через пять минут они были в коридоре перед изолятором. Здесь столпилось много матросов. Они услышали взволнованные крики и перебивавшие друг друга голоса — полная неразбериха. Даже когда Винтерфельд громко затопал по трапу вниз, шум стих не сразу. При железной дисциплине, царившей на корабле, это значило очень многое. Винтерфельд остановил первого попавшегося на пути матроса и прорычал:
— Что здесь творится?
Матрос ничего не ответил, но показал рукой. Майк увидел фигуру в белом халате, скрючившуюся на полу и прислонившую голову и плечи к стене. Майк узнал врача, обследовавшего Серену, лишь по белому халату и стетоскопу на шее. Все его лицо было залито кровью. Перед халата тоже пропитался кровью. Врач стонал от боли.
— Как это случилось? — закричал Винтерфельд, не обращая внимания на состояние мужчины.
— Кот, — простонал врач. — Это черное чудовище… Просто озверел и бросился на меня. Я… я думал, он растерзает меня.
— Астарот? — засомневался Майк.
Но то, что он видел, подтверждало слова врача. Кровь текла из дюжины или больше горизонтальных и вертикальных царапин, которые могли оставить только когти Астарота. Но Майк не мог себе и представить, чтобы кот без причины бросился на человека.
Винтерфельд с недоверием слушал и прямо спросил:
— Что, к дьяволу, вы там натворили, вы, дурья башка?
— Я… я всего лишь сделал девочке укол! — с трудом произнес врач. — Только витамины, чтобы подкрепить ее.
— А Астарот не допустил этого, — предположил Майк.
— Он бросился на меня как бешеный. Я пытался прогнать его, а он с каждой секундой становился все более злобным.
— Вы… проклятый идиот! — прорычал Винтерфельд. Он выпрямился и повернулся к толпе: — Похоже, это еще не все. В чем дело?
Ни один из моряков не спешил ответить. Но Майку вдруг бросилось в глаза, что в стене у двери, за которой находились Серена и Астарот, была теперь выпуклость почти в человеческий рост. Раньше ее не было.
И Винтерфельд заметил выпуклость. Несколько мгновений он, нахмурясь, смотрел на нее, затем прошел к двери и взялся за ручку.
— Лучше не ходите туда, господин капитан, — сказал один из матросов. Майк и Винтерфельд повернулись к нему. Он побелел от страха, из глубокой раны на его правой ладони струилась кровь.
— Почему? — резко спросил Винтерфельд. Мужчина помолчал, но потом тихо, едва слышно произнес:
— Кошка.
Майк нисколько не удивился. Но на лице Винтерфельда появилось безграничное удивление.
— Как? — выдохнул он. — Вы хотите мне сказать, что половина моей команды стоит здесь в полной нерешительности, потому что боится кошки? — Последние слова он уже прокричал.
Матрос сжался как побитая собака, остальные тоже сразу отступили назад, подальше от
