лицу! Да еще с красным гребнем… Но ведь ее кавалер, как известно, очень дружен с Крючком. Неужели трудно колдуну помочь в таком пустяковом деле? Хотя… Намекал он на днях туманно — странный-де у Свистка вкус. Но может, стоит хотя бы попробовать? А лично он был бы очень рад…
Обиженная любовь горазда на хитрости. Посеянные лавочником семена взошли даже быстрее, чем он ожидал. Ах, — сказала Рядица, встретив на следующий день Свистка, — чего только ни приходится ей выслушивать! Видите ли, Крючок считает, что у Свистка плохой вкус. Ему, видите ли, кажется, что Рядица Свистку совсем не пара. Кто сказал? Не важно. Сказали. Если Свисток не верит, может и сам убедиться. Это очень просто: пусть попросит Крючка сколдовать для Рядицы бусы. Тогда увидит.
Свисток захотел убедиться немедленно. Он чуть не бегом отправился к колдуну и застал его за работой: Крючок раскладывал на столе собранные в лесу весенние травы, связывал их в пучки и подвешивал сушиться к потолку. Зимой из них получались очень вкусные и полезные отвары. Однако Свисток считал, что важнее его забот не может быть на свете. Он сел напротив, одним движением сгреб все травы в сторону и довольно резко спросил, почему бы колдуну не проявить свое искусство на этакой малости — нужны красные бусы для одной девушки. Удивленный его поведением, Крючок осведомился — не для Рядицы ли? Ах, ему даже известно ее имя. Ну и прекрасно. Так да или нет? Колдун не ответил, начал заново раскладывать на столе травы, но Свисток снова сгреб их. Да или нет? Крючок медленно поднял глаза, в которых уже появился его жесткий прищур, и сказал, что, во-первых, он не понимает, что все это значит, во-вторых Свисток ведет себя просто неподобающе, а в-третьих… В-третьих, раз уж разговор пошел в таком тоне, ему некогда заниматься пустяками.
Тогда Свисток встал. Заложил большие пальцы за пояс. Поглядел на Крючка в упор, чуть раскачиваясь с носка на пятку. Ничего другого он и не ожидал, — было объявлено колдуну. Просто, хотелось убедиться. Но теперь пусть Крючок знает, что что в некоторых вещах Свисток разберется сам, без подсказки, а в этом доме — ноги его больше не будет.
Дверь хлопнула, колдун почесал в затылке — какая муха укусила парня? — и принялся за прежнее дело. При этом он стал соображать, и когда куча травы уменьшилась вполовину, на лице его появилась улыбка, а к концу он совсем развеселился и даже принялся мычать себе в бороду озорную песенку «И как тут не верить в любовь до доски гробовой», которую очень любил в молодости. Нечаянно подслушанный в лесу разговор, подозрительная суета лавочника и простая душа Свистка — если добавить ко всему этому чуточку воображения — делали смысл событий ясным, как день. Можно было бы, конечно, найти друга, открыть ему глаза и помириться, но в какой-то недобрый момент колдун вспомнил, как восхищенно и безропотно повторял Свисток: «Одна на свете», — и решил над ним подшутить. А когда начинают шутить колдуны — так и жди неприятностей.
Кусты кровяники зацветают, едва сойдет снег, мясистыми серыми цветами и с первым теплом усыпаются твердыми красными ягодами, которые стоят все лето, до заморозков, а потом разом чернеют и падают. На этих кустах не увидишь птиц, их обходят ненасытные козы, а деревенские мужики безжалостно вырубают. Но она неуничтожима, ядовитая кровяника.
Крючок быстро нашел в лесу пышный куст, сплошь усыпанный крупными ягодами, и набрал полную шляпу. Вернувшись домой, он нанизал кровянику на крепкую суровую нитку и бросил в кипящий отвар ползучей травы камнеломки. Через некоторое время вытащил и остудил в холодной воде. Бусы удались: когда колдун перебирал их, ягоды каменно клацали и вспыхивали кроваво-красными иголками света. Крючок аккуратно разрезал нитку бус пополам, одну половину оставил на столе, а другую понес к лавочнику.
Потолковав с ним о каком-то пустяшном деле, колдун достал из левого кармана бусы: «Вот. Продай за сколько-нибудь». Поколебался немного и, уходя, добавил: «Только не говори, что это я сделал».
Черпаку того и надо было. Он расписал Рядице, каких трудов ему стоило раздобыть бусы — только ради нее! — и как он счастлив, что Рядица будет теперь на ярмарке красивше всех. Чуть позже Рядица небрежно объявила Свистку, что она прекрасно обошлась без его дружка-колдуна и все будет как задумано. Прощаясь, они договорились выйти назавтра пораньше, чтобы попасть в город еще до обеда.
