танке!
Слева, метрах в ста от машины, снова громыхнул снаряд, подняв в воздух бело-черный столб снега и земли.
Звягинцев, казалось, ничего не замечал. Одно стремление владело им – как можно скорее добраться до КП.
– Вперед, я говорю! – крикнул он водителю.
– Товарищ майор, поймите, – отозвался Молчанов, – мы же в машине, как в мышеловке! Тут до Заднева всего с полкилометра – вон оно, перед рощицей, если перебежками – за пятнадцать минут добраться можно!
– Ладно, – бросил Звягинцев и в сердцах добавил: – Ах ты, Молчанов!
Рванул дверцу, выпрыгнул из машины в снег, выбрался на дорогу и побежал вперед, к рощице.
Прямо по дороге разорвалась мина, потом вторая. Звягинцев мотнулся в сторону, черпая снег голенищами валенок; мелькнула мысль, что водитель, отказавшись ехать дальше, был, пожалуй, прав; тут же ее сменила другая – что этот Молчанов все же трус, – но и она мгновенно исчезла. Звягинцев думал только об одном – нужно во что бы то ни стало добраться до КП.
Он снова побежал вперед. Невдалеке, на поляне перед рощицей, были уже видны блиндажи и землянки.
Звягинцев, не останавливаясь, расстегнул полушубок, вытащил из кобуры свой «ТТ», сунул его в карман.
– Пистолетиком тут не обойтись! – услышал он вдруг за спиной и от неожиданности остановился. Обернувшись, увидел, что его нагоняет Молчанов с автоматом в руке.
Точно ввинчиваясь в воздух, завыла мина. Звягинцев бросился на землю. Как только прогремел разрыв, он тотчас же вскочил и, обернувшись, увидел, что и Молчанов тоже подии» мается.
– Ты… зачем здесь? – едва переводя дыхание, крикнул Звягинцев и, не дожидаясь ответа, побежал вперед.
Молчанов догнал его.
– За мной, товарищ майор! – крикнул он. – Я знаю, где КП. За мной! Вот сюда, в этот блиндаж давайте! – И стволом автомата указал влево.
Звягинцев увидел выступающую над землей, покрытую толстым слоем снега крышу блиндажа. Подбежав, буквально скатился по ступеням вниз, откинул брезентовый полог и оказался внутри. После дневного света с трудом разглядел в полутьме стоявшего во весь рост и, казалось, упиравшегося головой в потолок грузного военного, потом нары и на них бойца с телефонной трубкой.
– Где командир дивизии? – крикнул, переводя дыхание, Звягинцев.
– Я командир дивизии, чего шумишь? – недовольно откликнулся стоявший, мельком взглянул на Звягинцева и повернулся к бойцу: – Продолжай вызывать, я тебе говорю, продолжай!
– Товарищ полковник, – поднеся руку к ушанке, проговорил Звягинцев, – майор Звягинцев из штаба армии.
– Бойцы с тобой есть? – спросил Замировский.
– Никак нет, – ответил Звягинцев, – только водитель. Командующий приказал ни в коем случае не отходить! У него прервана с вами связь и…
– Знаю, что прервана, – махнул рукой Замировский. – У меня даже с полками связи нет!
– Где идет бой? – торопливо спросил Звягинцев.
– Сам не видел?
Вопрос действительно был излишним. Отчетливо слышалась ружейная и пулеметная стрельба, огонек коптилки поминутно вздрагивал от артиллерийских разрывов, с потолка сыпалась какая-то труха.
– Товарищ полковник, я должен доложить командующему обстановку. Прорыв фронта здесь будет означать захват врагом Волхова. Командующий приказал…
– Ты где служишь, майор? – прервал его Замировский.
– В оперативном отделе армии.
– Значит, по картам привык боями руководить? – зло сказал Замировский, подошел к расстеленной на столе карте и ткнул в какую-то точку: – Вот здесь идет бой! Там, где ты сейчас стоишь, ясно? Какими силами оборону держу? Все сейчас в бою, все, весь штаб, все писаря, кашевары, парикмахер, понял? Десять минут назад часового у моего блиндажа снял с поста и отправил в бой. Скоро сам пойду, понял?!
– Что доложить командующему? – спросил Звягинцев.
– Что видел и слышал, то и доложи. КП держим из последних сил. Обороной командует начальник оперативного отделения дивизии подполковник Мелкадзе. На подмогу вызвано подразделение майора Новикова. Пока КП держим, но немцы пытаются обойти нас танками.
– «Фиалка», «Фиалка»! Я «Ромашка», я «Ромашка». «Фиалка», вы меня слышите? – бубнил связист.
– Есть наконец связь?! – обернулся к нему Замировский.
– Нет, товарищ полковник, – виновато ответил боец.
– Двух связистов только что на линию послал. Начальник связи дивизии тоже на линии. Больше посылать некого, понимаешь, некого! – сказал Замировский Звягинцеву таким тоном, будто тот не верил ему.
В этот момент, откинув полог, в блиндаж ворвался человек с карабином в руке. Лицо его было черно от копоти.
– Товарищ полковник! – оглушительно крикнул он, точно все еще находился в гуще боя и старался перекричать стрельбу. – Докладывает ефрейтор Хлопов! Старший адъютант приказал передать… комбата убили, а комиссар ранен!
– Не ори! – оборвал его Замировский. – Говори спокойно: какой батальон?
– Третий, товарищ полковник, третий, – с какой-то странной радостью в голосе, оттого, видимо, что может дать командиру дивизии точный ответ, доложил Хлопов.
– Ну… вот… – стиснув зубы, проговорил Замировский.
И Звягинцев только теперь со всей неумолимой очевидностью понял, что если даже он доберется невредимым обратно до Волхова, то доклад его командующему не принесет никакой пользы…
– Товарищ командир дивизии, – чеканным голосом произнес Звягинцев, – разрешите принять командование батальоном.
Замировский посмотрел на него с недоумением и переспросил:
– Батальоном?
– Так точно, товарищ полковник! Опыт имею. Словом, разрешите вступить?
Замировский на секунду задумался, точно решая, кого можно было бы послать в батальон. Но послать было некого…
– Давай, если ты… такой, – сказал он. – Давай! Хлопов, веди майора!
Прошло почти три часа с тех пор, как Федюнинский отправил Звягинцева в дивизию. Однако связи с Замировским все еще не было. Не возвращался и Звягинцев.
Каждые полчаса звонил, проверяя линию, Чекин. Федюнинский понимал, что тот хочет по голосу командующего угадать, не приближается ли роковой момент. Отвечал односложно: «Жди».
Звонили, докладывая обстановку, командиры соединений, из их донесений явствовало, что противник выдыхается и атаки его становятся слабее. Однако из 310-й дивизии никаких сообщений не поступало.
Звонок Замировского раздался в 14:30. Федюнинский поспешно схватил трубку.
– Товарищ командующий? – переспросил Замировский, хотя Федюнинский назвал себя, и по тону, каким командир дивизии произнес эти два слова, он понял, что самое страшное позади… – Отбросили противника! – кричал в трубку Замировский. – Примерно на километр отбросили!
– Ладно. Понял, – сдержанно ответил Федюнинский. – Если каждые два часа будешь отбрасывать врага на километр, то, надеюсь, к вечеру твой КП будет на положенном удалении от переднего края.
– Так точно, товарищ командующий! – крикнул Замировский. – У меня все!
