племянничка. Хотя, весьма вероятно, что она просто уступила просьбам кузины, не захотев обижать ее отказом.
Конечно, присматривать за новым обитателем Лесли-Фарм будет совсем не лишним, рассудила Шерон. Однако это было проще сказать, чем сделать. В самом деле, каким образом она может за ним присматривать? Наносить ему время от времени дружеские визиты? Вспомнив, с каким нетерпением Фрэнк Боуленд дожидался, пока они с Джесикой уберутся из его дома, Шерон сочла эту затею невыполнимой. Она бы не удивилась, если бы Фрэнк захлопнул дверь перед ее носом или затаился бы, увидев в окно ее машину. Правда, Шерон могла войти в дом и без его помощи: ведь у нее был ключ. Но вряд ли такой поступок можно счесть благоразумным.
Не придумав ничего дельного, Шерон решила хотя бы проехать мимо Лесли-Фарм. Тем более Сара Уинслоу, у которой они сегодня собирались, жила в той стороне, так что даже не придется делать крюк. А если Фрэнк увидит ее и спросит, какого черта она крутится возле его дома, она скажет, что ехала к подруге и остановилась по дороге.
Так Шерон и сделала. После работы она заехала домой, где пообедала и сменила деловой костюм на джинсы и рубашку, а затем поехала к Саре. Подъезжая к Лесли-Фарм, Шерон снизила скорость. И очень хорошо сделала, потому что в противном случае она рисковала врезаться в придорожное дерево: настолько потрясла ее картина, которую она увидела на участке у коттеджа. Фрэнк Боуленд окапывал кусты смородины… вот уж чего Шерон никак не могла от него ожидать. Она вообще не представляла этого человека за работой, тем более физической. Однако он довольно ловко управлялся с лопатой и, казалось, был искренне увлечен своим делом. Он не разогнулся даже тогда, когда Шерон вышла из машины, подошла к живой изгороди и стала смотреть на него.
Она нашла, что он выглядит гораздо лучше, чем вчера. Похоже, его похмелье совершенно прошло, судя по нормальному цвету лица и отсутствию вялости в движениях. Кроме того, Шерон показалось, что лицо Фрэнка немного загорело за прошедшие два дня, вероятно, от работы на солнце.
Похоже, он проводит время с большей пользой для здоровья, чем можно было ожидать, подумала Шерон, и ее лицо осветились озорной улыбкой. Однако улыбка тут же угасла, когда Фрэнк внезапно поднял голову и в упор посмотрел на Шерон. Взгляд его прекрасных синих глаз отнюдь не светился радостью по поводу встречи с Шерон. Скорее, он был сердитым и, как показалось Шерон, несколько озадаченным.
– Черт подери, – процедил Фрэнк, втыкая лопату в землю и неспешно приближаясь к изгороди, – похоже, вы решили не оставлять меня своим назойливым вниманием. Ну-с, и чему я обязан очередным счастьем видеть вас, леди несносная помощница?
– Ничему, – миролюбиво ответила Шерон, решив не поддаваться на провокации. – Я просто ехала мимо и решила остановиться, чтобы пожелать вам доброго вечера. Я еду к своей подруге Саре Уинслоу, она живет недалеко от Лесли-Фарм.
– Понятно, – хмыкнул он. – Ну что ж, будем считать, что вы пожелали мне доброго вечера.
А теперь можете катиться отсюда ко всем чертям, прочла Шерон в его взгляде. Внезапно ей стало ужасно обидно. В конце концов, она не сделала ему ничего такого, за что можно относиться к ней с такой агрессией. Да он просто грубиян! Невоспитанный, невыносимый человек, которого нельзя пускать в общество нормальных людей. Шерон вдруг так разозлилась, что всякое желание быть дружелюбной исчезло. Да что она вообще тратит на него свое время? Если он не желает ни с кем общаться, пусть сидит один как сыч и варится в котле своей злобности.
Выпрямив спину, Шерон окинула Фрэнка взглядом, полным достоинства и ледяного презрения. Затем медленно повернулась к нему спиной и направилась к машине.
– Смотрите себе под ноги, мисс Адамс, а не считайте ворон, – донеслась ей вслед язвительная реплика. – А не то чего доброго еще спотыкнетесь и расшибете свой длинный нос, который вы так любите совать в чужие дела.
