– Минимум стоимостью в пять тысяч долларов? – заметил я.
– Ну, мистер Най, вы же понимаете, эти деньги – всего лишь любезность! Мы просто решили подсластить вам пилюлю. Мы ведь с вами профессионалы, нам следует воспринимать такие вещи спокойно, понимая, что война состоит из множества сражений. И умный солдат всегда отступит, если обстоятельства складываются не в его пользу. Профессионалы придерживаются логики, не поддаваясь эмоциям, и, кроме всего прочего, умеют смотреть фактам в лицо.
– Каким же именно фактам?
Форстер сделал глоток вина.
– Ваше положение с самого начала было безнадежным – мы знали, кто вы такой, на кого работаете, какова ваша цель. Заметьте, в течение суток мы дважды задерживали вас, причем без каких-либо затруднений. Мы знаем, что вы по-прежнему намереваетесь вывезти Кариновского из Венеции и что нынче ночью хотите предпринять такую попытку. Однако, смею вас заверить, у вас нет никаких шансов на успех.
– Боже, как мрачно! – сказал я.
– А будет еще мрачнее.
– Продолжайте.
Форстер наклонился ко мне; взгляд его был честным и открытым.
– Най, мы могли вас убить в любой момент, начиная с той минуты, когда вы появились в Венеции. Тот факт, что мы этого не сделали, проистекает исключительно из разногласий между разными департаментами. Служба безопасности не пришла к единому мнению с контрразведкой. С точки зрения службы безопасности, вас следовало вывести из игры сразу после раскрытия. А по мнению контрразведки, вас нужно было оставить на свободе, чтобы вы сами вывели нас на Кариновского. И поначалу мнение контрразведки возобладало.
– А теперь?
– А теперь настало время это дело закрыть. Нам пора переключаться на другие вопросы. Мы не можем до бесконечности таскаться за вами по Венеции. Нам положительно необходимо выяснить, где Кариновский. И мы его найдем, сообщите вы нам о его местонахождении или нет. Ваш отказ лишь незначительно осложнит нашу задачу. И в конечном итоге обернется лишними затруднениями и неприятностями для вас же. А ответ мы от вас все равно получим. Но в таком случае единственной наградой за ваше упрямство будет смерть. Что скажете?
Форстер снова взял конверт со стола и протянул мне. Мне было жутко не по себе: он ведь действительно хотел, чтобы я взял конверт. Даже я понимал, что мой отказ – шаг безусловно наивный и самоубийственный. Однако я встал и молча покачал головой.
– Ну что ж, очень хорошо, мистер Най, – сказал Форстер. – Раз вы не хотите покончить дело миром, нам придется применить некоторые малоприятные способы для решения этой проблемы. Так сказать, не слишком цивилизованные. И весьма скоро вам снова будет задан вопрос о местонахождении Кариновского, но уже в значительно более жесткой форме.
Говорить было больше не о чем. Когда я вышел из ресторана, солнце уже садилось.
Глава 12
Да, подумал я, положение не из легких. Но почему-то трудно было в это поверить до конца. На старых домах лежал теплый отсвет заходящего солнца. Каналы так и сверкали, поблескивая синим и коричневым. Тысячи людей шли по узким улицам. Небритый хмырь попытался всучить мне игрушечную гондолу, а мимо проплывали настоящие гондольеры. В воздухе стоял запах жареного кофе. Солнце, толпы людей, узкие улочки, сверкающая вода – от всего веяло опасным для меня миром и покоем.
Я немного прошел вперед и возле театра Малибан сел на речной трамвайчик, переполненный, как нью-йоркская подземка в час пик перед Рождеством. Мне удалось пробраться в центр трамвайчика и ухватиться за поручень.
Рядом со мной за тот же поручень уцепился приземистый рабочий с квадратным туловищем. Спереди, почти падая на меня, стояла привлекательная блондинка в зеленом свитере с огромным этюдником. Все жутко толкались, глядя бессмысленными глазами поверх голов соседей.
Справа на меня навалился какой-то турист с красной от загара физиономией, в толстом твидовом спортивном пиджаке со множеством карманов и пуговиц. На шее у него висела тяжелая кинокамера, а в руках он сжимал потрепанный портфель свиной кожи. Рядом с ним, не в силах дотянуться до поручня, маялся маленький небритый человечек в черном костюме, со следами губной помады в углу рта. Около него пристроился высокий юнец, весь в веснушках и с огромным кадыком. Он все пытался пробиться сквозь толпу к юной блондинке. Но путь ему плотно загораживала могучая старуха в плаще.
Речной трамвай миновал Кампо ди Марс и повернул в Большой Канал. Толпа качнулась в сторону. Грудь блондинки на мгновение прижалась к моему пиджаку. Испачканный губной помадой человечек чуть не потерял равновесие. Рабочий же стоял как утес. Юнец с огромным кадыком попытался нырнуть в щель рядом со старухой, но ему помешал ее огромный зонт. Блондинка отстранилась от меня, а турист с красной физиономией переступил с ноги на ногу, стараясь утвердиться на занятом плацдарме.
И тут я почувствовал острую боль в левом боку.
И кто-то спросил меня шепотом на ухо:
– Где он прячется?
Это оказался турист; его красная рожа находилась всего в нескольких дюймах от моего плеча, а портфель был прижат к моему боку.
