Боб Шоу
Повторный показ
Совсем не по себе мне стало, когда я своими глазами увидел Милтона Прингла.
Вы его помните? В старых фильмах он всегда играл задерганных раздраженных клерков в каком- нибудь отеле. Такой маленький вертлявый человечек с круглым обидчивым лицом, который все терпит, а потом… Он еще всегда напоминал мне Эдгара Кеннеди. Так вот, с Милтоном Принглом получился перебор…
Может быть, я ошибаюсь относительно того, когда все это началось. Будь я одним из тех, кто любит глубокие размышления о причинах и следствиях, как, например, мой киномеханик Портер Хастингс, я бы, возможно, сказал, что все началось еще в моем детстве. С семи лет я стал фанатичным поклонником кино и еще до окончания школы решил, что единственное дело, которым вообще стоит заниматься в жизни, — это собственный кинотеатр. Через двадцать лет моя мечта осуществилась, и, хотя я не предвидел последствий таких явлений, как цветное телевидение, до сих пор не могу себе представить лучшей жизни. У меня маленький кинозал на окраине города — оштукатуренный куб, который когда-то был белым, а теперь стал неопределенного желтого цвета с полосами шафранного там, где прохудились водосточные желоба. Но я слежу, чтобы внутри всегда было чисто, и мой выбор репертуара неизменно привлекает достаточное число зрителей. По телевидению показывают много старых фильмов, но там их слишком урезают, а, кроме того, каждый любитель знает, что единственный способ в полной мере ощутить дух старого кино — это ностальгическая атмосфера зала.
Короче, неприятности начали подкрадываться ко мне еще месяц назад, причем весьма странным образом.
Я стоял неподалеку от кассы, наблюдая, как пришедшие в будний день зрители расходятся после сеанса в непогожую тьму. Большинство из них я знал лично и кивком прощался почти с каждым вторым. Вдруг я заметил, как мимо меня прошмыгнул К.Дж.Гарви, поднял воротник пальто и исчез за дверью. Вам это имя, возможно, ничего не говорит — К.Дж.Гарви был исполнителем эпизодических ролей более чем в сотне ничем не примечательных фильмов, где он всегда играл добродушных, умудренных опытом хозяев ломбардов. Сомневаюсь, что он когда-либо произносил перед камерой больше трех фраз, но всякий раз, когда по сценарию требовался добродушный, умудренный опытом хозяин Ломбарда, Гарви автоматически получал эту роль.
То, что он до сих пор жив, удивило меня, но еще больше удивило; что он ходит смотреть кино в маленьком кинотеатре захудалого городка на Среднем Западе. Однако что меня по-настоящему сразила, так это невероятность совпадения: в тот вечер у нас шла «Упавшая радуга», и Гарви играл там свою обычную роль.
Преисполненный сентиментального желания порадовать старика тем, что его карьера в кино не прошла полностью незамеченной, я выбежал на улицу, но он уже исчез в ветреной, пронизанной дождем темноте. Я вернулся назад и столкнулся с Портером Хастингсом, только-только спустившимся из аппаратной. Выглядел он обеспокоенным.
— Джим, сегодня у нас опять было затемнение, — сказал он. — Это уже третью среду подряд.
— Но, наверное, кратковременное? Жалоб сегодня не было… — В тот момент мне совсем не хотелось разбираться; в технических подробностях. — Знаешь, кто отсюда вышел минуту назад? К.Д ж. Гарви!
На Хастингса мои слова не произвели никакого впечатления.
— Похоже, прерывается электроснабжение. Где-то происходит сильное падение напряжения. Настолько сильное, что на несколько секунд мои проекторы остаются без тока.
— Ты понял, что я говорю. Порт? К.Дж.Гарви исполнял эпизодическую роль в «Упавшей радуге», и сегодня он сам был в зале!
— В самом деле?
— Да. Ты только подумай, какое совпадение!
