Девушка испуганно взмахнула ресницами.
— Ты думаешь...
— Именно. Надо рвать когти. Черт, и так много времени потеряли. Собирайся.
Одним прыжком соскочив с тела прапорщика, Алиса метнулась к шкафу.
Анатолий тоже встал. Размятые мышцы спины приятно ныли. Он продолжал:
— Отъедем немного на общественном транспорте. Потом где-нибудь позаимствуем автомобиль. Что-нибудь нелепое. Пока гаишники разевают рот, нас и след простыл. Подойдет «победа» в хорошем состоянии или ВАЗ-'десятка'.
— Мне еще подруге надо позвонить. — Выгребая из шкафа ворох одежды, Алиса кинулась на кухню переодеваться. — Чтоб на работе подменила.
— Из города позвонишь. Операцию тоже разработаем на свежем воздухе. Твои стены могут иметь уши.
— Что ты говоришь? — донеслось с кухни. — Думаешь, светлое мне лучше?
Когда раздался вежливый дверной звонок, Алиса, уже переодевшаяся в светло-салатный костюм от Гуцци и полупрозрачный блузон от Кардена, открыла дверь и с порога накинулась:
— Где тебя черти носят?!
Вискас, перекладывая набитый доверху полиэтиленовый мешок в другую руку, раздраженно ответил:
— В твоих супермаркетах драных ни одной нормальной спички нет! Зажигалки — пожалуйста, каминные спички -навалом, поджиги электрические для газовых плит — бери не хочу, а спичек нет! Полквартала обегал, пока нашел!
— Да иди ты!.. — Она понизила голос: — Все в порядке? Вискас самодовольно кивнул: «Спрашиваешь!» Алиса продолжала в полный голос:
— Мы тут, понимаешь, с голоду пухнем!. Ладно, хватит базарить. Собираемся. Вискас опешил:
— Куда это?
— На кудыкину гору. Возникли новые обстоятельства. Сейчас нет времени объяснять, по дороге. Еду в холодильник свали.
— Что, опять не поедим?.. — Вышедший из комнаты Хут-чиш горестно вздохнул.
Эпизод восемнадцатый
28 июля, четверг, 11.56 по московскому времени.
Пациент скорее мертв, чем жив
Судя по бессмысленным локерам, зеркалу заднего обзора со встроенными часами и двойным термометром, прозрачному декоративному набалдашнику на рукояти переключения скоростей, в котором бултыхался какой-то ярко-синий студень, и прочей шелухе, серая «девятка» скорее всего принадлежала новому азербайджанцу. Ее Алиса одолжила покататься возле магазина «Мегатехника» на Бассейной. Взяла, конечно, без спроса и зазрения совести: ведь «чероки» свое уже отыграл, а колеса-то нужны — не на метро ж ехать.
Машинка попалась путевая. Шла ровно, почти бесшумно, руля слушалась беспрекословно. И вообще производила впечатление сошедшей с конвейера не ранее чем неделю назад. Наверное, так оно и было.
Хутчиш, Алиса и Вискас оставили машину на платной стоянке у кафе и, проглотили слюнки, узрев благоухающие гамбургеры. Но народу в кафешке было битком; поэтому голодная троица в толпе беззаботных туристов и мающихся бездельем в рабочий день горожан перебежала дорогу и, озираясь на старорежимные декоративные бело-черные будки, затопала по некрашеным доскам Иоанновского, увенчанного стилизованными под прошлый век фонариками моста, что соединяет большую землю с Петропавловской крепостью.
Барражирующие тучи едва не цеплялись за шпиль Петропавловки, ежеминутно грозя разодрать об ангела серое брюхо и разразиться водопадами. Впрочем, пока обходилось. Солнцу пробиться сквозь небесную армаду не удавалось.
В реквизированной машине на заднем сиденье нашлась кожаная куртка. Чуть великоватая для Хутчиша, и, меряя шагами мост, Анатолий с любопытством перебирал содержимое карманов: записанный на салфетке телефон девушки Нади; ключи с брелоком для стрижки ногтей; рецепт «катания» водки на обратной стороне ресторанного счета.
Поначалу, еще на Варшавской, Алиса, распаленная собственным рассказом о «ленинградском деле», намеревалась с места в карьер мчаться в Смольный и вытрясти душу из злонамеренного чиновника, но Анатолий охладил ее пыл — напомнил, что без доброй легенды и подготовленных тылов соваться в цитадель власти бессмысленно.
Поэтому троица решила, чтобы не терять времени зря, наведаться в Балтийский дом, официальный устроитель театрального фестиваля «Новая радуга». Наведаться и присмотреться к участникам китайского коллектива «Ка-бара-сан», ближайшим соратникам Господина Доктора Театральных наук, специально экспортированным из Китая. Но — обломились: в сонном и пустом здании Балтдома сухонькая билетерша не без злорадства сообщила плямкающему из-за спички Вискасу, что сегодня все гости выступают в Петропавловке, под открытым небом. Здесь недалеко.
Недалеко было пешком, а вот на машине пришлось поморочиться.
Да, Анатолий Хутчиш поверил Алисе и Вискасу, что визит в Смольный, возможно, прольет свет на «ленинградское дело» и тайну установки Икс. Поверил, поскольку, как ему было известно, один из вице- губернаторов нынешней администрации в прошлом служил адмиралом. Тоже отчаянно любопытный фактик.
Поверил новоявленным друзьям Анатолий Хутчиш. А зря.
Совсем рядом астматично чихнула пушка, отмечая полдень. Кто-то из туристов вяло зааплодировал. На пологих берегах под стенами крепости несколько компаний совершали уик-эндовские ритуалы: расстелив на травке плед, под пиво перекидывались в шашки или без всяких пледов давили бутылку винца на троих. Компаний было немного, только опешившие от успешной сдачи экзаменов абитуриенты да алкаши. Что может быть лучше плохой погоды? Вода в Неве мурлычущей кошкой терлась о берег. Вода была цвета промасленных долларов.
Прижавшись спиной к крепостной стене, на корточках сидел относительно молодой нищий с исписанной картонкой на груди: «Я не ел три дня. Дома больная жена...» — и меланхолично насвистывал мотивчик из Сюткина.
Людской ручеек внес дрейфующую троицу в Петровские ворота. За спиной остался плакатик, приглашающий на вертолетные пятнадцатиминутные экскурсии всего за восемьдесят тысяч. Равнодушные ко всему статуи Беллоны и Минервы в тесных нишах смотрели в вечность. Далее поток людей миновал куцеватый Инженерный дом и вытек к Петропавловскому собору и усыпальнице, где и прекратил свое поступательное движение.
Где-то здесь, в одном из флигелей, размещалась Аэродинамическая лаборатория Российской академии наук. Хутчиш подумал, что коль выпала оказия, то неплохо бы зайти к ребятам — познакомиться, поделиться своими придумками и дополнениями к теории динамики полета — не зря же столько бумаги на самолетики извел. Да опомнился. Нельзя. Он в автономке.
Может, погода была виной такому настроению, но лица экскурсантов были угрюмы. Даже карикатурный памятник Петру не пробудил ни у кого улыбки. Словно посетители не гулять и дышать воздухом сюда шли, а исполнять повинность.
