сведения Сами-Знаете-Кому.
— А Джеймс Поттер всё равно настаивал, чтобы Хранителем был Сириус?
— Настаивал, — удручённо подтвердил Фудж. — А потом… не прошло и недели с момента наложения Заклятия Верности…
— Как Блэк их предал? — в ужасе выдохнула мадам Росмерта.
— Да, предал. Блэк устал от роли двойного агента, он уже был готов открыто заявить о переходе на сторону Сами-Знаете-Кого и, видимо, решил приурочить это событие к моменту гибели Поттеров. Но, как мы все знаем, Сами-Знаете-Кто нашёл в малыше Гарри свою погибель. Лишившись колдовской силы, смертельно ослабевший, он исчез. И тем самым оставил Блэка в весьма неприятном положении: его хозяин оказался низвергнут в то самое время, когда он, Блэк, показал своё истинное лицо. У него не оставалось выбора, и он пошёл на отчаянный шаг…
— Грязный, вонючий предатель! — бухнул Огрид, да так громко, что половина посетителей в баре испуганно притихла.
— Шшш! — шикнула профессор Макгонаголл.
— Да я ж его там повстречал! — зарокотал Огрид. — Я ж ведь последний, кто его видал перед убивством всех тех людей! Это ж я забрал Гарри из дома, когда Лили с Джеймсом убили! Вытащил бедняжечку с-под развалин, на лбешничке вот этакий шрамина… а тут является эта гадина, Сириус Блэк, на своём летающем мотоцикле, ну, на каком он всегда летал, помните? А мне-то тогда и в лоб не влетело, чего он там делает. Я ж не в курсе был, что Лили с Джеймсом его Хранителем Секрета назначили. Думал, он просто прослышал про нападение Сами-Знаете-Кого и примчался на помощь. Белый весь был, трясся. А я-то, дубина! Знаете, чего я делал? УТЕШАЛ УБИВЦА И ПРЕДАТЕЛЯ!
— Огрид, прошу тебя! — умоляюще воскликнула профессор Макгонаголл. — Говори тише!
— Откуда ж мне было знать, что он вовсе не горюет об Лили с Джеймсом? Он об Сами-Знаете-Ком горевал! А потом мне и говорит: «Отдай Гарри мне, Огрид, я его крёстный, я о нём позабочусь…» Ха! Ну, да у меня приказ был от Думбльдора, я так и ответил, нет, мол, Думбльдор сказал, что Гарри будет жить у дядьки с тёткой. Блэк заспорил, а потом сдался. Бери, грит, мой мотоцикл, отвезёшь Гарри. Мне, говорит, он больше не нужен.
— Ну как я не допёр, что он чего-то затевает? Он же колымагу свою просто обожал, так с чего ж ему её мне-то отдавать? С какой стати она ему не нужна сделалась? А дело-то было в том, что мотоцикл легко выследить. Думбльдор ведь знал про то, что Блэк Хранитель Секрета. Блэк уж понял, надо бежать, у него, может, пара часов оставалась до того, как министерство снарядит погоню.
— А чего б было, если б я ему отдал Гарри, а?! Сбросил бы, небось, сиротинушку с мотоцикла где-нибудь над морем и все дела! А это ведь сын лучшего друга! Только, я так скажу, когда колдун переходит к силам зла, так ему тогда никого и ничего больше не жалко… После рассказанной Огридом истории повисло тягостное молчание. Потом мадам Росмерта с удовлетворением сказала:
— Но ему не удалось скрыться, голубчику! Министерство магии схватило его на следующий же день!
— Увы, это заслуга вовсе не министерства, — горько возразил Фудж, — а старины Питера. Питера Петтигрю — ещё одного друга Поттеров. Он тогда обезумел от горя и, зная, что Блэк был Хранителем Секрета Поттеров, бросился искать его сам.
— Петтигрю… такой маленький толстый мальчишка, который хвостом таскался за Поттером и его компанией? — спросила мадам Росмерта.
— Он боготворил Блэка и Поттера, — пояснила профессор Макгонаголл, — хотя он был птица не их полёта, не такой способный. Должна сказать, что бывала с ним весьма строга. Вы, конечно, можете себе представить, как… как я теперь сожалею об этом… — голос у неё стал такой, будто она вдруг подхватила насморк.
