подбородок, повернул лицом к тускло светящемуся шару, который свисал с потолка.
– И не все диковинные существа ужасны, – сказал он, глядя на нее мудрыми фиолетовыми глазами. – Взгляните, сколь прекрасна эта дриада.
Се'Недра вздрогнула не от прикосновения – сколько она себя помнила, старички, видя ее цветущее личико, всегда брали ее за подбородок – но оттого, что Горим сразу угадал в ней не вполне человека.
– Скажи мне, дитя, – спросил Горим, – до сих ли пор дриады почитают Ала?
Она растерялась.
– Из-звините, светлейший, – пробормотала она. – До недавнего времени я даже не слышала о боге по имени Ал. Не знаю почему, но мои учителя очень мало говорили мне о вашем народе.
– Принцесса воспитывалась в Толнедре, – объяснила леди Полгара. – Она из рода Борунов – вы, вероятно, слышали о родстве этого семейства с дриадами? Как толнедрийка, она находится под покровительством Недры.
– Ничего бог, – согласился Горим, – по мне, немного чопорный, но вполне исправный. А сами дриады – помнят ли они своего бога?
Белгарат извиняюще кашлянул.
– Боюсь, что нет, Горим. Они отошли от него, и тысячелетия изгладили из их памяти то, что они о нем знали. Это довольно легкомысленные создания и мало интересуются религией.
Лицо Горима опечалилось.
– Какого же бога они чтут?
– Никакого, – признался Белгарат. – У них есть священные рощи и один-два идола, вырезанные из корней особо почитаемых деревьев. Вроде и все. Никакого определенного вероучения у них нет.
Разговор показался Се'Недре довольно обидным. Она повела плечиками и лукаво улыбнулась Гориму. Она отлично знала, как очаровывать старичков. Она долго практиковалась на своем отце.
– Я глубоко ощущаю пробелы в своем образовании, светлейший, – солгала она. – Раз таинственный Ал – родовое божество дриад, мне следовало бы о нем знать. Надеюсь, со временем мне удастся исправить это упущение. Может быть, через меня, недостойную, мои сестры вернутся к своему исконному богу.
Получилось ловко. Се'Недра даже немного начала гордиться сказанным. К ее удивлению, такие расплывчатые заверения Горима не удовлетворили.
– Скажи своим сестрам, что суть нашей веры заключена в «Книге Алголанда», – на полном серьезе сказал он.
– «Книга Алголанда», – повторила она. – Я запомню. Как только вернусь в Тол Хонет, постараюсь раздобыть копию и собственноручно передам в лес Дриад. – Она надеялась, что он этим удовольствуется.
– Боюсь, тексты, которые можно найти в Тол Хонете, весьма неточны, – сказал Горим. – Язык моей страны мало понятен чужеземцам и труден для перевода. – Се'Недра чувствовала, что милейший старичок становится невыносим. – Как часто бывает с древними писаниями, – говорил он, – наша священная книга опирается на нашу историю. Мудрость богов такова, что открывается в исторических повествованиях. Внимая занимательным рассказам, мы усваиваем божественные послания. Не сознавая того, мы учимся, развлекаясь.
Се'Недра была знакома с этим взглядом на преподавание. Его придерживался ее наставник – учитель Джиберс. Она в отчаянии озиралась, ища, как бы переменить тему.
– Наша история – очень древняя, – продолжал Горим неумолимо. – Хотите послушать?
Попавшаяся на собственный крючок, Се'Недра только беспомощно кивнула.
И Горим начал:
– «В начале дней, когда своевольные боги соткали наш мир из тьмы, в тиши небес обитал дух по имени Ал...»
В полном отчаянии Се'Недра поняла, что он намеревается пересказать ей всю книгу. Однако, когда первая досада прошла, она почувствовала в словах Горима странное очарование. Даже себе она не призналась бы в том, как тронул ее призыв Горима к бесчувственному духу, явившемуся ему на Пролге. Что это был за человек, посмевший обвинять бога?
