будет немедленно отменена после поимки Сириуса Блэка. Рекомендуем вам завершать походы по магазинам задолго до полуночи! Весёлого Рождества!
— Видишь? — тихо спросил Рон. — Хотел бы я знать, каким образом Блэк прорвётся в «Рахатлукулл», если деревня кишмя кишит дементорами! И вообще, Гермиона, хозяева «Рахатлукулла» услышат, если кто-то к ним ворвётся, правда? Они ведь живут здесь!
— Да, но…но… — Гермиона искала повод возразить. — Послушай, Гарри всё равно не должен появляться в Хогсмёде. У него нет разрешения! Если кто- нибудь узнает, у него будут огромные неприятности! И солнце ещё не зашло — что, если Сириус Блэк появится сегодня? Сейчас?
— Тяжело же ему придётся, разыскивать Гарри во всём этом, — Рон кивнул на решётчатые окна, за которыми кружил снегопад. — Брось, Гермиона. Сейчас Рождество. Гарри заслужил отдых. Гермиона закусила губу. Вид у неё был крайне озабоченный.
— Ты хочешь донести на меня? — улыбнулся ей Гарри.
— О! Разумеется, нет… но, честно, Гарри…
— Как тебе шипучие шмельки? — Рон схватил Гарри и повлёк его за собой к бочке. — А желейные улитки? А кислотные леденцы? Фред меня однажды угостил— мне тогда было семь — и леденец прожёг мне дырку в языке! Помню, мама отстегала его метлой, — Рон мечтательно уставился на коробку с кислотными леденцами. — Как думаете, Фред попробует тараканьи гроздья, если сказать ему, что это орехи?
Рон с Гермионой расплатились за сладости, и ребята вышли из «Рахатлукулла». На улице мела вьюга. Хогсмёд походил на рождественскую открытку; маленькие крытые соломой домики и магазинчики были заметены искристым снегом; на дверях висели венки, а на деревьях горели заколдованные свечи. Гарри поёжился; в отличие от друзей, на нём не было мантии. Они пошли по улице, нагнув головы против ветра. Рон и Гермиона выкрикивали сквозь шарфы:
— Это почта…
— Вон там Зонко…
— Тут можно пройти в Шумному Шалману…
— Знаете, что? — спросил Рон, стуча зубами. — Может, зайдём в «Три метлы», выпьем по кружке усладэля? Гарри не нужно было упрашивать; ветер дул пронизывающий, и руки у него закоченели. Ребята перешли улицу и через пару минут уже входили в крохотный трактирчик. Внутри толпился народ, было дымно, шумно и тепло. За стойкой приятных форм дамочка с красивым лицом обслуживала группу каких-то буянов.
— Это мадам Росмерта, — сказал Рон. — Я пойду, возьму усладэль, ладно? — добавил он, слегка покраснев.
Гарри с Гермионой прошли в заднюю часть помещения к свободному маленькому столику между окном и очаровательной ёлочкой, стоявшей возле камина. Через пять минут появился Рон с тремя громадными кружками в руках. От горячего усладэля шёл пар.
— Счастливого Рождества! — Рон поднял свою кружку.
