посадку.
Остальное происходило как обычно, стандартная процедура, сопровождающая возвращения Арианы всякий раз, когда Резьюн-первый с шумом возвращался, и Ариана Эмори устраивалась в принадлежащем ей городе, в своем крыле, в своей резиденции.
Во вчерашних новостях передали, что проект Надежда отложен, что вызвало шок на бирже, и «круги» теперь пойдут по космосу во все стороны, хотя обозреватели назвали это всего лишь «процедурной задержкой». Хорошей новостью оказалось переданное следом за этим короткое известие, снабженное краткой биографией, почерпнутой из картотеки Департамента Науки, что безвестный химик на Фаргоне удостоен статуса Особенного, по крайней мере, тот законопроект прошел. И что Совет провел марафонское заседание, длившееся до глубокой ночи: новые пульсации на межзвездной бирже, которая ненавидела неопределенность, больше чем внезапные повороты в политике. Информационные агентства каждого государства Союза затеяли совместное вещание, включающее комментарии и анализ, а ведущие комментаторы по законодательству изо всех сил предлагали свои интерпретации происшедшего, уязвленные тем, что даже оппозиционные Советники отказались дать интервью и активно старались занять места в плановых утренних передачах.
Из коалиции центристов только лидер фракции аболиционистов Янни Мерино поделился своими соображениями (его седые волосы, как обычно, взлохмаченные, его лицо краснее и речь радикальнее, чем обычно): призвал поставить вопрос о доверии к Совету в целом и угрожал отделением от партии центристов. У него не хватило поддержки устроить первое, но второе он вполне мог осуществить, и Жиро Най сидел и слушал, хотя и знал то, чего не знали комментаторы, вместе с журналистами недоумевал: какая сделка была заключена, и почему Михаил Корэйн согласился пойти на это.
Триумф Резьюн?
Политическая катастрофа? Что-то упущено?
Не в привычках Арианы было советоваться со своими во время сессий в Новгороде, разве что в исключительных обстоятельствах, разумеется, не по телефону (даже линии Департамента отвергались), ведь существовали специальные курьеры и готовые к взлету самолеты.
По всей видимости отсутствие курьезов означало, что ситуация под контролем, несмотря на внезапную отсрочку.
Советники отменяли встречи направо и налево, а Советники от Рассела а Пан-Парижа заторопились на станцию Сайтиин, чтобы немедленно сесть на корабль, отправляющийся к звезде Рассела.
Вместо себя они оставили своих секретарей, снабдив инструкциями о том, как голосовать.
Жиро Най и его брат Дэнис вышли встретить маленький автобус, когда он по вогнутой аллее подкатил к главному зданию Резьюн, не только потому, что это предусматривал порядок.
Двери автобуса открылись. Первой, как и следовало, показалась эйзи Кэтлин, одетая в черную форму службы безопасности Резьюн, ее бледное лицо не сулило ничего хорошего, она вышла и повернулась, чтобы подать руку Ари. Ари должна сделать единственный шаг — Ари в голубом, держащая, по обыкновению, свой дипломат, и ничто в ее облике не указывало на победу или поражение, пока она пристально не взглянула на Жиро и Дэниса с выражением, предсказывающим неприятности.
— В твоем кабинете, — сказала она Дэнису. Позади нее, среди других выходящих на бетон сотрудников, Жиро увидел Джордана Уоррика, которого не ждали — ведь он улетел пять дней назад на Резьюн-первом и собирался возвратиться в конце недели специальным рейсом Резьюн-Эйр.
Это внушало тревогу. То, что Уоррик вернулся вместе с Ари, вызывало не меньшее изумление, чем внезапные объятья центристов и экспансионистов. С Уорриком не было его собственных сотрудников, за исключением дворецкого эйзи Пауля, с багажом в руках следовавшего за ним солидно, но с озабоченным видом.
Аббан сможет собрать слухи, потолкавшись среди вернувшихся помощников, тех, кто относился к Семье и имел право поболтать. Жиро дал Аббану соответствующие распоряжения, а сам отправился вместе с Ари и Дэнисом (Флориан молча возглавил процессию) в левый холл сразу, как только открыли двери. Кэтлин шла позади вместе с эйзи Дэниса Сили.
