«Кто – «она»? – хотела спросить Жанна. – Почему – «не права»? Давай поговорим, Марат, давай обсудим все!» Но он, видимо, угадывая ее желание, отрицательно покачал головой.
– Поздно, Жанна. Я сейчас уйду на кухню и буду там думать, – встав, медленно произнес он. – Я обязательно должен придумать что-нибудь… оригинальное. И вот это я сниму на всякий случай… – Он осторожно снял с ее шеи сотовый телефон.
У дверей он обернулся и произнес тем же печальным, равнодушным голосом:
– Сиди тихо, Жанна… Ты же не станешь вынуждать меня на крайние меры, да?..
Потом она услышала, как повернулся ключ в двери.
Он должен придумать что-нибудь оригинальное – вот как он сказал. Это могло означать что угодно. Посидит, например, на своей кухне полчасика, а потом отпустит ее с миром…
Жанна пыталась себя успокоить, но в глубине души она уже твердо знала, что Марат просто так ее не отпустит. «Что-нибудь оригинальное» – это он говорил о том способе, с помощью которого лишит ее жизни. Его медлительность, равнодушный, тусклый взгляд, вялый голос… так выглядит человек, который потерял все. Марат во всем признался, признался в том, что убил Юру, – значит, у Жанны больше нет надежды. Потому что она, Жанна, сама лишила его всех надежд, окончательно и навсегда. Оказывается, нельзя доверять человеку, у которого нет ничего, кроме любви.
Слезы снова потекли у Жанны из глаз. Она извивалась, лежа на колючем солдатском одеяле, но скотч крепко стягивал ее запястья и щиколотки – освободиться не было возможности. Она жалела – страстно, безумно! – что не рассказала о своих подозрениях Ремизову. Она жалела о том, что так долго считала Марата своим другом – ведь, по сути, она все это время ходила по лезвию ножа… А сейчас наступил час расплаты.
Жанна стала вспоминать свое прошлое, что она сделала не так. И по всему выходило, что она ошибалась на каждом шагу, ее просчетам не было числа. Еще она вспоминала о Ремизове – с прощальной какой-то нежностью. Если бы хоть как-то можно было передать ему, что она его любит! Словно подарок судьбы – те несколько вечеров, что они провели вместе…
Больше не будет ничего.
Жанна ревела и ревела… А потом, совсем обессилев, погрузилась то ли в сон, то ли в забытье.
Сколько прошло времени – она не помнила.
Открыла глаза, когда за окном было совсем темно. Тускло светила лампочка над головой. И стояла тишина – страшная, неподвижная. «А что, если он не меня хотел убить, а себя? – мелькнула мысль. – Повесился там, на кухне, оставив меня связанной…»
Жанна снова заерзала на кровати. Потом попыталась опустить ноги вниз, чтобы хоть как-то доползти до двери. Запуталась в одеяле и упала на пол, больно ударившись плечом. Единственным плюсом было то, что одеяло смягчило звук падения. Не стоило привлекать к себе лишнего внимания – может быть, Марат и не собирался расставаться с жизнью…
Жанна перекатилась на другой бок, пытаясь взглядом отыскать хоть что-то, что могло ей помочь. Ничего. Ровным счетом ничего.
Извиваясь, доползла до окна с провисшей до пола марлевой занавеской. Из-под батареи торчал старый носок (ха-ха-ха). Жанна попыталась встать, но ничего у нее не получилось. Она вертелась с боку на бок, и у нее внутри все дрожало – от этой тишины, от неизвестности…
Занавеска сдвинулась, и Жанна заметила торчащий из плинтуса гвоздь.
Самый обыкновенный гвоздь, с довольно ржавой шляпкой, с намотанными на него грязными нитками.
Она повернулась спиной и попыталась разорвать скотч, стянувший ей сзади руки. Скотч рваться не желал, помимо всего прочего, Жанна оцарапала край ладони – до крови. Но все это были мелочи…
Жанна ерзала и ерзала возле плинтусов – и в какой-то момент почувствовала, что скотч слегка тянется. У нее уже все болело – руки, ноги, спина, затылок. То, что свобода оказалась неожиданно близко, вызвало у нее что-то вроде паники.
В какой-то момент Жанна приказала себе успокоиться и несколько минут лежала неподвижно. Потом снова принялась за дело, моля бога, чтобы гвоздь не выскочил из плинтуса. Минут через сорок скотч взял, да и порвался – видимо, в натянутом состоянии он был более податлив.
Жанна не поверила своему счастью. Повертела перед собой освобожденными руками. Затем, стиснув зубы, отодрала скотч от лица (ха-ха-ха, бесплатная эпиляция).
Ноги освободились проще.
Жанна подкралась к двери, прислушалась. Тишина ее пугала, но в данном случае тишина давала и надежду.
Поначалу Жанна ничего не слышала, кроме ударов своего сердца, которые эхом отдавались в барабанных перепонках. А потом…
Там, за коридором, была кухня, и в этой кухне словно скулил щенок. Поначалу Жанна поверила в присутствие щенка, а потом поняла – это Марат. Он издает эти жалкие тоскливые звуки. У Жанны похолодели ладони.
Она заметалась по комнате. Можно было, например, подпереть дверную ручку стулом, Марат не смог бы войти… Беда в том, что деревянный дачный стульчик был очень ветх и защитой являлся ненадежной.
Медленно, очень медленно Жанна поставила его у двери, подведя верхнюю часть спинки под дверную ручку. Затем скользнула к окну и с максимальной осторожностью открыла раму.
Ночь. Тишина. Если закричать и кричать до тех пор, пока в комнату не ворвется Марат, то есть надежда на то, что кто-нибудь из спящих жильцов догадается вызвать милицию… А если нет? Если все произойдет слишком быстро – стул развалится прежде, чем она успеет взбудоражить своими воплями спящую общественность… Если Марат выйдет из себя и пристукнет ее на месте, уже не задумываясь о «чем-нибудь оригинальном?..».
