Слониху не в Долину, а к Дженни, отставшей, чтобы еще раз прикинуть расстояние до идущей толпы. Сзади раздался шелест рваного шелка — Гарет вскинул легонькую Трэй на спину Молота Битвы. Дженни уже слышала эхо копыт — там, внизу, по дороге, ведущей к Холму.
Она решилась наконец призвать магию, и первое же усилие немедленно отозвалось болью. «Кажется, все-таки надорвалась…» — угрюмо подумала Дженни. Стиснув зубы, преодолела боль и попробовала собрать рассеивающийся в долине туман, съедаемый бледным утренним солнцем. На большее просто не хватало сил. Дженни наделила дымку зябкой дрожью, затем вплела в нее подобно вторичному узору на северных пледах заклинания дезориентации. И все равно разнобой копыт и гневные нестройные голоса приближались. Они звенели уже в туманном лесу, окружающем Холм, и у въезда в Долину — Зиерн несомненно сказала им, куда идти. Дженни развернула Лунную Лошадку и, ударив пятками в выпирающие ребра лошади, бросила ее неуклюжим галопом вниз, в Долину.
В смутном кипении тумана она догнала остальных. Видимость снизилась, и маленький отряд был вынужден приостановиться. Легким галопом Дженни повела его по знакомой тропе сквозь развалины, к Внешним Вратам Бездны. Вопли и проклятия, приглушенные туманом, раздавались уже на Холме Кожевников. Холодная дымка разлеталась перед лицом, черные волосы плескались за спиной. Дженни чувствовала, как выдыхаются заклинания, удерживающие туман на Холме, но даже и не пыталась сделать над собой усилие и обновить их. Малейшая магия отдавалась болью в костях, а Дженни прекрасно понимала, что силы ей сегодня еще потребуются.
Под копытами зазвучал гранит ступеней. В сумрачном проеме Врат Дженни обернулась взглянуть на просеивающуюся сквозь редеющий туман толпу — человек пятьдесят, в большинстве — беднота и ремесленники. На грязно-сером фоне лохмотьев сияли яркими пятнами камзолы дворцовой стражи. Дженни слышала вопли и ругань, когда, сбитые с толку заклятиями, они принялись блуждать в хорошо знакомой им местности. «Надолго это их не задержит», — подумала она. Лунная Лошадка вновь заартачилась, почуяв запах дракона и старой крови во мраке Рыночного Зала. Труп Оспри исчез, но пятно на полу все еще пахло смертью и пугало лошадей. Дженни соскользнула с высокой спины кобылы, шлепнула Лунную Лошадку по шее и, прошептав приказ быть поблизости, отпустила на волю.
Копыта зацокали по изломанным опаленным камням пола. Обернувшись, Дженни увидела, что лицо у Джона совершенно пепельное, хотя посадка, как всегда, прямая. С обычным своим безразличным выражением он оглядел Долину.
— Зиерн с ними? — спросил он, и Дженни покачала головой.
— Возможно, я что-нибудь ей повредила. А скорее всего, она сейчас собирает против нас во дворце новую толпу.
— Очень на нее похоже. Всегда норовит убивать чужими руками… Как думаешь, твои заклинания их задержат?
— Ненадолго, — поколебавшись, сказала Дженни. — Мы должны закрепиться здесь, Джон, у входа. В толпе много здешних, а они лучше нас знают первый ярус Бездны. Из Рыночного Зала в Большой Туннель ведут пять или шесть путей. Нас просто окружат, если мы отступим.
— Ты полагаешь? — Он задумчиво почесал нос. — А если мы все-таки отойдем поглубже? Где- нибудь спрячемся, а когда толпа кинется грабить храм Сармендеса, ей уже будет не до нас.
Дженни поколебалась немного и снова покачала головой.
— Если бы это была обычная толпа — может быть. Но нашей смерти хочет Зиерн. Если ей с помощью магии не удалось уничтожить мой разум, значит, она попытается уничтожить мое тело. Их здесь достаточно, чтобы устроить погоню за нами, а на лошади мы тебя везти в Бездне не сможем. Нас окружат и вырежут. Нет, задержать их можно только здесь.
— Ладно. — Он кивнул. — Ты разрешишь помочь тебе?
Дженни снова повернулась к туманным руинам, где беспорядочно мелькали темные смутные фигурки.
— Ты себе-то помочь не сумеешь, — бросила она через плечо.
— Я знаю, — спокойно согласился Джон. — Но я не потому спросил, милая. Видишь вон те развалины?.. — Он указал. — Атаковать они будут оттуда. Глянь-ка, как муравьи!