– Мне велел спросить вас об этом мистер Форстер, – добавил он.
– Не понимаю, о чем вы, – сказал я в ответ. Что-то острое снова вонзилось мне в бок. Трамвайчик снова повернул, и толпу еще раз сильно качнуло. Я успел опустить глаза и заметил, что в пиджаке у меня дыра, а по брюкам расползается кровавое пятно.
– Вы только скажите, где он находится, и все, – продолжал убеждать меня краснорожий турист. И снова что-то вонзилось мне в бок чуть ниже ребер.
Трамвай опять сделал поворот, и я обратил внимание на портфель этого «туриста». В складке свиной кожи в его нижнем углу все еще поблескивала капля крови. Я тупо уставился на нее. Кожаная складка подмигнула мне, и из нее сверкнула сталь – узкий клинок был спрятан в портфеле, наружу торчал лишь его кончик.
– Это пружинный нож, – пояснил краснорожий. – Длину лезвия можно регулировать. Я сейчас его выпустил примерно на дюйм.
– Вы с ума сошли! – возмутился я.
– Скажите, где он, – упорствовал краснорожий. – Скажите, или я вам весь бок изрежу!
Я оглянулся вокруг. Никто в толпе ничего не замечал. Блондинка пыталась вытащить свою левую грудь из кармана моего пиджака. Могучая старуха по- прежнему перекрывала путь кадыкастому юнцу. Испачканный губной помадой человечек изучал расписание самолетов. Рабочий упорно сохранял хладнокровие и оставался недвижим. А краснорожий действительно продолжал превращать мой бок в фарш.
– Я сейчас закричу, – предупредил я.
– Сколько угодно.
Я успел увидеть, как он нажал на ручку портфеля, и отшатнулся как раз в тот момент, когда узкое лезвие выскочило из складки в углу портфеля; при этом я натолкнулся на блондинку. Она тоже отшатнулась и посмотрела на меня с отвращением. Но маневр этот ничем мне не помог: краснорожий просто передвинулся вслед за мной на освободившееся пространство и опять пристроил свой портфель к моему боку. Но тут судно вильнуло, и он потерял равновесие. В бок он мне не попал, зато пропорол мой брючный ремень.
– Говорите же! – настаивал он.
Я еще раз попытался отодвинуться от него, но толпа была неколебима, как стена. Что же мне теперь? Так и стоять, пока этот тип кромсает мое тело? В Венеции, на борту речного трамвайчика, в самой гуще толпы?! Я чувствовал, что бок мой весь набух кровью. А этот тип все наваливался на меня, потея от напряжения. Вот он в очередной раз напрягся, готовясь пырнуть меня своим ножом, толпа по-прежнему ничего не замечала. Все глядели вдаль поверх голов друг друга или наблюдали за маневрами кадыкастого юнца, которому наконец удалось обойти старуху с ее зонтом.
Портфель придвинулся ко мне, и я отпрянул назад, но острие успело слегка задеть мои ребра. Кое-кто из пассажиров удивленно посмотрел на меня и тут же отвернулся, снова обратив все свое внимание на юнца.
И тут мною внезапно овладела жуткая и совершенно оправданная ярость. Я просунул руку вниз, нащупал в складках одежды ремень этого «туриста» и чуть нагнулся, крепко ухватив его прямо за «интересное место».
Он заорал. Все дружно обернулись в его сторону. Я тоже обернулся, «недоуменно» хмурясь. «Турист» обеими руками держался за промежность.
– Что с вами? – спросил я.
Всеобщее замешательство способствовало тому, что юнец наконец достиг предмета своих вожделений и встал рядом с блондинкой. Однако теперь он вроде бы уже и не знал, что делать дальше.
Краснорожий опять заорал. Он прямо-таки задыхался от боли.
– По-моему, у него какой-то припадок, – предположил я вслух.
– Расстегните ему воротник, – посоветовала старуха.
Я потянулся к его шее. Он судорожно хватанул ртом воздух и вместе с портфелем метнулся вбок, при этом задев ножом рабочего. Тот подскочил и, недолго думая, врезал «туристу» в морду тяжеленным, бурым от грязи кулачищем. Пока они выясняли отношения, я что было сил наступил краснорожему на ногу.
Кадыкастый юнец, вновь обретя способность мыслить и пользуясь ситуацией, сообщил наконец блондинке: «Ну и дела!» Она притворилась, будто не слышит. Рабочий пытался извиниться перед краснорожим. Тот был бледен и весь дрожал. На ближайшее время он был, видимо, полностью выведен из строя.
Трамвайчик причалил, и я тут же рванул к выходу, спрыгнул на пирс и, не оглядываясь, пошел прочь.
Глава 13
Левую ногу мою начинало сводить, в ботинке хлюпала кровь. Солнце только что зашло, но улицы еще были полны золотистым светом, делавшим густую толпу странно привлекательной. Венеция продолжала играть в свои любимые игры, подменяя реальность иллюзиями, а я был достаточно легкомысленно настроен, чтобы наслаждаться ими.
Вдруг я поскользнулся на мокрой мостовой – левая нога подвернулась, и я чуть было не упал, но чья-то рука подхватила меня и помогла вновь обрести равновесие.
