Сзади слышался возбужденный юношеский тенорок:
— Но ведь тот дракон, которого ты убил в Вире, не знал о твоем приближении… — Громкость его голоса раздражала, и Дженни захотелось оборвать Гарета. — Ты смог обойти его и захватить врасплох. Я не вижу, почему здесь…
— И я не вижу, мой герой, — мягко остановил его Джон, перекладывая поводья Слонихи в одну руку, а поводья Оспри — в другую. — Но если ты хочешь проверить ценой собственной шкуры, права Дженни или нет, то я тебе компании не составлю. Веди-ка нас лучше к своему знаменитому Холму…
В ночь пришествия дракона многие искали убежища в строениях Холма Кожевников; их кости лежали везде среди закопченных обломков раскрошенного камня. С открытой площади, окруженной складами, можно было когда-то озирать весь толпящийся над Бездной городок, вечно подернутый вуалью дыма плавилен и кузниц. Дым теперь исчез, словно сдунутый драконьим огнем, и город лежал в незамутненном холодноватом свете зимнего солнца мешаниной костей и развалин.
Оглядев строения Холма, Дженни почувствовала потрясение, как будто ее ударили под вздох. Затем она поняла, откуда ей знакомо это место, и потрясение сменилось ужасом отчаяния.
Это было то самое место, увиденное ею в чаше воды, — место, где должен был, по предсказанию, умереть Джон.
Никогда раньше ей не удавалось, ворожа, предсказать что-либо с такой точностью. Эта точность пугала ее — каждый камень, каждая лужица, каждый пролом в стене были именно теми, виденными когда- то. Она припомнила даже мрачную линию утесов на фоне неба и узор разбросанных костей. Ошеломленная отчаянным желанием изменить хоть что-нибудь: обрушить стену, пробить брешь, убрать кустарник у подножия Холма, — Дженни уже сознавала, что ничего тут не изменишь, а если изменишь — то тут же поймешь, что только усилила этим точность картины.
Губы ее, казалось, онемели.
— А подальше места нет? — спросила она, зная заранее, что ответит Гарет.
— Нет, это самое дальнее. Тут все дело в запахе из дубильных чанов. Видишь, они даже не селились вокруг Холма. Даже вода поступала сюда из резервуаров на северных утесах, хотя источники есть и здесь…
Дженни хмуро кивнула, оглядывая высокие скалы на севере, куда указывал Гарет. Но что-то в душе ее кричало: «Нет! Нет!..»
Внезапно она почувствовала усталость, безнадежность и невероятную беспомощность. «Какое же мы дурачье! — с горечью подумала она. — Да ведь нам же просто повезло с первым драконом! Мы бы никогда не осмелились на это, будь мы чуть поумнее, и никогда бы не вообразили себе, что можем такое повторить!.. Зиерн была права. Зиерн была права…»
Она оглянулась на Джона, который к тому времени покинул седло и теперь оглядывал с каменистой кромки Холма склоны, сбегающие в Долину и вновь вздымающиеся на той стороне к Вратам Бездны. Холод пробрал Дженни до костей, словно огромный крылатый силуэт на миг заслонил солнце, и она направила Лунную Лошадку к Джону.
Он сказал, не оборачиваясь:
— А знаешь, я тут кое-что придумал. Храм Сармендеса — это четверть мили в глубь Большого Туннеля, если Дромар говорил правду. Если погнать Оспри во весь опор, мы с ним можем перехватить дракона в Рыночном Зале, сразу за Вратами. Даже если он почует нас еще на Холме, выбраться наружу и взлететь он просто не успеет. А места для драки в Рыночном Зале достаточно… Это мой единственный шанс.
— Нет, — тихо сказала Дженни, и он посмотрел на нее, приподняв брови.
— У тебя есть другой шанс. Мы сейчас поворачиваем и возвращаемся в Бел. Зиерн должна помочь тебе подкрасться к дракону с тыла, из пещер. Кроме того, ее заклинания защитят тебя, а мои — нет.
— Джен… — Его настороженное лицо внезапно расплылось в улыбке. Он протянул руку, чтобы помочь Дженни слезть с седла, и отрицательно помотал головой.
Она не шевельнулась.
— По крайней мере, в ее интересах сохранить тебе жизнь, если она и вправду хочет, чтобы дракон был убит. А остальное — не твое дело.
Улыбка Джона стала еще шире.