— Ну-ну, Минерва, — постарался успокоить её Фудж, — Петтигрю умер смертью героя… Свидетели — муглы, конечно, потом пришлось стирать им память — рассказали, как он загнал Блэка в угол. Говорят, он рыдал: «Лили с Джеймсом, Сириус! Как ты мог?» А потом полез за палочкой. Разумеется, Блэк его опередил. Петтигрю разнесло на кусочки… Профессор Макгонаголл высморкалась и сказала гнусаво:
— Глупый мальчик… дурачок… как дуэлянт он был безнадёжен… ему надо было дождаться представителей министерства…
— А я говорю вам, ежели б я добрался до Блэка первым, я б не стал цацкаться со всякими палочками! Я б его голыми — руками — в куски — бы — разорвал, — прорычал Огрид, яростно печатая слова.
— Не придумывай, Огрид, — резко оборвал Фудж. — Только у ребят из ударного колдульона бригады защиты магического правопорядка, был шанс справиться с Блэком, особенно когда он почувствовал, что загнан в угол. Я тогда был младшим министром в департаменте магических катастроф и одним из первых попал на место происшествия, уже после убийства. Я… я никогда не смогу этого забыть. Мне это до сих пор снится. Посреди улицы воронка, такой глубины, что прорвало подземные коммуникации. Кругом куски тел. Муглы кричат. А Блэк стоит посреди всего этого и хохочет, а перед ним лежит то, что осталось от Петтигрю… окровавленная роба и несколько… несколько фрагментов… Голос Фуджа оборвался. Пять носов высморкались одновременно.
— Вот так, Росмерта, — в нос сказал Фудж, — Блэка забрали двадцать ребят из бригады защиты магического правопорядка, а Петтигрю был награждён орденом Мерлина первой степени, что, я надеюсь, немного утешило его бедную мать. А Блэк с тех пор сидел в Азкабане. Мадам Росмерта издала тяжёлый вздох.
— А это правда, что он сумасшедший, министр?
— Хотел бы я быть в этом уверен, — не сразу ответил Фудж. — Безусловно, после поражения хозяина в нём развинтились какие-то винтики. Убийство Петтигрю и всех этих несчастных муглов — это, разумеется, был поступок отчаявшегося, оказавшегося в тупике человека — жестокий и бессмысленный. Тем не менее, когда я последний приезжал с инспекцией в Азкабан, я встречался с Блэком. Знаете, большинство заключенных только бормочут что-то себе под нос, сидя в темноте; ничего не понимают… но меня поразило, насколько нормальным казался Блэк. Он разговаривал со мной вполне разумно. От этого мне стало очень тревожно. Можно было подумать, что ему просто скучно — он даже спросил, прочитал ли я уже свою газету, спокойно так, как я не знаю кто… сказал, что соскучился по кроссвордам. Признаюсь, меня совершенно потрясло, насколько мало влияния оказали азкабанские стражники на Блэка — при том, что его охраняют значительно больше других. Дементоры стоят у него за дверью днём и ночью.
— А зачем, как вы думаете, он сбежал? — спросила мадам Росмерта. — Всемилостивое небо, не хотите ли вы сказать, министр, что он хочет присоединиться к Сами-Знаете-Кому?
— Осмелюсь предположить, что это его — э-э-э — программа максимум, — уклончиво ответил Фудж. — Но мы надеемся поймать Блэка гораздо раньше. Должен сказать, что одинокий, всеми забытый Сами-Знаете-Кто — это одно, но верните ему одного из самых преданных слуг, и страшно подумать, как быстро он может подняться вновь…
Раздался тихий звук удара стеклом по дереву. Кто-то поставил стакан на стол.
— Знаете, Корнелиус, если вы хотите успеть на ужин с директором, то нам пора возвращаться в замок, — сказала профессор Макгонаголл. Одна за другой, стоящие перед Гарри пары ног приняли на себя вес своих владельцев; сверху упали подолы мантий, а сверкающие каблучки мадам Росмерты скрылись за стойкой бара. Дверь в «Три метлы» отворилась; ворвался очередной вихрь снега — учителя ушли.