Гарри сделал глубокий глоток. Божественный напиток мгновенно согрел изнутри каждую частичку тела. Неожиданный сквозняк взъерошил Гарри волосы — дверь в «Три метлы» снова отворилась. Гарри глянул поверх кружки и поперхнулся. На пороге паба в вихре снежинок появились профессора Макгонаголл и Флитвик. Следом вошёл Огрид, увлечённо беседовавший с невысоким дородным господином в котелке цвета липы и полосатой мантии — министром магии Корнелиусом Фуджем. Рон с Гермионой без промедления надавили ладонями Гарри на макушку, чтобы он слез с табурета и спрятался под столом. Сидя там на корточках с пустой кружкой в руках, Гарри, обкапанный усладэлем, следил, как ноги учителей и министра подошли к стойке бара, постояли немного, а затем развернулись и направились к нему. Откуда-то сверху донёсся шепот Гермионы: «Мобилиарбус!» Рождественская ёлочка приподнялась на несколько дюймов над полом, проплыла вбок и с мягким шелестом приземлилась прямо напротив их стола, скрыв ребят от посторонних глаз. Сквозь густые нижние ветви Гарри увидел, как ножки четырёх пар стульев отодвинулись от соседнего стола, а после этого до него донеслось кряхтение и пыхтение — учителя и министр рассаживались за столом. Подошли ещё чьи-то ноги в блестящих бирюзовых туфлях на высоких каблучках. Женский голос сказал:
— Ледникола…
— Это мне, — раздался голос профессора Макгонаголл.
— Четыре пинты глинтмёда…
— Спасибочки, Росмерта, — поблагодарил Огрид.
— Вишнёвый сироп с содовой со льдом и зонтиком…
— М-м-м! — только и смог промычать профессор Флитвик, причмокнув губами.
— Стало быть, красносмородиновый ром ваш, министр.
— Благодарю, Росмерта, дорогуша, — ответил голос Фуджа. — Приятно видеть тебя снова, милая. Не выпьешь с нами? Возьми себе что-нибудь и присоединяйся…
— Сердечно благодарна, министр.
Гарри проводил глазами сверкающе каблучки, отошедшие и вновь вернувшиеся. Сердце доставляло массу неудобств, колотясь в самом горле. Почему ему не пришло в голову, что для учителей сегодня такая же последняя суббота семестра, как и для учеников? Долго ли они собираются тут сидеть? Ему же нужно время на то, чтобы пробраться обратно в «Рахатлукулл», если он вообще хочет вернуться в школу сегодня вечером… Стоящая рядом нога Гермионы нервно дёрнулась.
— Так какими же судьбами в наших краях, министр? — любезно поинтересовался голос мадам Росмерты. Гарри было видно, как нижняя часть плотного тела Фуджа развернулась на стуле.
Видимо, он проверял, не подслушивает ли кто-нибудь их разговор. Затем он ответил тихо:
— Сама понимаешь, дорогая — Сириус Блэк. Надо думать, ты в курсе, что произошло в школе на Хэллоуин?
— Доходили слухи, — призналась мадам Росмерта.
— Ты что, по всему пабу раззвонил, Огрид? — укоризненно спросила профессор Макгонаголл.
— А вы думаете, министр, что Блэк всё ещё где-то здесь? — прошептала мадам Росмерта.
— Уверен, — коротко бросил Фудж.
— А вы знаете, что дементоры уже два раза обыскивали всю деревню? — с некоторым напряжением в голосе спросила мадам Росмерта. — Всех посетителей распугали… Это очень плохо для бизнеса, министр.
— Росмерта, милая, мне они точно так же не нравятся, — с неловкостью признал Фудж. — Но это необходимая мера предосторожности… как ни ужасно, но что поделаешь… Я только что встречался с их представителями. Они страшно злы на Думбльдора — почему он не пускает их на территорию школы.
— И правильно делает, — резко вмешалась профессор Макгонаголл. — Как мы будем учить детей, если вокруг будут кружить эти чудовища?
— Правильно, правильно! — скрипнул крошечный Флитвик, чьи ноги не доставали до пола на добрый фут.
— И тем не менее, — возразил Фудж, — они здесь для того, чтобы защитить вас от ещё больших неприятностей… Мы все знаем, на что способен Блэк…
— А знаете, я до сих пор не могу поверить, — задумчиво протянула мадам Росмерта.
— Уж на кого-кого, а на Сириуса Блэка никогда бы не подумала, что он способен переметнуться к силам зла… Я же хорошо помню его ещё мальчиком, когда он учился в «Хогварце». Если бы в то время мне кто-то сказал, кем вырастет Блэк, я подумала бы, что этот кто-то перебрал глинтмёда.
