Объедененные разумом
Дену Шоу, который объяснил, почему это нужно сделать, Алгису Бадрису и Чарльзу Н.Брауну, которые посоветовали, как это можно сделать.
П Р Е Д И С Л О В И Е
«Объединённые разумом», книга, которую Вы держите в руках, выходила ранее в более коротком варианте с некоторыми отличиями и называлась «Охота на Нимрода».
Писать книгу — нелёгкое дело. Писать книгу дважды, ту же книгу, похоже на мазохизм. Я хочу объяснить, что побудило меня взяться за это дело.
Перед тем, как «Охота на Нимрода» была опубликована, я знал три вещи. Первое: книга была самой длинной и самой запутанной научно-фантастической историей из написанных когда-либо мною. Второе: вследствие моих переживаний по поводу объема и сложности книги я упустил важную сюжетную линию, которая мне очень нравилась, но которая не являлась абсолютно необходимой. Это сделало книгу намного короче, хотя финал отличался от того, который я сначала подразумевал. (Я вернул эту сюжетную линию. Она впервые появляется в третьей главе. Несмотря на то, что начало «Объединённых разумом» похоже на таковое в «Охоте на Нимрода», окончание этой книги совсем другое.)
Третье, и наименее очевидно относящееся к делу, это то, что когда я писал «Охота на Нимрода», я находился под сильным влиянием классического романа Альфреда Бестера «Звёзды — моя цель». Я влюбился в эту книгу, как только её прочёл. У меня и в мыслях не было подражать стилю Бестера, который удивителен в своём роде и не похож на мой. Но мне хотелось посоперничать с ним во множестве идей, разнообразии оттенков и небрежном декаденсе в стиле рококо в представлении о будущем человечества. Я также хотел внести побольше научности, космических ландшафтов и действительно эксцентричных чужеземцев. Мне казалось, что я собираюсь написать хороший длинный роман.
Моё восхищение Бестером не осталось незамеченным. Хотя как это могло случиться, если в его книге главного героя зовут Регис Шеффилд, а в моей — Кинг Бестер?
Но вскоре после издания книги мне открылись две веши, которых до того я не замечал. Первое: влияние Бестера было достаточным, чтобы огорчить некоторых рецензентов; особенно это проявилось в развязке «Охоты на Нимрода». Ден Шоу сказал мне, что это повредит роману в глазах любого, кто знаком с творчеством Бестера.
Второе, и, может быть, более важное: я скомпрометировал себя наибольшим грехом в писательском деле. В начале книги я повёл мысли читателей по ложному следу, вызвал надежды, которые не были оправданы. Алгид Бадрис объяснил мне, что я натворил и как это исправить.
В обычном случае всё это не относилось бы к делу. Закончив одну книгу, писатель берётся за следующую; слово за словом рождается новое произведение. Нельзя изменить книгу, если она успела выйти в печати, и даже если автор перепишет её, это не отразится на уже распроданных экземплярах.
К делу подключился Джим Бин, издатель «Охоты на Нимрода». В августе 1991 года Джим позвонил, чтобы сказать, что он собирается переиздать книгу в новой обложке. Не хочу ли я изменить, детализировать или добавить что-нибудь?
Хотел ли я!? Конечно, я хотел, и задание представлялось мне простым: убрать то, что вводило читателя в заблуждение, восстановить первоначальный сюжет и сделать дань уважения Альфреду Бестеру менее навязчивой.
В действительности же работа оказалась гораздо сложнее. Я уже не тот писатель, которым был шесть лет назад. Я закончил переписывать роман, который полностью отвечает моим нынешним вкусам. Одни эпизоды «выросли», другие уменьшелись или вовсе исчезли, многие изменились до неузнаваемости. Не думаю, чтобы хоть одна страница осталась обойдённой вниманием. Рассчитанная на неделю коррекция превратилась в целенаправленное двухмесячное корпение. И я обнаружил, что создал другую книгу.
Эта книга — «Объединённые разумом». Если Вы читали «Охоту на Нимрода», предлагаю вам сравнить эти книги. Если не читали — предлагаю прочесть книгу, которую Вы держите в руках.
Надеюсь, история удалась. Если же нет, я не уверен, что хотел бы знать об этом. Если придётся переписывать всё в третий раз, это будет для меня настоящей пыткой.
П Р О Л О Г:
Станция «Лабиринт»
Первым предупреждением было не более чем мерцание света. В рядах двадцати двух тысяч мониторов, показывающих энергетический балланс системы солнечных реакторов блеснул один- единственный миниатюрный светодиод, зарегистрировавший коэффициент перегрузки.
Сказать, что команда «Звена вулкана» пренебрегла этим сигналом, было бы нечестно и несправедливо. Он вообще не был замечен. Для удобства командования и среднего персонала весь массив дисплеев был установлен в главном зале управления «Звена». «Там!» — взмах рукой, — «Мгновенное энергетическое уравнивание всей системы. Подача энергии на левое крыло, где каждый огонёк показывает полную энергию солнечной панели. Справа — персональные запросы в неё».
Вошедшие потратили одну-две секунды для осмотра рядов мирно помигивающих сигнальных огней и продолжили обход. Но самое потрясающее было ещё впереди, в мощном силовом потоке, пока за пределами четырёхсот миллионов квадратных километров панелей, каждая из которых поглощала солнечное излучение. Всё сооружение находилось на орбите всего лишь в двух миллионах километров над фотосферой, где пылающий солнечный диск заполнял тридцать градусов небосвода. Один из вошедших был, очевидно, необычным посетителем, ибо зал с дисплеями не выходил у него из головы даже после того, как конструкция совершила головокружительный спуск в солнечное горнило, проскользив над гигантскими языками водородного пламени и огромными водоворотами солнечных пятен.
Итак, сигнал перегрузки никто не заметил. Но игнорирование людьми минимальных энергетических флюктуаций не было причиной для беспокойства. Обеспечение и запросы давно были зарегистрированы созданием, намного более квалифицированным и добросовестным, чем ненадёжные homo sapiens. Распределённая компьютерная сеть «Доминус» сразу же зарегистрировала объект, интенсивно вытягивающий энергию. Сигнал исходил от станции «Лабиринт», находившейся в двенадцати миллиардах километрах от Солнца. Менее чем за час энергетический запрос лабиринта возрос с коэффициентом 100. Как только информация прошла через компьютерную сеть, на экранах появился дополнительный световой сигнал. Использование энергии снова возросло, и снова с коэффициентом 100.
«Доминус» переключился на дополнительную силовую подпитку от находящихся на орбите комплексов, расположенных снаружи возле Персефона. Резервные поступления превышали необходимые. Не было и намёка на аварию, ни одной мысли о бедствии. Но «Доминус» начал обычное расследование относительно причины увеличения запроса на энергию и предполагаемого пути её использования.
Так как с «Лабиринта» не поступало никаких ответов, «Доминус» ввел новые оперативные данные. Станция «Лабиринт» за последние двадцать четыре часа не подала ни звука по каналам связи. Она вращалась согласно модели используемой энергии, и сигнал указывал на то, что система «Звено Маттин» на станции «Лабиринт» была активизирована, хотя до сих пор и не использована ни по какому поводу, хотя бы для передачи сигнала.
По указанию «Доминуса» на главном контрольном дисплее штаба Цереры вспыхнул сигнал тревоги и были просканированы все исследовательские челноки вдали от Нептуна. Ближайшая высокоускоряющаяся ракета находилась почти в миллиарде километров от «Лабиринта» — семнадцать часов рутинной сотни скачков.