Слушая, она уголком глаза увидела какое-то сияние. Она скосила глаза – что-то светилось в массивной стене, однако иначе, чем свисающие с потолка хрустальные шары.
– «...Тогда возрадовался Горим, – продолжал старик, – и нарек то высокое место Пролгой, что значит Святое Место. И покинул он Пролгу, и вернулся...»
– Яа! Гарах тек, Горим! – Голос, произнесший эти слова, был исполнен возмущения.
Се'Недра оглянулась, чтобы взглянуть на вошедшего. Как все алгосы, он был мал ростом, однако казался почти уродом из-за непропорционально широких плеч. Нечесаные бесцветные волосы торчали в разные стороны. Его кожаная куртка с капюшоном была заляпана грязью, большие черные глаза горели фанатизмом. За спиной толпились человек пятнадцать алгосов. Они всем своим видом выражали возмущение. Фанатик в кожаной куртке продолжал изливать гневную хулу. Горим нахмурился, но стойко выслушивал нападки. Подождав, пока фанатик остановился перевести дыхание, старец обернулся к Белгарату.
– Это Релг, – сказал он извиняющимся голосом. – Теперь ты видишь, о чем я говорил. Убедить его в чем-нибудь просто невозможно.
– Зачем он нам сдался? – спросил Бэйрек, явно раздраженный поведением вошедшего. – Он даже не знает цивилизованного языка.
Релг сверкнул на него глазами.
– Я знаю твое наречие, чужак, – произнес он с неописуемым презрением, – но предпочитаю не осквернять священные пещеры его нечистым звучанием. – Он опять повернулся к Гориму. – Кто дал тебе право говорить слова священной книги иноверцам?
Мягкие глаза Горима стали немного жестче.
– Я думаю, этого довольно, Релг, – твердо сказал он. – Какую чушь ты внушаешь в дальних галереях этим простакам – твое дело, но что ты говоришь в моем доме – мое. Я по-прежнему Горим – король алгосов и не обязан отвечать тебе. – Он посмотрел на возмущенные лица тех, кто пришел с ревнителем. – Это не общее собрание, – сказал он Релгу. – Сюда призвали тебя, а не их.
– Они пришли проследить, чтобы ты не причинил мне вреда, – упрямо отвечал Релг. – Я говорил правду о тебе, а власть имущие боятся правды.
– Релг, – сказал Горим ледяным тоном, – ты даже вообразить себе не можешь, сколь безразлично мне все, что ты обо мне говоришь. Отошли их – или мне отослать?
– Они тебя не послушают, – фыркнул Релг. – Они подчиняются мне.
Глаза Горима сузились. Он встал. Потом он заговорил с приспешниками Релга на алгосском. Се'Недра не понимала слов, да это было и не нужно. Она тут же узнала повелительный тон, какой никак не ожидала услышать из уст благообразного Горима. Даже ее отец не посмел бы так говорить.
Люди за спиной Горима опасливо переглянулись и попятились. Горим отрывисто бросил последний приказ. Приспешники Релга обратились в бегство.
Лицо фанатика исказилось гримасой гнева. На мгновение показалось, что он прикажет им остаться, но в последнюю секунду он передумал.
– Ты слишком далеко зашел, Горим, – сказал он угрожающе. – Эту власть нельзя тратить по пустякам.
– Власть эта – моя, Релг, – отвечал Горим, – и я решаю, когда ею воспользоваться. Ты вздумал противостоять мне на почве вероучения, и я должен был напомнить твоим приспешникам – и тебе, – кто я такой.
– Зачем ты призвал меня сюда? – спросил Релг. – Присутствие этих иноверцев оскверняет мою чистоту.
– Мне нужна твоя помощь, Релг, – отвечал ему Горим. – Эти чужестранцы готовятся к сражению с древним врагом, самым окаянным из всех. Судьба мира зависит от успеха их предприятия, и ты должен им помочь.
– Что мне мир? – Голос Релга был исполнен презрения. – И что мне увечный Торак? Ал хранит
