– Я знаю, дорогая моя, – виновато промолвила Барбара. – Но ведь иной возможности убедиться, что с ним все в порядке, нет. Так что вы уж, пожалуйста, загляните к нему. Скажите, что я беспокоюсь за него и что вы приехали по моей просьбе.
– Сомневаюсь, что это послужит для меня смягчающим обстоятельством, – мрачно съязвила Шерон. – Но, разумеется, я проведаю его, чтобы вы успокоились.
Повесив трубку, Шерон раздраженно прошлась по комнате. Ничего не скажешь, хорошее начало недели. Снова общаться с Фрэнком Боулендом, терпеть его насмешки и отвратительные выходки… такого Шерон не пожелала бы и врагу. Но делать было нечего. Барбара Лесли являлась самой старой клиенткой ее фирмы, и было бы нелюбезно со стороны Шерон отказать ей в небольшой просьбе. К тому же с ненормальным племянником Барбары вполне могла случиться какая-нибудь неприятность. Например, он впал в очередной запой и никак не может из него выбраться…
А может, в Лесли-Фарм уже находится труп, а не живой человек, внезапно пришло Шерон на ум, и по ее спине пробежал неприятный холодок. В самом деле, ведь такой вариант теоретически не исключен. Фрэнк мог упиться до смерти, если его сердце недостаточно крепкое, или утонуть в ручье, который протекал неподалеку от Лесли-Фарм. Но в таком случае ей не следует ехать к нему одной, а следует сначала позвонить в полицию…
Ага, а потом окажется, что он просто не в состоянии доползти до телефона, тут же возразила себе Шерон. Вот будет номер, если по Гринфилду пойдут слухи, что в коттедже почтенной миссис Лесли поселился опустившийся алкоголик! Не думаю, чтобы это понравилось Барбаре.
Тяжко вздохнув, Шерон позвонила Джесике и попросила ее посидеть в офисе, пока она будет отсутствовать. А когда та приехала, села в «опель» и отправилась в Лесли-Фарм.
Выйдя из машины, Шерон опасливо подошла к изгороди. В этот раз она не увидела Фрэнка в саду, а из самого дома не раздавалось ни звука. Однако калитка была открыта, и Шерон беспрепятственно прошла на территорию коттеджа. Поднялась на крыльцо, нажала на кнопку звонка… и не услышала за дверью ни малейшего шороха.
Скверное дело, тревожно подумала Шерон.
На всякий случай она позвонила еще несколько раз, а затем достала из сумочки ключ и вставила его в замок. Он открылся легко, и Шерон вошла в дом, замирая при мысли, что сейчас увидит труп. Воображение так разыгралось, что она невольно повела ноздрями, но никаких подозрительных запахов не унюхала. Впрочем, и нормальных человеческих запахов Шерон тоже не обнаружила в доме. Ни запаха еды, ни запаха кофе, ни даже запаха алкоголя, что показалось Шерон самым странным. Казалось, коттедж необитаем.
– Что, черт подери, это значит?!
Вопрос, прозвучавший над самым ухом Шерон, был задан таким угрожающим тоном, что Шерон испуганно взвизгнула, повернулась вокруг своей оси и взмахнула руками. И чуть не закричала снова, почувствовав, как ее сжатый кулачок врезался в челюсть Фрэнка Боуленда.
– Проклятье! – выругался Фрэнк, отступая от Шерон на безопасное расстояние. – Она еще и врезала мне по челюсти! Нет, как хотите, а столько неприятностей – это уже перебор для одной недели!
Шерон призвала на помощь все свое мужество и подняла на него несчастные глаза. И тут же поняла, что не зря она так боялась ехать в Лесли-Фарм. Фрэнк Боуленд выглядел не просто «недовольным» ее нежданным визитом. Он был взбешен до предела. Его синие глаза метали грозовые молнии, на шее билась нервная жилка, из груди вырывались звуки, похожие на рычание разъяренного тигра. Стоило Шерон встретиться с ним глазами, и все заготовленные оправдания замерли на ее губах. Они вдруг показались Шерон такими жалкими и неубедительными, что ей стало дурно, и она пошатнулась.