— Ты не знаешь и половины его грехов, Росмерта, — хрипло сказал Фудж. — О худшем из того, что он натворил, почти никто не знает.
— О худшем? — с живым любопытством переспросила мадам Росмерта. — Вы хотите сказать, хуже убийства тех несчастных людей?
— Именно это я и хочу сказать, — подтвердил Фудж.
— Я не верю. Что же может быть хуже?
— Ты говоришь, что помнишь его школьником, Росмерта, — пробормотала профессор Макгонаголл. — А ты помнишь, кто был его лучшим другом?
— Конечно, — ответила Росмерта и коротко рассмеялась. — Не разлей вода! Я их столько раз видела здесь вместе — ооо, как же они меня смешили! Вот была парочка клоунов, Сириус Блэк и Джеймс Поттер! Гарри с грохотом уронил кружку. Рон пнул его ногой.
— Именно, — сказала профессор Макгонаголл. — Блэк и Поттер. Заводилы. Оба талантливые — на самом деле, исключительно талантливые — хотя, должна сказать, по части попадания в разные истории равных им не было.
— Ну почему, — гоготнул Огрид. — Фред и Джордж Уэсли запросто составили б им конкуренцию.
— Можно было подумать, что они братья! — прозвенел голосок Флитвика. — Неразлучники!
— Они и были как братья, — подхватил Фудж. — Среди своих друзей Поттер доверял Блэку как никому другому. И после школы ничего не изменилось. Блэк был шафером на свадьбе Лили и Джеймса. Потом стал крёстным отцом Гарри. Кстати, Гарри понятия об этом не имеет. Можете себе представить, что бы он почувствовал, если бы узнал.
— Потому что Блэк оказался в команде Сами-Знаете-Кого? — прошептала мадам Росмерта.
— Даже хуже, дорогая моя… — Фудж сильно понизил голос и продолжил низким рокотом: — Немногие знают, но Поттерам было известно, что Сами- Знаете-Кто охотится за ними. Думбльдор, который всегда неустанно боролся против Сами-Знаете-Кого, создал сеть весьма полезных осведомителей. Получив информацию от одного из них, он тут же предупредил Лили с Джеймсом. Он посоветовал им спрятаться. Конечно, спрятаться от Сами-Знаете-Кого было не так-то легко. Думбльдор посоветовал Поттерам воспользоваться Заклятием Верности.
— А как оно действует? — заинтересовалась мадам Росмерта, задыхаясь от охвативших её эмоций. Профессор Флитвик прочистил горло.
— На редкость сложное заклинание. — скрипуче сказал он: — Подразумевает заключение тайны внутрь одной-единственной живой души. Информация хранится в избранном человеке — его называют Хранителем Секрета — и поэтому её невозможно раскрыть. Разумеется, если этот человек сам не выдаст её. Если бы Хранитель Секрета молчал, Сами-Знаете-Кто мог бы годами искать Лили и Джеймса в их деревне и не нашёл бы, даже уткнувшись носом в окно их гостиной!
— Значит, Блэк был Хранителем Секрета Поттеров? — испуганным шёпотом спросила мадам Росмерта.
— Разумеется, — ответила профессор Макгонаголл. — Джеймс Поттер заверил Думбльдора, что Блэк скорее умрёт, чем выдаст их местонахождение, и что Блэк сам собирается спрятаться… Но всё же, Думбльдор продолжал волноваться. Я помню, он сам предлагал Поттерам стать для них Хранителем Секрета.
— Он подозревал Блэка? — ахнула мадам Росмерта.
— Он был уверен, что есть какой-то близкий к Поттерам человек, который информирует Сами-Знаете-Кого об их перемещениях, — мрачно проговорила профессор Макгонаголл, — и он, действительно, в течение некоторого времени подозревал, что кто-то из наших стал предателем и передаёт различные