Это было уж слишком. Шерон захлестнуло такое бешенство, что ей захотелось подбежать к изгороди и залепить наглецу хорошую оплеуху. Но она заставила себя сдержаться. Во-первых, ее работа требовала корректности и сдержанности по отношению к клиентам, а Фрэнк Боуленд в какой-то мере являлся сейчас ее клиентом. Во-вторых, она все-таки находилась на чужой территории, и хозяин этой территории, пусть даже временный, имел право требовать, чтобы она не досаждала ему в его владениях. И, в-третьих, Шерон не хотелось опускаться до уровня невоспитанного человека с сомнительным общественным положением. Поэтому она взяла себя в руки и, сделав глубокий вдох и медленно выдохнув, обернулась.
– И вам тоже всего хорошего, мистер Боуленд, – с вежливым сарказмом произнесла она. – Надеюсь, вам понравится в наших краях, и вы сможете здесь отлично отдохнуть. Тем более что теперь ваш драгоценный покой уж точно никто не потревожит.
– Хочется верить, – съязвил он.
Не удостоив его ни ответом, ни прощальным кивком, Шерон продолжила путь к машине. Она ни разу не взглянула в сторону Фрэнка Боуленда, но была уверена, что он смотрит ей вслед. Шерон казалось, что она чувствует спиной пронзительный взгляд его синих глаз. На какое-то время у нее возник соблазн обернуться и сделать в сторону Фрэнка какой-нибудь неприличный жест. То-то он, наверное, разбушевался бы! Однако Шерон заставила себя до конца выдержать роль благовоспитанной леди. Она не должна позволить себе опуститься до уровня этого беспардонного типа. Шерон сомневалась, что такого человека, как Фрэнк Боуленд, можно шокировать какой-нибудь грубой или непристойной выходкой. Вероятно, он привык к хамству, и если она чем-то и может досадить ему, так это тем, что не будет реагировать на его злобные выпады.
Дождавшись, пока автомобиль Шерон скроется за поворотом дороги, Фрэнк взялся было за лопату, однако работать ему внезапно расхотелось. К тому же настроение у него было сейчас довольно скверным. Фрэнк ужасно досадовал на себя: и за то, что нагрубил этой девушке без всякой причины, и за то, что позволил ей поставить себя на место, словно какого-то мальчишку.
Фрэнку было крайне неприятно сознавать, что он все время вел себя с Шерон как неотесанный мужлан. Хотя почему «как»? Ведь он давно превратился в мужлана. Даже странно представить, что когда-то он был другим. Когда-то… но ведь это «когда-то» было в другой жизни. А теперь от той жизни ничего не осталось, кроме воспоминаний, которые Фрэнк охотно стер бы из памяти. Действительно, ведь бывают случаи, когда люди теряют память, а потом начинают жить, словно с чистого листа. Но ему, Фрэнку Боуленду, не повезло. Фрэнк отчетливо помнил все, что случилось с ним пять лет назад. Все, в самых мельчайших подробностях. Пять лет… даже не верится, что с тех пор прошло так много времени.
Мысли Фрэнка снова вернулись к Шерон Адамс, и он вдруг поймал себя на том, что сегодня она показалась ему намного симпатичнее, чем вчера. Может, потому, что в этот раз на ней не было ужасного серого костюма, вызвавшего у Фрэнка ассоциацию с нацистской формой. А может, потому, что сегодня Шерон была настроена к нему более доброжелательно.
Фрэнк нисколько не сомневался, что она оказалась возле его дома не случайно. Вероятно, Барбара позвонила ей и попросила навещать его. Такая просьба была вполне в стиле его двоюродной тетушки. Вообще-то Барбара Лесли была славной женщиной, несмотря на ее внешнюю суровость и излишнюю чопорность. Но некоторых вещей она абсолютно не понимала. Например, того, что человеку иной раз хочется побыть в полном одиночестве, чтобы никто и ничто не нарушало его покой. Может, Барбара не понимала этого потому, что сама постоянно находилась среди людей. Она все время была охвачена кипучей деятельностью, всегда загружена делами, большую часть которых навязывала себе по собственной инициативе. Но ведь и он, Фрэнк, когда-то был таким. И тетушка просто не понимала, что он мог измениться. Ведь сама она нисколько не изменилась даже после смерти горячо любимого мужа.