Жанна осторожно забралась на подоконник и посмотрела вниз. Колодец двора показался ей слишком глубоким. Шестой этаж… Всего лишь шестой. Не двенадцатый… Но Жанна вдруг вспомнила, что так называемая «линия смерти» (кажется, именно так говорят врачи и спасатели) проходит по пятому этажу. Если свалился из окна ниже – есть шанс выжить. Если с пятого этажа и выше – скорее всего расшибешься в лепешку. У нее, у Жанны, шансов почти нет.
Ночной воздух приятно холодил лицо, моросил едва заметный дождик.
А что, если Марат почувствует сквозняк и пойдет ее проверять?..
У Жанны было искушение – закрыть окно, спрятаться в комнате, ждать… Ждать, но чего? Или все-таки стоит поднять шум?..
Жанна не знала, что делать. И вообще, стоило ли так дрожать за свою жизнь?.. Может, вот оно – справедливое наказание? «Но за что? За то, что была глупа и легкомысленна?..» Ведь оказалось, что в гибели Юры виноват Марат, а вовсе не она!
Слева, в двух метрах, была пожарная лестница – уродливая черная конструкция. К ней вел карниз – шириной в полторы ступни. Если прижаться спиной к стене и осторожно, боком, пробраться к лестнице, то можно спастись.
Но был ли смысл рисковать?..
Что же тогда – сидеть в комнате и ждать, прислушиваясь к тому, как скулит за дверью сумасшедший сосед?..
Жанна встала на подоконнике, пригнув голову – оконный проем был не слишком высок. Затем поставила ногу в кроссовке на карниз. Тот едва слышно захрустел. Жанна, глядя в темное, без звезд, небо, подалась еще вперед и распрямила шею. Сейчас она уже балансировала над бездной, держась сзади одной рукой за оконную раму.
«Юра… Бедный мой! Неужели у нас с тобой будет одна и та же смерть?.. Мистика какая-то!»
Потом она сделала еще шажок в сторону. Теперь одно неловкое движение, и все. Она – над «линией смерти». Это было безумие, и Жанна прекрасно понимала, что совершает сейчас безумный и, возможно, абсолютно бессмысленный поступок. Она хотела преодолеть свой страх высоты. Еще шажок… Ветер слегка трепал волосы, а разбитый затылок ощущал холодную стену дома. Хорошо, что дождь только моросит… Это даже не дождь, а некая водяная паутина, застывшая в воздухе.
Жанна сделала еще шажок – пальцами она уже не держалась за раму. Вниз она не глядела – лишь на пожарную лестницу. Еще шажок. К стене она старалась прижиматься не слишком сильно, сохраняя полностью вертикальное положение. Карниз похрустывал под ногами. До лестницы оставался метр.
Жанна едва сдерживалась. Если приступ паники сейчас охватит ее, то она обязательно упадет вниз. Еще шажок. Еще..
Когда она наконец пальцами уцепилась за холодное мокрое железо, то испытала ни с чем не сравнимое чувство восторга. Подтянулась еще немного и перекинула ногу на узкую площадку лестницы. Когда отрывала вторую ногу от карниза, почувствовала высоту, словно та давила ей на плечи. Пожалуй, именно сейчас и был самый опасный момент, когда она висела почти на одних руках.
Но это был только миг – в следующее мгновение она уже стояла на лестнице, вцепившись в перила. «Прости, Юра…»
Стала спускаться вниз, вглядываясь в темноту.
На пятом этаже, справа и слева, свет не горел. Ну да, ночь…
На уровне четвертого Жанна даже усмехнулась – сейчас она ниже этой проклятой линии, у нее теперь больше шансов выжить.
Когда была на третьем, подняла голову вверх, машинально. И вдруг увидела, что Марат смотрит на нее из окна. Лица его она не видела, лишь черный контур его головы и часть плеч, но этот неподвижный черный силуэт поверг ее в такой ужас, что она едва не споткнулась. Значит, он все-таки вошел в комнату и дачный стул не был для него преградой…
Руки и ноги задвигались быстрее, считая ступени. Все, Марат ее нашел, он понял, что она убегает от него.
Жанна в очередной раз подняла голову и увидела, что Марат исчез. Вполне возможно, что он решил догнать ее. Решил встретить внизу.
Пожарная лестница заканчивалась метрах в четырех над землей. Жанна села на последнюю перекладину, осторожно скользнула вниз, повисла на руках, а потом спрыгнула на блестящий в свете фонарей асфальт. Если бы она надела не эти кроссовки, а туфли на шпильках, прыжок был бы не столь удачным.
Можно было, конечно, остаться на пожарной лестнице и звать на помощь – здесь она была в относительной безопасности, подвешенная между небом и землей, но Жанне это даже не пришло в голову. У нее было одно желание – убежать.
На ходу достала ключи из кармана, нажала на брелок, открывая свою машину. Упала на переднее сиденье, заблокировала все двери. И только тогда ощутила себя в некоторой безопасности. Часы показывали три пятнадцать.
Жанна пристегнула ремень и вставила ключ в зажигание.
Пустой, тихий двор, в редких окнах горит свет.
Она знала, куда сейчас поедет. К Ремизову, куда же еще…
Жанна дала задний ход и повернула руль.
И в этот самый момент хлопнула подъездная дверь и наперерез ей бросился Марат. Жанна взвизгнула и надавила на гудок. В ночной тишине этот пронзительный долгий звук произвел ошеломляющее впечатление. Марат шарахнулся в сторону, и Жанна объехала его, свернув за угол дома.