— Все верно, милая, — согласился он. — Но вот бобы она готовить, бьюсь об заклад, не умеет.
И он помог Дженни спешиться.
Дурное предчувствие, тяготившее Дженни, не исчезло — напротив, продолжало нарастать. Зря она твердила себе, очерчивая магический круг и разводя в его середине огонь, что гадания на воде всегда лживы, что в чаше можно увидеть лишь один вариант будущего, которому, может быть, даже и не суждено сбыться. Но ощущение надвигающегося несчастья сдавливало сердце, и, пока день вечерел, в огне под котелком, в котором побулькивало ядовитое варево, не раз возникали все те же картины: кольчуга Джона, прорванная страшными когтями, и мерцание темной крови на ее погнутых звеньях.
Дженни развела костер в дальнем конце Холма, чтобы ветер не относил напоенный ядом дым ни к лагерю, ни в Долину, и весь полдень упорно трудилась, заклиная зелье и гарпуны. Мэб подсказала ей рецепт более действенной драконьей отравы, а те составные, которых не нашлось в оскудевших запасах гномов, Дженни раздобыла на улице Аптекарей в портовых кварталах Бела. Пока она работала, мужчины, стараясь не мешать, обустраивали лагерь и носили воду лошадям из маленького отдаленного источника, поскольку от акведука, питавшего Холм, остались одни только горы щебня. Джон по-прежнему хранил молчание, а Гарет уже весь дрожал от ужаса и восторга.
Дженни была, честно говоря, слегка удивлена, когда Джон предложил Гарету ехать с ними, хотя сама хотела попросить его о том же. Прихватить с собой мальчишку было необходимо, но, конечно, не для того, чтобы дать ему возможность посмотреть вблизи на поединок с драконом. Просто Дженни (как, впрочем, и Джон) прекрасно сознавала, что с их исчезновением Гарет останется в Беле без защиты.
«Возможно, Мэб была и права, — думала Дженни, отворачиваясь от удушливых испарений и отирая лицо тыльной стороной перчатки. — Дракон — не самое страшное зло в этих землях. В крайнем случае, он может тебя убить, но не более того…»
Ее слуха коснулись голоса мужчин, занявшихся стряпней на той стороне лагеря. Дженни обратила внимание, что на краю Холма никто из них не осмеливается заговорить громко.
— Когда-нибудь я все-таки научусь их печь, — сказал Джон. Шлепнул тесто на сковородку и посмотрел на Гарета. — Что из себя представляет этот Рыночный Зал? Черт ногу сломит?
— Не думаю, — поразмыслив, отозвался Гарет. — Дракон ведь вползал туда, а потом выползал наружу. Дромар говорит, это огромная пещера: сотня футов в высоту, а в ширину даже больше. Сверху торчат каменные клыки, кроме того, висят сотни цепей для ламп. Пол гномы выровняли для всяких лотков и навесов — это был самый большой рынок королевства. Теперь там, наверное, все сгорело…
Аверсин шлепнул на сковороду последнюю лепешку и выпрямился, вытирая пальцы краем пледа. Голубые сумерки опускались на Холм Кожевников. Костер обвел силуэты мужчин золотистой каймой. Они избегали подходить к Дженни: отчасти — из-за ядовитого смрада, отчасти — чтобы не заступить круг заклятий. Ключ к магии — сама магия; Дженни казалось, что она смотрит на них из другого мира — одна, опаляемая жаром и клубами ядовитых испарений, с тяжестью смертельных заклинаний в сердце.
Джон подошел к краю Холма — наверное, десятый раз за этот вечер. Поверх руин на него в упор смотрела черная глазница Врат. Стальные плиты и обугленные деревянные обломки лежали в беспорядке на широких гранитных ступенях, едва различимые в водянистом свете ущербной луны. Сам городок заливала беспросветная тьма.
— Не так уж и далеко, — с надеждой проговорил Гарет. — Даже если он услышит тебя сразу же, как ты спустишься в Долину, у тебя еще будет время доскакать до Рыночного Зала.
Джон вздохнул.
— Я в этом далеко не так уверен, мой герой. Драконы двигаются быстро не только в воздухе. И земля внизу мне что-то не нравится. Боюсь, что Оспри обычной своей резвости здесь не покажет. И не разведаешь ничего заранее… Остается только надеяться, что нам не подвернется какой-нибудь открытый подвал или выгребная яма, пока мы будем скакать к Вратам.