Дженни не ответила, хотя ее пробрал озноб при виде того, как людская масса разбухает в толпу, изливаясь из тесного переулка.
По ступеням поднялся Гарет, ведя в поводу Молота Битвы. Дженни пошептала на ухо большому коню и толкнула вниз по ступеням. Ее разум был уже обращен в глубь себя, собирая все оставшиеся силы усталой души и измученного тела. Джон, Гарет и вцепившаяся в его руку девчонка в белых лоскутьях придворного одеяния были теперь для Дженни не более чем призраками. Сосредоточенность, граничащая с безумием, затуманивала все вокруг, оставляя ясными лишь магию и то, что сейчас предстояло сделать.
Ладони Дженни прижались к холодному граниту портала, и она почувствовала, что вбирает ими силу и огонь, заключенные в камне, в недрах, в воздухе. Магия вздула ей вены, как весенняя речушка, готовая прорвать берега. Было страшно вбирать в слабое человеческое тело эту мощь, против которой не сработают никакие Ограничения. Нужно было обладать телом дракона для такой магии.
Дженни чувствовала, как Джон рванул за повод Слониху, отступая. Гарет и Трэй отошли еще раньше. Но внимание ее было направлено вниз, в Долину, где оборванные люди одолевали последние груды развалин. Холодная ясность драконьего зрения позволяла ей видеть каждого из них в отдельности, видеть до дна — — сквозь одежду и плоть. Бонда с обнаженным мечом, действительно ведущего толпу, Дженни заметила сразу; душа его напоминала изъеденный термитами лес.
Внизу уже бежали к Вратам через пыльную, с исковерканной мостовой площадь. Медленно поднимая отяжелевшие ладони, Дженни слышала голос Гарета, исчезающе тихий, как звон насекомого:
— Что мы можем сделать? Мы как-то должны ей помочь!
— Брось, — отозвался голос Джона — тоже непривычно слабый и словно обескровленный. — Если прорвутся — бегите в лабиринт и постарайтесь спрятаться. Вот карта…
Толпа хлынула на ступени. Злобная разноголосица катилась впереди, как первая приливная волна. Дженни наконец подняла руки, и вся затаенная сила, набранная из камня и мрака, взорвалась разом в ее теле. Сознание же не напряглось, но, напротив, расслабилось в момент удара.
«Ключ к магии — сама магия», — думала Дженни. Ее жизнь начиналась и заканчивалась в каждой отдельной секунде спрессованного и теперь стремительно высвобождающегося времени.
Пламя ударило из третьей ступени, встало стеной — голодное, алое. Дженни слышала вопли тех, что были в первых рядах; запах горелого мяса и тлеющей одежды коснулся ее ноздрей. Подобно дракону она убивала без ненависти, нанося удар жестоко и крепко, зная, что если он не будет смертельным, ее маленький отряд — обречен.
Толпа отпрянула; на глазах у оробевших преследователей из черноты проема выплыли и медленно сомкнулись огромные полотнища Врат, когда-то сорванные с петель и спаленные драконовым огнем. Изнутри они просвечивали, как мутное стекло, но каждый гвоздь, каждый брус и скоба были сработаны на совесть. Со стороны площади иллюзия была полной. Дженни ясно видела сквозь призрачные створки мечущихся внизу людей. Одни указывали с криками удивления и тревоги на волшебно возродившиеся Врата Бездны, другим было не до этого: кто в бешенстве сбивал пламя с одежды, кто катался с воплями по мостовой, кто просто лежал, обугливаясь. Уцелевшие не пытались им помочь — столпившись у первой ступеньки, они с ненавистью смотрели на внезапную преграду и вопили от пьяной ярости. Шум был ужасающим, выкрики мешались со стонами раненых, но хуже всего был запах тлеющей плоти. В середине толпы стоял Бонд Клерлок и тоже не сводил с фантома пустых, выеденных изнутри глаз.
Дженни попятилась, почувствовав внезапную слабость, как и любой человек, увидевший воочию дела дракона. Ей случалось убивать и раньше ради спасения своей жизни или жизни тех, кого любила. Но никогда не было ей так страшно смотреть на дело своих рук.
«И дракон в тебе отозвался…» — сказал Моркелеб и, как всегда, оказался прав.
Дженни пошатнулась, и кто-то подхватил ее. Это были Джон и Гарет, оба
— словно парочка не слишком удачливых разбойников: избитые, грязные и оба, что забавно, в очках. Трэй (в потрепанном плаще Гарета, накинутом на грязный драный шелк бального платья, и с пурпурно-седыми прядями, свисающими на меловое лицо) молча достала из расшитого жемчугами мешочка