— Гарри? Под столом появились лица Рона и Гермионы.
Они смотрели на Гарри молча, не находя слов.
Глава 11. Всполох
Гарри не очень хорошо помнил, каким образом ему удалось пробраться назад в погреб «Рахатлукулла», пробежать по тоннелю и вернуться в замок. Всё, что он знал, это то, что обратное путешествие не заняло и минуты, по крайней мере, так показалось; Гарри с трудом понимал, что делает, так терзали его воспоминания о только что услышанном в баре. Почему никто никогда ничего ему не рассказывал? Думбльдор, Огрид, мистер Уэсли, Корнелиус Фудж… почему никто никогда не говорил, что его родители погибли из-за того, что их предал лучший друг? За ужином Перси сидел совсем рядом, и Рон с Гермионой не осмеливаясь ничего обсуждать, а только испуганно следили за Гарри. После ужина ребята поднялись в переполненную общую гостиную, где Фред с Джорджем в припадке восторга по поводу окончания семестра взорвали несколько навозных бомб. Гарри, не желавший отвечать на вопросы близнецов, удалось ему попасть в Хогсмёд или нет, тихонько прокрался в пустую спальню и направился прямиком к прикроватной тумбочке. Он оттолкнул в сторону стопку книжек и быстро нашёл, что искал — обтянутый кожей фотоальбом со снимками родителей, который Огрид подарил ему два года назад. Гарри сел на кровать, задёрнул балдахин и начал переворачивать страницы, пока, наконец… Он остановился на одной из фотографий со свадьбы родителей. Вот машет рукой сияющий отец — на голове во все стороны торчат чёрные волосы, унаследованные и Гарри. Вот мама, вся светится от счастья, держит отца за руку… А вот… это, должно быть, он. Шафер… Раньше Гарри не обращал на него особенного внимания. Если бы он не знал, что это Блэк, то ни за что бы не догадался. Лицо на фотографии не было ни восковым, ни измождённым, нет, на Гарри смотрел красивый, жизнерадостный молодой человек. Интересно, в то время, когда была сделана эта фотография он уже работал на Вольдеморта? Уже планировал, как убить тех двоих, что стоят рядом? Понимал ли, что ему предстоит провести двенадцать лет в Азкабане, двенадцать лет, которые изменят его до неузнаваемости? Но ведь дементоры на него не действуют, напомнил себе Гарри, глядя на красивое, смеющееся лицо. При их приближении ему не приходится слышать крик моей мамы… Гарри с силой захлопнул альбом, потянулся к тумбочке, спрятал альбом, снял робу и очки и забрался в постель, удостоверившись, что занавеси надёжно скрывают его от посторонних глаз. Дверь в спальню открылась.
— Гарри, — неуверенно позвал голос Рона. Гарри не пошевелился, притворился спящим. Услышав, что Рон ушёл, он перекатился на спину и невидяще уставился вверх.
Ненависть, такая, какой он никогда раньше не знал, распространялась по телу, как яд. Он с такой ясностью видел перед собой смеющееся лицо Блэка, как будто кто-то прилепил фотографию из альбома к его глазам. Словно в кино, он видел, как Сириус Блэк взрывает Питера Петтигрю (напоминавшего Невилля Лонгботтома). Он слышал (хотя и не имел представления, как может звучать голос Блэка) тихое, восторженное бормотание: «Это произошло, милорд… Поттеры выбрали меня Хранителем Секрета…» После этих слов звучал другой голос, он пронзительно хохотал… Этот хохот Гарри слышал всякий раз, когда к нему приближались дементоры…
— Гарри — ты выглядишь ужасно. Гарри не спал до самого рассвета. Когда он проснулся, спальне уже опустела. Он оделся и по винтовой лестнице спустился в гостиную, где не было никого, кроме Рона. Он заглатывал мятных жаб и гладил себя по животу. Гермиона заняла целых три столика домашней работой.
— А где все? — спросил Гарри.
— Уехали! Сегодня первый день каникул, забыл? — откликнулся Рон, пристально всматриваясь в лицо Гарри. — Скоро обед; я уже собирался пойти