– Эй, леди, что это еще за штучки? – донесся до нее сквозь туман дурноты сердитый голос Фрэнка. – Не делайте вид, будто собираетесь грохнуться в обморок. Подобная чувствительность совершенно не пристала взломщикам.
– Но мне… в самом деле дурно, – пробормотала Шерон, продолжая оседать на ковер. – И я не взломщик. Мне звонила Барбара… – Мрак перед глазами Шерон сомкнулся, и она потеряла сознание.
Придя в чувство, Шерон обнаружила себя лежащей на диване с мокрым полотенцем на лбу. Рядом сидел Фрэнк. Его глаза больше не пылали гневом, а были наполнены раскаянием и тревогой. Правда, это не слишком успокоило Шерон, когда она вспомнила, что находится в полной власти субъекта, у которого явно не в порядке психика. Наверное, ее мысли отразились на лице, потому что Фрэнк вдруг миролюбиво улыбнулся, потрепал Шерон по щеке и ласково промолвил:
– Ну-ну, не надо так волноваться! Все хорошо, вы находитесь в полной безопасности.
– В безопасности? – переспросила Шерон, и эта мысль показалась ей настолько нелепой, что она едва не рассмеялась.
По мнению Шерон, находиться в одном помещении с Фрэнком Боулендом было все равно что находиться в клетке тигра. Злобного, агрессивного тигра, который может в любой момент взбеситься и наброситься на нее.
– Да, – повторил Фрэнк, слегка нахмурившись, – в полной безопасности. А чего вы ожидали? Что я наброшусь на вас и стану душить? У вас слишком пылкое воображение, леди!
– Да с вами…
– Со мной?! – возмущенно перебил ее Фрэнк. – Нет, вы только послушайте ее! Можно подумать, что это я забрался без спросу в ваше жилище. Как вам вообще могло прийти такое в голову: проникнуть в дом без разрешения человека, который там живет?
– Меня попросила Барбара, – жалобно пояснила Шерон. – Она сказала, что не может вам дозвониться. Вы не подходили к телефону.
– Я отключил звук, чтобы спокойно выспаться.
– Но ведь ваша тетушка не могла об этом знать! Она испугалась, что с вами случилось какое-то несчастье.
– Несчастье? – переспросил Фрэнк, пожав плечами. – Почему оно должно было со мной случиться? В конце концов, я мог просто куда-то отъехать на пару дней. Интересно, как бы вы действовали, если бы не застали меня дома? Подняли ли бы на ноги всю полицию штата? Но ведь это нелепо, черт подери!
– А по-моему, в этом нет ничего нелепого, – возразила Шерон. – Напротив, это совершенно нормально.
– Когда человеку не дают спокойной жизни? – с сарказмом спросил Фрэнк. – Когда его постоянно тревожат, дергают и вообще самым бесцеремонным образом вмешиваются в его личную жизнь?
– Нет, – ответила Шерон, – когда о нем беспокоятся, хотят, чтобы с ним все было в порядке. О господи, неужели вы этого не понимаете? По-моему, это настолько элементарно, что даже смешно объяснять.
Некоторое время Фрэнк молча смотрел на Шерон, и на его лице застыло какое-то странное, неопределенное выражение. Потом его губы искривились в горько-ироничной усмешке, а глаза наполнились такой безысходной тоской, что у Шерон невольно сжалось сердце.
– Вы правы, – тихо сказал он, потянувшись к лежащей на тумбочке пачке сигарет. – Действительно, это так элементарно, что смешно объяснять. Но, к сожалению, до меня такие вещи трудно доходят. Видите ли, я… не привык, чтобы обо мне кто-то беспокоился.
– Не привыкли? – растерянно переспросила Шерон. – Но ведь у вас есть мать! Неужели?..
