От того места, где распрощались с Бруком, их отделяли теперь по меньшей мере пять километров. Соколов посмотрел на часы. Было четверть второго. Оставался шанс вернуться к экспедиции засветло. И они заторопились в обратный путь.
Преодолеть его удалось за час и двадцать минут.
Ровно в четыре расстались с Дмитриевым. Он вместе с группой бойцов понес в Осиновец очередное донесение. А Соколов и остальные двинулись в повторный обход майны.
Уже смеркалось, когда они обошли ее и опять взяли направление на северо-восток, к острову Зеленец. В темноте движение замедлялось, да и очень устали все.
Где-то далеко за их спинами, на юге, началась артиллерийская канонада. Трудно было определить, чьи орудия бьют – наши, немецкие или те и другие одновременно. Там же, в южной полусфере неба, взвивались над горизонтом ракеты – красные, зеленые, серебристо-белые.
– Слушай, отец, – обратился Соколов к шагавшему справа проводнику, – долго еще до этого Зеленца идти?
– А мне откуда знать? – буркнул, не сбавляя шага, рыбак.
– Но ты же говорил там, на берегу, что бывал на этом острове, – недовольно сказал Соколов.
– Летом бывал. На баркасе плавал туда. А зимой на кой ляд он мне сдался?
– Загадочный ты человек, отец, – сказал, помолчав, Соколов. – Понять тебя не могу… Тебе лет-то сколько?
– Про годы девок спрашивают, когда в жены берут, – не оборачиваясь, ответил рыбак.
– Не понимаю, – продолжал Соколов, чувствуя, что если он сейчас перестанет говорить и слушать, то остановится от усталости, от боли в ступнях, от усилившегося встречного ветра. – Не понимаю, – повторил он, – зачем ты с нами пошел? Ну до майны проводил, ладно, согласен, путь там тебе был знакомый. А сейчас-то зачем, если места тут для тебя такие же неведомые, как и для нас? Сидел бы сейчас в своем Коккореве и уху варил. Или для внучки лещей морозил. На кой, как ты выразился, ляд тебе с нами валандаться?
– Слушай, парень, – неожиданно освирепел рыбак, – ты что думаешь, душа с наганом и шинелью вместе выдается?
– При чем тут это?
– А при том, что у меня тоже душа есть. И может, сейчас я свое главное дело делаю. Ты вот свое главное дело исполнил? Нет?.. Ну ты еще молодой, жив будешь, война помилует – исполнишь. А мне два годика до семидесяти осталось!
– Никто не знает, сколько ему на роду жить назначено, – задумчиво сказал Соколов. – Особенно на войне. И вот насчет главного дела я не совсем уяснил. В чем твое главное дело?
– Это вопрос мудреный, – ответил рыбак задумчиво, после короткого молчания. – Когда я ту войну, первую, отвоевал, ну, думал, главное дело жизни сделал. Потом женился, опять полагал: главное, что мне на роду написано, исполнил, дочка появилась, новую жизнь зародил. Потом думал, главное дело – собственный дом поставить. И это исполнил… Словом, много делов переделал, и каждое в свое время главным казалось. А сейчас вот иду и думаю: не сделал ты, старик, еще своего наиглавного дела в жизни.
– В чем же оно?
– А вот до Кобоны вас довести.
– Спасибо, отец.
– Не за спасибо стараюсь, – буркнул проводник и как бы между прочим заметил: – Вот он, твой Зеленец-остров, давай причаливай.
Соколов даже вздрогнул от неожиданности, устремил взгляд вперед, в темноту, но ничего там, кроме нагромождений снега, не обнаружил. В первые минуты он как бы лишился дара слова, хотя все в нем кричало: «Дошли! Две трети пути позади!»
Наугад побежал вперед и вскоре наткнулся на скользкие, обледенелые камни. Из последних сил взобрался на них и вдруг остановился как вкопанный: откуда-то из-под заснеженной, скованной льдами земли до него донесся неясный человеческий говор и какие-то звуки, похожие на позвякивание солдатских котелков или касок.
Он не смог разобрать ни слова. К тому же говор сразу смолк. Потом мелькнул огонек, но тут же погас.
В том, что на острове были люди, Соколов теперь не сомневался.
«Немцы! – с отчаянием подумал он. – Конечно, это немцы! Они опередили нас, поняли, что мы будем прокладывать трассу по льду, и устроили здесь, на острове, засаду».
Все эти мысли пронеслись мгновенно. В следующую минуту он, пригнувшись, сполз обратно на озерный лед и все пятился назад, пока не столкнулся с Бруком. Положил ему на плечи обе руки и, нагнувшись к самому его уху, прошептал:
– Стой, комиссар, там немцы!
– Где, какие немцы? – удивился Брук.
– Обыкновенные. Здесь, на Зеленце, – скороговоркой ответил Соколов и продолжал уже твердо, как если бы отдавал приказ: – Значит, так, я иду с атакующей группой, ты обеспечиваешь тыл.
– Нет, – ответил Брук. – Когда бой, комиссар идет первым. На льду могу замыкающим, а в бою – нет.
– Отставить!.. Я командир.
– А я комиссар. Ты командуешь, а я иду в атаку.
– А-а-а! – с какой-то безнадежностью отмахнулся Соколов и, повернувшись в сторону Смирнова, приказал: – Передай тихо по цепочке – приготовиться к бою!..
…Жданова разбудил резкий звонок. Он потянулся рукой в будильнику и увидел, что стрелки показывают половину седьмого. С досадой подумал: «Проспал целых пять часов. Будильник почему-то сработал с опозданием». В ту же минуту звонок раздался снова, и Жданов понял, что его разбудил телефон, а не будильник. Будильника он просто не слышал.
Из телефонной трубки до него донесся ликующий голос Кузнецова:
– Прошли, Андрей Александрович! Прошли до Кобоны!
У Жданова перехватило дыхание. Ему хотелось спросить; «Когда прошли? Кто звонил? Где Лагунов?!» Однако от волнения он не мог произнести ни слова.
Кузнецов, будто почувствовав это на расстоянии, сам ответил на так и не заданные Ждановым вопросы:
– Звонил Лагунов! Еще час назад!
– Почему меня не разбудили? – спросил Жданов, обретя наконец дар слова.
– Товарищ Васнецов так распорядился. Он недавно вернулся с Кировского. Мы подумали…
– Где Лагунов?! – прервал его Жданов. – Он в Смольном?
– Нет еще. Будет часам к двенадцати дня.
– Почему так поздно?
– Не знаю. Он сказал только…
– Соберите к двенадцати Военный совет, – снова прервал его Жданов. – И пригласите всех работников обкома и горкома, которые выезжали на предприятия.
11
– …Ну дальше, дальше!.. – нетерпеливо воскликнул Жданов, когда Лагунов сделал паузу.
Как и вчера утром, все снова сидели сейчас в его кабинете на своих обычных местах, за длинным столом – Васнецов, Штыков, Попков, Гусев, Павлов. Добавились только начальник тыла Лагунов, Якубовский и заведующие отделами обкома и горкома, выезжавшие на предприятия, чтобы обеспечить выполнение требований Ставки.
