Рико смотрел вслед удаляющейся диковинке и проклинал в этот момент и свою трусость перед Дианой, и ее саму.
— Так что же все это означает, Диана?
— Что за тон, Рикардо? — в свою очередь спросила Диана, садясь напротив него в кресло и медленно стягивая перчатки.
— Прости, вырвалось.
— Я так и думала — сказала она, бросая перед ним одну перчатку и хладнокровно снимая другую.
— Что нового в Неаполе? — спросила она как бы невзначай, но при этом не отрывая взгляда от своих пальцев, медленно снимающих перчатку.
— Практически ничего — сказал он, слегка заикаясь.
— Моя прибыль уменьшилась в последнее время. Немного, но все же…
Вторая перчатка очутилась возле первой.
— Я все объясню…
— Не нужно. Я слышала, ты завел новых друзей, Рикардо. Они совсем мне не нравятся, даже не знаю как их назвать, чтобы по приличнее…
Он никак не мог понять, к чему она клонит, а она тем временем начала поигрывать охотничьим ножом, невзначай оказавшимся у нее в руках. Она до сих пор не смотрела не него.
— Что ты можешь сказать мне об Энтони Олбрайте, Рикардо?
— Он… Я доставил его одному человеку. Ты же знаешь, что я и раньше этим занимался, не знаю, почему тебя это так заинтересовало. Разве что он был нужен тебе? Господи, прости, я не знал, но…
— Он мой муж Рикардо.
У него засосало под ложечкой, когда до него дошла вся суть сказанного.
— Мадонна, я не знал, но…
Лезвие мелькнуло в воздухе и вонзилось в стол меж расставленных в стороны пальцев. Рико судорожно сглотнул, хотя и пытался все это время держать себя в руках. С Дианой никогда не знаешь, чего ждать, тем более, что ее лицо не выражает никаких эмоций.
— Какие могут быть НО, Рикардо?
Все. Это конец. Больше ему не на что рассчитывать, думал про себя Рико. Отдать ее мужа в руки… Это последнее, что он хотел бы сделать.
— Я не знал… Но я знаю, где его держат.
Успел он поспешно добавить.
Диана молчала.
Он ожидал, надеясь на то, во что уже не должен был бы верить — в ее доброту.
— Но знаешь, что хуже всего? — она не дела ему возможности ответить, она вообще его игнорировала. — Хуже всего то, что именно из-за тебя и твоей оплошности мне пришлось прервать свой отдых в Испании. — она помолчала. — Помнишь, как-то я сказала тебе: не кусай руку, которая тебя кормит?
— Д-да. — Хотя он понятия не имел, когда она ему такое говорила.
Диана покачала головой.
— Ты укусил уже дважды.
Она молчала, вытаскивая лезвие из стола и снова играя ножом.
— Ты вернешь все, что
— Конечно.
Он отвечал поспешно, дабы не злить ее больше.
— Но, дорогой мой, у тебя есть ровно неделя, чтобы вернуть все, конечно же прибавив к той сумме еще пятьдесят процентов «одолженного». Думаю мне не стоит говорить, что будет, если ты этого не сделаешь?
— Нет. — Его голос звучал отрешенно.
— Bueno.
Диана подошла к двери.
— Не кусай руку, которая тебя кормит.
— A rivederci, Diana.
Она устало улыбнулась и покачала головой.
— Addio, Riko.
Прощай… Это слово еще долго стояло у него в ушах, потому что теперь он мог применить его и в своем словарном запасе. Прощай мир живых…
Глава 9
Четыре с половиной месяца он скитается из города в город, из страны в страну. Четыре с половиной месяца он пытался забыть, заменить, но так и не смог. Он хотел быть со своей женой. Хотел видеть ее ежесекундно. Даже те роковые две недели, когда из-за недомолвок и недопонимания начал рушиться их брак, он чувствовал себя лучше — тогда он хотя бы видел ее.
А сейчас он балансировал на грани жизни и смерти. Господи, уж лучше бы ему умереть. То, что с ним вытворяют во время пыток, невозможно вынести и он не мог понять, как до сих пор остался жив.
…Прибыв в Италию, он думал начать свой бизнес в этой довольно богатой и стабильной державе. Думал, надеялся, забыться в работе. Но едва он начал, как однажды ночью к нему заявились посетители. Тогда их было только двое, потому он смог с ними справиться. Решив, что это обычные грабители, он оставил этот инцидент без внимания, предоставив свободу действий полиции.
Но спустя несколько дней, на улице, к нему подъехал экипаж, и на этот раз на него были направлены три пистолета. Едва он сел в карету, как получил чувствительный удар по голове, потеряв сознание.
Очнувшись, он увидел вокруг себя незнакомых людей, которые говорили ему такое, во что и поверь было невозможно…
— С пробуждением, мистер Олбрайт.
Ломаный, но тем не менее понятный английский донесся до его слуха. Перед глазами все еще стоял туман, а голова пульсировала тупой болью.
На его лицо обрушился ушат воды, что, пусть и не очень приятно, помогло проясниться его взору. Похоже, он был в каком-то подвале. Сырые серые стены, жутковатого вида цепи и паутина по углам и стенам, не делали окружающую обстановку более приятной. Тони был привязан руками и ногами к стулу. В стороне от него стояли двое, ничем особо не примечательные, у, как выяснилось, единственной двери громила побольше, и напротив, пусть и не высокий, но хорошо сложенный мужчина где-то сорока лет.
— Как вы себя чувствуете?
По разумным измышлениям Тони справедливо принял говорившего здесь главным.
— Если бы вы меня развязали, было бы намного лучше.
Немного скрипучий смех нарушил тишину комнаты. Мужчина сел на второй стул.
— Развязать? Возможно, но только после нашей беседы.
— Ну, раз мы собрались беседовать, вы не могли бы представиться?
— Капитан здешней тайной полиции Лученцо Сальвадор де Гауста, к вашим, хотя нет, своим услугам.
Это имя, конечно же, ничего не могло сказать Тони, хотя то, что этот мужчина был из тайной полиции, отнюдь не придавало оптимизма.
— Так чем могу быть полезным, сеньор Гауста?
Итальянский Тони оказался много лучше английского капитана полиции, чему тот был немало удивлен.
— Мы бы хотели знать, где сейчас находиться Ночной Лебедь?