— Ничего особенного. Может, ом просто проезжал через наш город, увидел, что мы показываем одну из его картин, и зашел посмотреть. Обычная причинно-следственная цепочка. Что меня действительно интересует, так это отчего каждую среду вечером настолько перегружается электросеть? Что у нас происходит? Наши постоянные посетители скоро обратят внимание на эти затемнения и еще подумают, что я не справляюсь с работой.
Я принялся его успокаивать, но как раз в этот момент мистер и миссис Коллинз, шаркая ногами, вышли в фойе. Супруги страдают ревматизмом и поэтому обычно уходят из зала последними буквально перед тем, как мы закрываем двери. Иногда, когда их прихватывает особенно сильно, они жалуются на сквозняки, или на курящих, или на то, что кто-то слишком громко жует кукурузные хлопья, но я не возражаю. Мое дело держится на людях, чувствующих себя в кинотеатре так же удобно и свободно, как дома, и постоянные посетители вправе высказать свои мнения.
— До свидания, Джим, — сказала миссис Коллинз, замешкалась, что-то обдумывая, потом подошла чуть ближе ко мне. — У вас начали продавать морские водоросли?
— Водоросли? — Я удивленно моргнул. — Миссис Коллинз уже много лет я даже не видел водорослей. Их что, действительно кто-то покупает?
— Съедобные виды. И если в вашем буфете будет продаваться эта пахучая гадость, мы с Гарри перестанем у вас бывать. Мы можем ходить в «Тиволи» на Четвертой улице. Кстати, те, которые едят, называются «красные водоросли».
— Не беспокойтесь, — произнес я с серьезным видом. — Пока я здесь хозяин, ни одна красная водоросль сюда не проникнет.
Я придержал дверь и, когда они вышли, обернулся к Хастингсу, но тот уже скрылся в своей каморке, К этому времени в кинотеатре не осталось никого, кроме обслуживающего персонала, и я решил заглянуть в зал — проверить все напоследок. В зале всегда остается какой-то печальный, застарелый запах, когда люди расходятся по домам, но в этот раз к нему добавилось что-то еще. Я втянул в себя воздух и покачал головой. «Какому нормальному человеку, — подумал я, — придет в голову приносить с собой в кино водоросли?»
Это была первая среда, вечер которой мне запомнился — «вечер К.Дж.Гарви», — но только в следующую среду у меня возникло беспокойное чувство, что в моем кинотеатре происходит что-то странное.
В тот вечер шел дождь, и смотреть «Любовь на острове» и «Враждующих Фитцджеральдов» собралось довольно много народу. Я стоял на своем излюбленном месте, в нише у задней стены, откуда было видно и экран, и весь зал, и тут произошло одно из тех затемнений, которые так раздражали Хастингса. Случилось это почти в конце фильма, когда на экране был еще один из моих любимых исполнителей эпизодических ролей, Стэнли Т.Мейсон. Мейсон не вышел в «звезды эпизодических ролей» — так я называю горстку малоизвестных актеров, чьи имена то и дело всплывают в разговорах людей, которые полагают, будто разбираются в старом кинематографе, когда они принимаются чесать языком на эту тему. Но он все же запомнился несколькими блестящими выходами во второразрядных фильмах — обычно это бывали роли англичан-эмигрантов, нашедших пристанище в Штатах. И как раз когда он со своим великолепным английским акцентом доказывал на экране одному из «враждующих Фитцджеральдов» важность благородного происхождения, изображение погасло на добрых три секунды. Кое-кто из публики начал проявлять признаки нетерпения, но тут экран мигнул и сразу же засветился с прежней яркостью. Я с облегчением вздохнул. Длительные затемнения плохо сказываются на бизнесе — причем не столько из-за потери доверия публики, сколько из-за дополнительных бесплатных билетов, которые приходится раздавать.
И тут я почувствовал тот самый запах. Пахло водорослями. С минуту я принюхивался, потом двинулся по проходу, надеясь с помощью фонарика «поймать с поличным» какого-нибудь помешанного вегетарианца. Но все оказалось в порядке, и я вышел в фойе, чтобы обдумать происшедшее. Запах, казалось, остался у меня в носу, запах… Внезапно я понял, что пахнет не водорослями, а самим морем. В