Да, пожалуй, я зря нагрубил этой Шерон, снова подумал Фрэнк, тем более что сегодня она вовсе не вела себя навязчиво. Хотя, тут же с горечью возразил он себе, какое мне может быть до нее дело? Какое мне вообще дело до всех женщин на свете?! С ними покончено – раз и навсегда. И нечего распалять свое воображение.
С этими словами он взялся за лопату и принялся яростно обкапывать кусты. Фрэнк так усиленно работал, что за один день умудрился обкопать все двенадцать плодовых кустов, растущих в саду. Оставалось обкопать такое же число фруктовых деревьев. И чем, скажите на милость, он будет заниматься дальше в этой глуши? Снова примется за виски? Но от виски его уже тошнило.
Ладно, придумаем что-нибудь, успокаивающе сказал себе Фрэнк. В конце концов, на самый крайний случай у тебя остается рыбалка.
3
Выходные Шерон провела ужасно. К ее невыразимой досаде, тетушка Мартина перенесла детский праздник на субботу. Такое решение было обусловлено тем, что в пятницу многие из приглашенных работали допоздна и им было накладно отпрашиваться. Получалось, что Шерон только зря поскандалила с Мартином. Море отрицательных эмоций – и никакой выгоды.
Злосчастный праздник, начавшийся в полдень, затянулся до самого вечера. К тому времени, когда можно было разъезжаться, Шерон чувствовала себя выжатой как лимон. Ее бедные уши распухли от детского визга, который, как ей казалось, не прекращался все восемь часов. К тому же Шерон объелась, и в ее желудке стояла невыносимая тяжесть. Но попробуй не объешься, когда тебе чуть ли не насильно пихают в рот еду, а твой отказ попробовать «вкуснейший тортик» или «замечательный пирожок под оригинальным соусом» воспринимается как тяжкое оскорбление в адрес хозяев дома.
Воскресенье Шерон провела в постели, страдая от изжоги и головной боли. А Мартин даже не приехал ее утешить: одной из его многочисленных племянниц вздумалось разболеться, и Мартин как преданный член семейного клана счел необходимым поддержать кузину в час испытаний. Проще говоря, он проторчал весь день у нее дома, мешая ухаживать за больным ребенком.
В итоге Шерон проснулась в понедельник в довольно мрачном настроении. Она даже хотела устроить себе еще один выходной, но передумала: ведь именно в понедельник в ее фирму чаще всего обращались новые клиенты. Пришлось сделать над собой усилие и поехать на работу.
Не успела Шерон войти в свой офис, как телефон тут же заверещал. Шерон схватила трубку, и настроение у нее окончательно испортилось, когда она узнала голос Барбары. Причем в голосе хозяйки Лесли-Фарм звучали тревожные нотки, и Шерон сразу сообразила, что это может означать: ей снова придется иметь дело с мистером невежей.
– Шерон, дорогая, я в полном отчаянии, – без долгих предисловий объявила Барбара. – Фрэнк не отвечает на звонки! Вчера я несколько раз пыталась дозвониться ему, но он ни разу не подошел к телефону.
– В самом деле? – угрюмо спросила Шерон. – Может, на линии случилось повреждение?
– В том-то и дело, что нет! Я связалась с подстанцией, и меня заверили, что линия в полном порядке.
– А вы не пробовали позвонить ему на сотовый телефон? – безнадежным голосом спросила Шерон.
В трубке послышался тяжкий вздох.
– Увы, дорогая Шерон! Если у Фрэнка и есть сотовый телефон, мне он не соизволил сообщить его номер. Поэтому вся надежда на вас. Пожалуйста, не сочтите за труд съездить в Лесли-Фарм и посмотреть, как там Фрэнк. Я буду вам очень признательна.
– Хорошо, Барбара, – согласилась Шерон. А что ей, собственно, еще оставалось? – Только, по-моему, вы зря так беспокоитесь о своем драгоценном племяннике, – ворчливо добавила она. – Он не похож на человека, нуждающегося в опеке. К тому же он настоятельно просил не беспокоить его и будет не в восторге от моего визита.