– Мы очень мало общаемся в последние годы, – ответил Фрэнк, поморщившись, словно от зубной боли. – Нет, упаси боже, я не хочу сказать о ней ничего плохого! Моя мать – очень достойный человек, так же как и отец. Дело во мне самом, а точнее в том, что я не оправдал их надежд.
Шерон села на диване и удобно устроилась, поджав колени и обхватив их руками.
– Возможно, вы удивитесь, Фрэнк, – сказала она, взглянув на него с заговорщицкой улыбкой, – но мне очень понятны ваши переживания насчет родителей. Потому что я тоже не оправдала надежд своих предков.
– Вы? – искренне удивился он. – Но когда же вы успели их разочаровать? Вы ведь еще так молоды. Сколько вам? Двадцать три?
– Двадцать пять. А вам?
– А сколько бы вы дали?
– Тридцать пять.
– Мне тридцать три, – ответил он с грустной усмешкой.
– Ну, это тоже немного, – убежденно сказала Шерон. – Тем более для мужчины. Тридцать три года… Господи, да у вас вся жизнь впереди!
– К сожалению, вы ошибаетесь, – возразил он, и его глаза снова наполнились тоской. – У меня вся жизнь уже не впереди, а позади.
– Какой вздор! – возмущенно воскликнула Шерон. – Как она может быть позади? Вы неизлечимо больны?
– Нет, – ответил он, – у меня нет неизлечимых болезней. В том числе и хронического алкоголизма, как вы подумали.
– Я вовсе так не думала!
– Думали, Шерон. Но дело совсем не в этом. Все гораздо серьезнее. Но не просите, чтобы я вам что-то объяснял. Я не люблю изливать душу, и потом, это не имеет смысла.
– Я поняла, – сказала Шерон, пристально посмотрев на него, – у вас случилось какое-то ужасное несчастье, после чего вы решили поставить на своей жизни крест. Говоря без обиняков, вы сломались…
– Шерон! – предостерегающе воскликнул Фрэнк. – Не хочу вас обижать, но вы слишком любопытны. Повторяю: я не имею ни малейшего желания говорить о себе. Если вам еще не наскучило мое общество и вы хотите поболтать, давайте лучше поговорим о вас.
Шерон неловко откашлялась.
– Не думаю, что вам это будет интересно. У меня ведь самая обыкновенная, заурядная и довольно скучная жизнь.
– Неужели? – Фрэнк усмехнулся. – А мне сдается, что она у вас не только не скучная, но даже очень веселая. Впрочем, вы ведь, кажется, и сами веселый человек, а? – Он посмотрел на нее с легким прищуром. – Хотя и пытаетесь строить из себя не в меру серьезную деловую леди.
Шерон рассмеялась.
– Вы угадали, – смущенно призналась она. – Я действительно не слишком серьезный человек. Но об этом никто не должен догадываться.
– Еще бы! Ведь вы как-никак директор фирмы, да еще занимающейся таким ответственным делом.
– Во всяком случае, у моей фирмы солидная репутация, – не без гордости сказала Шерон. – А что касается названия, так для провинции оно в самый раз.
– Пожалуй, что так, – без иронии согласился Фрэнк. – Кстати, – вдруг спохватился он, – мы с вами болтаем уже целый час, а я даже не додумался предложить вам хотя бы кофе. Прощу прощения за такую оплошность.
– Ничего, – миролюбиво промолвила Шерон, – я ведь уже поняла, что вы не привыкли о ком-то заботиться.
– Верно, – усмехнулся Фрэнк. – Совсем не привык. Ну что ж, поскучайте несколько минут, я быстро.
Он умчался на кухню, и вскоре по дому поплыл восхитительный аромат кофе. Шерон вдруг вспомнила, что ничего не ела утром, и у нее тотчас пробудился аппетит. Кофе – это, конечно, замечательно, подумала она, но хорошо бы еще проглотить пару бутербродов или на худой конец булочку. Однако Шерон знала,