…Когда впереди показалась белая городская стена, Рядица остановилась, достала из своей хорошенькой корзиночки зеркальце и протянула его Свистку: «Подержи». Примерившись, украсила волосы красным гребнем и взяла бусы. Она надела их через голову, расправила на груди и посмотрела в зеркальце придирчивыми глазами. Гладь стекла отразила чистую правду: Рядица была диво как хороша. Убедившись в этом, девица спрятала зеркальце в корзиночку и, очень довольная собой, сказала: «Теперь пойдем».
Крючок в этот день с раннего утра был занят непривычным делом: он лепил из воска куклу, и чем дальше продвигалась работа, тем яснее обнаруживалось полное сходство куклы с Рядицей. Те же эмалево- голубые непрозрачные глаза, тот же капризно вздернутый носик, то же мягкое закругление подбородка. И волосы были те же — блестящие, светло-каштановые. И красный гребень, и новое платье — красный горох по белому. В колдуне пропал настоящий художник.
Когда восковое подобие Рядицы было вполне готово, Крючок прислонил куклу к стене и надел ей на шею бусы — вторую половину нитки из ядовитой ягоды кровяники. Потом, усталый, присел на скамью, не отрывая взгляда от своего творения. Дело шло к обеду. И в тот самый момент, когда настоящая Рядица надела бусы, кукла шевельнулась, отшатнулась от стены и захлопала на колдуна глазами. Крючок удовлетворенно вздохнул, оглядел ее с головы до ног, нет ли изъянов, и кивнул в сторону двери: «Иди». Потом повторил строже: «Иди. В город иди, за хозяйкой!» Кукла шагнула через порог, и ни один человек на свете не смог бы отличить ее от той веселой, живой девицы, которая подходила в это время к городским воротам в сопровождении своего непревзойденного по части глиняных свистулек кавалера.
Они расстались возле самой ярмарки, условившись, что Свисток зайдет за Рядицей ближе к вечеру, когда торговля пойдет на убыль, а в маленьких балаганчиках начнут свои представления бродячие акробаты и фокусники.
Рядица отправилась навестить родную сестру своей матери, тетку Хвалицу, — ту, что вышла замуж за неказистого лавочника ради того, чтобы жить в городе. Ее суженого звали Котелком за редкостную форму головы и склонность к философии, которая приносила порой неожиданные плоды.
Свисток же поспешил в ближайший постоялый двор, чтобы позаботиться о ночлеге. Там он подкрепился двумя большими пирожками с мясом и овощами, прихлебывая из глиняной кружки вкусную ячменную брагу. Потом, чтобы скоротать время, пошел побродить по ярмарке. Там было много гвалта, толкотни и всяких диковин — перламутровые завитые раковины из теплых морей, друзы прозрачных кристаллов, черные шарики целебной горной смолы. Отдельным рядком сидели могулы, торгующие кореньями, соляными фигурками, кожами и прочей всячиной. За спинами их, привязанные к кольям, сопели свирепые верховые быки, от которых публика старалась держаться подальше. Целая толпа собралась вокруг мужика, продающего большого, с курицу, попугая. Попугай горделиво топтался на плече у хозяина и с глупым самодовольством повторял все, что слышал. Может, и нашлись бы охотники купить диковинную птицу, да мужик заломил непомерную цену и никак не хотел уступать.
Между тем солнце стало клониться к закату, пора было идти за подружкой. Тетка Хвалица жила недалеко, Свисток хорошо знал ее дом с двумя дверями — одна широкая, в лавку, а другая узкая — в жилую часть. Подходя, он увидел, что вход в лавку почему-то заперт на замок и его как иголкой кольнуло предчувствие. Он постучал в узкую дверь, но ответа не дождался. Тогда вошел без разрешения — и остановился на пороге, замерев от удивления…
…И тогда Крючок достал с верхней полки тяжелую, прохладную для пальцев коробочку из желтой кости морского чудища китулы. Только Черная книга да эта коробочка — вот и все, что осталось у него от прежних времен. Он откинул крышку, мягко блеснувшую снизу полированным светлым нефритом, и заглянул внутрь. Там, в углу, поджав множество черных ножек, спал Летающий глаз — этакий жук с белой спинкой и крохотной розовой головкой. Колдун принялся щекотать его соломинкой. Сначала жук забеспокоился, недовольно зашевелил ножками, потом на спинке у него стало проступать темное пятно зрачка — Летающий глаз просыпался. Крючок поднял над коробочкой руки, стал двигать ими так и сяк,
