Света в зале чуток прибавилось.
Окружающие Кара и его компаньонов люди начали расправлять в руках какие-то клочки папируса. Тут тартессит вспомнил, что и у них есть точно такие же, врученные привратником.
Развернув свою записку, он впился глазами в неровные строчки, нацарапанные скверным почерком. Прочитав их, мальчик удивленно спросил:
— Что, что это?!
— Вторая часть пророчества! — торжественно ответил житель куявских лесов. — Таки не зря мы сюда забрели! А то я ужо беспокоиться начал, что подвело старика чутье…
— Но разве она существует?!
— Да тише ты, пострел. Не ровен час, услышат. Выходит, что наличествует. Только ты нашим девахам до поры-то до времени не трепись. Лады?
Глава 6
ПРИЯТНАЯ ПРОГУЛКА
— Ой, да не беспокойтесь вы так! — всплескивал руками маленький, весь какой-то сдобный, похожий на булочку с корицей капитан. — В это время года нет ни штормов, ни бурь. Вся поездка займет не более суток и станет для вас приятной прогулкой!
— А пираты? — воинственно подкручивал ус Будря. — Цо пан мувит о пиратах?
— Да-да! — подхватила всезнайка Орланда. — Я слыхала, что в последнее время в здешних водах участились нападения пиратов на торговые и рыбацкие корабли.
На пухлом лице моряка заиграла масленая улыбка.
— Ой, да кто позарится на мое корыто…
Тут он понял, что сморозил явную глупость и поправился:
— Я хотел сказать, что наш корабль такой быстроходный, что за ним ни одному пиратскому судну не угнаться.
— Ну да, ну да, — поддакнула Орландина, скептически глянув на «Октавию».
Характеристика, данная этому плавучему средству его владельцем, была как нельзя более меткой. Корыто, оно корыто и есть.
— Так что, по рукам? — заволновался морской волк, видя, что верный заработок может ускользнуть из его цепких рук.
Терять пятнадцать ауреусов ему ой как не хотелось. Для него это было целое состояние. На эти деньги можно сделать капитальный ремонт, купить новые паруса. Тогда «Октавия», знавшая и лучшие времена, сможет еще долго и верно служить своему хозяину.
Путники переглянулись.
Цена, заломленная капитаном за обычный рейс до Патр, была просто несусветной. Правда, сначала он вообще запросил с них двадцать пять ауреусов, мотивируя это тем, что соглашается брать на борт «всякую живность» (имея в виду осла, кусика и лешего, принятого за диковинную обезьяну) и берет на себя урегулирование «проблем с властями». То есть, попросту говоря, не сообщит, куда следует, о группе подозрительных пассажиров, торопящихся убраться из Италии в Ахайю.
Почему «подозрительных»? Ну, это и самим господам должно быть очевидным. Как прикажете воспринимать юного нобиля, переодетого в хламиду, но при этом имеющего такую благородную осанку и повадки персоны, привыкшей повелевать. Рядом с ним двое телохранителей, маскирующихся под селян, но то и дело тянущихся к поясу, словно там должен добрый меч висеть. Причем один явно иностранец, а второй — переодетая в мужика девица…
(Орландина чуть на куски не разорвала остроглазого нахала; она-то наивно полагала, что ее маскировка удалась на славу.)
…Ну и пышная красавица. То ли нянька, то ли возлюбленная молодого господина…
(Тут пришел черед Ланде раскраснеться, словно маков цвет; чего-чего, но подобного она не ожидала. Любовница?! Хм, хм…)
— По рукам! — протянула ладонь Орландина, и, когда пухленькая ручка капитана оказалась в ее руке, амазонка так крепко вцепилась в длань моряка, что тот даже взвизгнул от неожиданности.
— Только без сюрпризов! — приблизив лицо к мигом вспотевшей харе судовладельца, зловеще прошептала амазонка. — Идем налегке, без груза, и чтоб ни каких других пассажиров!
— Да-да-да!! — зачастил горемычный капитан, уже было примерявшийся, куда бы пристроить пару бочек фалернского и несколько мешков кофе (ну, в самом деле, не идти же в Ахайю
— Смотри у меня! — погрозила кулаком прознатчица. — Лично все закоулки осмотрю! Итак, до вечера.
— Зря ты с ним так, Динка! — пожурила ее сестра, когда они покинули причал. — Он же все-таки рискует, беря на борт таких опасных пассажиров, как мы.
— Ничего с ним не случится! Я таких гадов насквозь вижу. Он за все удавится, а тут целых пятнадцать золотых! Будет держать язык за зубами, как миленький.
— Так есть, так есть! — поддакнул лех, которому ужас как хотелось надавать толстому пройдохе канчуков, так он его допек своим непочтительным отношением к ясному пану крулю и его ближним людям. — Лайдак, он и в Брундизии лайдак!
Один Кар не принимал участия в общем разговоре. Весь вечер он был тих и задумчив.
Вдохновенный поэт слагал очередной шедевр.
На сей раз это была торжественная песнь, посвященная их отплытию к ахайским берегам. Там, в священных кипарисовых рощах, у напевно журчащего Кастальского ключа великий Феб совершит чудо и вернет своему преданному слуге человеческий облик.
Все это непременно нужно описать в сильных и звучных стихах. Запечатлеть смятение души, терзаемой ожиданием грядущих перемен. Набросать картины морской стихии, пытающейся помешать свершению надежд певца…
Стир с сомнением поглядел за борт.
М-да, вряд ли это можно назвать бушующей стихией. Ленивые волны Ионического моря едва шевелились. А веющий с моря ветерок был всего лишь плодом поэтического воображения. Паруса висели, словно крылья у подбитой вороны, и не думали надуваться.
И как только их «Октавия» отчалит? Правда, капитан клятвенно обещал, что к вечеру ветер должен появиться. Кто его знает, может, и не врет. Не все же время ему врать.
Вот, например, обещал, что стойло, в котором разместят осла «дорогих пассажиров», будет застлано самым качественным душистым сеном. А взамен этого бросил охапку практически несъедобной соломы. И в яслях вместо отборного овса и ячменя что-то гнилое и дурно пахнущее. Вода застоявшаяся.