Ни слова не было произнесено, пока они не оказались в личном кабинете Дэниса, и хозяин не включил устройство, обеспечивающее звукоизоляцию помещения. И тогда, наконец, беседа началась.
— У нас проблема, — сказала Ари, очень сосредоточенно открывая дипломат на дорогой, доставленной с Земли облицовке стола Дэниса.
— Неприятности с Надеждой? — спросил Дэнис, принимая микрофишу, которую она вручила ему. — Или это Джордан?
— Городин обещает единодушную поддержку Надежды — если Джордан получит назначение на должность в военную психиатрическую клинику на Фаргоне, которую нам предстоит «спрятать» в своем бюджете.
— О, Господи, — сказал Жиро и сел.
— Расскажи мне, как ты добилась согласия Михаила Корэйна, и как связан перевод Джордана Уоррика с предложением Городина.
У Жиро не было сомнений. И было ясно, что у Ари тоже.
Он превратился в проблему, — сказала Ари.
— Мы не можем его тронуть, — сказал Жиро. Паника охватила его. Временами Ари забывала, что у всего существуют пределы и у благоразумия — в том числе.
— Он рассчитывает на это, не так ли?
Тихо, так тихо. Ари уселась в свободное кресло.
— Это еще требует голосования. Но нет необходимости голосовать, пока не построена лаборатория. А мы получили исследования.
Жиро вспотел. Он подавил импульсивное желание утереть лицо. Звукоизоляция вызывала у него зубную боль, однако хуже всего он себя чувствовал из-за спазмов в желудке.
— Ну, это не так уж плохо, — сказал Дэнис, вместе со стулом отклонившись назад и сложив руки на обширном животе. — Мы можем спланировать это дело. Джорди — лопух. Мы можем для начала вернуть его отдел обратно в администрацию, отобрать его сотрудников и его записи.
— Он не дурак, — сказала Ари. — Я хочу знать, не пропадали ли у нас файлы.
— Ты думаешь, он оставил что-нибудь в Новгороде?
— А когда его что-либо останавливало?
— Проклятье, — проговорил Жиро. — Ари, я предупреждал тебя. Я ведь тебя предупреждал.
Ари наклонила голову, искоса глядя на него.
— Я скажу тебе одну вещь: даже если он уедет, останется его сын Джастин.
— Нам еще предстоит прорываться через очередные пять лет плановых работ. Что мы, черт возьми, будем делать, когда Джорди появится там перед камерами?
— Не беспокойся об этом.
— Что значит, не беспокойся об этом?
— Он здесь, не так ли? И всех своих помощников, весь свой персонал, кроме Пауля, оставил в Новгороде. Я не стала обвинять его в утечке информации. Я просто послала Флориана передать ему, что он нужен. Он прекрасно знает, что совершил, и что я знаю о его поступке.
— Если ты тронешь его… Послушай меня. Он этого не сделал бы без предварительной подготовки. Один Бог знает, какой ущерб он может нам нанести. Или какие еще сведения он похитил отсюда. О Господи, как я об этом не подумала раньше!
— Ох, этот Джордан и его склока. Его просьбы о переводе. Стычки по поводу персонала. О, мы по- прежнему на дружеской ноге. Иногда у нас бывают небольшие тактические разногласия. В частности, по дороге домой. И мы улыбаемся друг другу, поднимая бокалы. А почему бы и нет?
— Он чертовски хорошо знает, что это не так!
— И он знает, что я знаю, что он знает и так далее. Так что мы улыбаемся друг другу. Я скажу тебе кое-что: я не обеспокоена. Он уверен, что я ничего не стану предпринимать до тех пор, пока не узнаю, что именно он ухватил. Он владеет ситуацией. Наш Особенный по Образованию полагает, что он самый лучший. Он поставил на кон все, считая, что дела пойдут именно так, как он себе представляет. Скоро он сделает мне контрпредложение. А я ему — свое. И так будет идти месяцами. Он уверен, что у него есть
