широко распахнутыми глазами молодого орка. Храт едва не позеленел от ужаса. Придти без приглашения в родовой зал?! Во время заседания Кагала Старейшин?! Это же изгнание! Навсегда! Да как же это?! Ему бы в голову никогда не пришло лезть сюда без спроса. Если в Мроке сына старейшины могли и простить, сделав вид, что ничего не произошло, то в столице… Прощения святотатцу нет и не будет.
— Храт Сломанный Клык! — торжественно провозгласил Хранитель Очага. — Мы призвали тебя сюда, чтобы сказать — ты сделал невозможное. Твой народ гордится тобой!
Призвали?! Он облегченно перевел дух. Слава Создателю Миров, изгнание святотатцу не грозит. Только как они смогли призвать горного мастера прямо с черного полигона? Чудеса, да и только. Впрочем, шаманы на многое способны, даже лучшим имперским магам не снились доступные орочьим волшебникам заклятия.
— Я счастлив служить народу урук-хай, Отец! — низко поклонился Храт. — Приказывайте!
— Ты возглавишь оборону крепости Врарх Роторм! — негромко сказал Хранитель Очага, требовательно смотря на молодого орка. — Мы на грани поражения, без воинов уровня горных мастеров мы обречены, святоши готовы к прорыву. Ты обучишь молодых воинов всему необходимому!
— Я готов, Отец!
Глаза Храта горели. Да, именно об этом он лихорадочно мечтал ночами! Об этом, ни о чем ином. Спасение всего народа в его руках, ни в чьих иных! Ради этого юноша бежал из дому, ради этого тренировался как безумный, ради этого отрекся от всего, что дорого. Теперь старшие братья никогда больше не осмелятся сказать, что он бесполезный гмырх. Пусть только попробуют! Командующий гарнизоном легендарной крепости Врарх Роторм, полтысячи лет сдерживающей наступление карвенцев? Да это же… Это больше, чем мечта, это что-то невозможное, невероятное. Величайшая честь! А ведь Храту нет еще и двадцати. Он гордо выпрямился, в глазах молодого орка горели едва сдерживаемые радость и торжество, его тянуло смеяться и прыгать, но приходилось держать себя солидно и уверенно. Кагал ведь может и передумать…
— Но случилась еще одна беда, — нахмурил кустистые брови Хранитель Очага. — Старый враг вышел из своих лесов и готовится нас уничтожить.
— Какой старый враг?
— Остроухие… — опустил голову старик. — Они сговорились со святошами, жаждая стереть с лица земли саму память о нас.
— Создатель Миров… — побелел Храт.
— А ты стал кровным братом их разведчика… Стыдно, юный урук-хай.
— Тинувиэль не разведчик!
— Нам лучше знать! — рассерженно стукнул посохом об пол Хранитель Очага. — Не смей прекословить!
— Простите, Отец, — опустил голову Храт, лихорадочно припоминая поведение друга.
Что за чушь? Какой из этого изнеженного певца разведчик? Бард, он бард и есть. Безответственное, донельзя разгильдяистое, неприспособленное к жизни существо. Молодой орк снова окинул взглядом старейшин и что-то насторожило его. Почему они сидят так неподвижно? Как мертвые, право слово. Не чешутся, не переговариваются, даже не дышат, кажется. Только внимательно, пронзительно смотрят на него. От этих взглядов душа переворачивалась.
— Он не должен пройти испытание, — сказал Хранитель Очага. — Я не прошу убивать его, убить кровного брата — величайший грех и несмываемый позор. Но испытания Тинувиэль Эллевалериэ пройти не должен! Не должен стать горным мастером! Пусть с позором вернется домой.
Так вот для чего его выдернули прямо с испытания? Храт посмотрел на Кагал Старейшин с тоской. Почему-то должность командующего гарнизоном Врарх Роторм мгновенно потеряла всякую привлекательность в его глазах. Старейшины требуют от него предать друга… Да как же это? Да, эльф, да, остроухий. Но друг. Даже больше, брат. Кто-то из шаманов поднял руки и в сгустившемся неподалеку тумане возник Тинувиэль. Бедняга выглядел настолько изможденным, что Храту сразу захотелось оказаться рядом и подставить плечо, хорошенько выматерив предварительно. Как обычно этот бард недоделанный куда-то встрял, вон, весь изранен. Вот ведь дурище несчастное!
— Останови его, — в голосе Хранителя Очага зазвучала угроза. — Он не должен дойти до центрального зала пирамиды.
— А откуда вы знаете, что это пирамида? — подозрительно прищурился молодой орк.
— Мы многое знаем. Последний раз прошу тебя — останови его! Добром прошу. Один-два удара, он потеряет сознание и опоздает к выходу.
Создатель Миров, да старейшины ли это? Никогда до сих пор Храт не слышал, чтобы старейшины, а, тем более, Хранитель Очага, предлагали кому-нибудь совершить подлость. Или предлагали, но об этом никто не знал? Тоже возможно. Как узнать правду? Откуда-то из глубин души подымалось отчаяние. Ну, не мог он, не мог предать брата! Невозможно это! Как же они не понимают? Да после такого поступка только глотку себе распороть и останется! Нельзя после такого жить! Нельзя! Храт едва не плакал, с надеждой всматриваясь в лица старейшин. Увы, в их глазах горела непреклонность. Он опустил голову, руки тряслись.
— Ты предпочитаешь изгнание? — голос Хранителя Очага скрежетал. — Вместо того, чтобы перед тобой преклонялись твои сородычи? Выбирай, Храт Сломанный Клык. Ты уже взрослый, имей смелость нести ответственность за собственный выбор.
— Я не предам кровного брата… — мертвым голосом ответил молодой орк. — Не предам…
— Ты выбрал, — презрительно скривился старик. — С этого момента ты больше не принадлежить к народу урук-хай! Ты изгнан! Не советую появляться в Рурк-Дхаладе, даже твой ранг посла не спасет тебя от справедливого возмездия.
— Там посмотрим! — Храт не заметил, что его глаза стали алыми от ярости, в руках сами по себе появились того же цвета картаги. — Меня не так просто убить! Не верю вам, не могли старейшины моего народа предложить мне совершить подлость!
— Угрожаешь? — насмешливо оскалил клыки Хранитель Очага, однако в его устремленных на пылающие алым огнем мечи глазах виден был откровенный страх. — Убирайся, предатель!
У Храта на мгновение закружилась голова и он оказался совсем не там, где был только что.
В глазах темнело, ноги подкашивались, рана на боку болела так, что Энет едва сдерживался, чтобы не заплакать. После неожиданного падения в яму с кольями ему стало совсем плохо. Сейчас юный граф использовал последние резервы жизненных сил, не представляя как станет драться, если придется. От стрел он еще кое-как отбивался, да и то не ото всех, две или три торчали в спине, вонзившись, по счастью, неглубоко. Но оптимизма новые раны не добавили. Отнюдь. Впереди показалось пятно света. Энет остановился, с недоумением посмотрев туда. Что это? Очередной «приятный» сюрприз? Похоже. Единый, как же все это надоело! Уже не верилось, что выйдет живым из этой кошмарной пирамиды. Граф поковылял дальше и внезапно вышел в огромный зал, заставленный бесчисленными стеллажами с книгами. Он в недоумении остановился. Библиотека? Здесь?
— Добрался, касатик мой, ой, добрался! — раздался неподалеку чей-то кудахчущий голос. — Слава тебе, Создатель! Ой, как же долго я тебя поджидал, ой, как же долго. Устал ждать-то!
Из-за ближайшего стеллажа выскочил белый, как лунь, сухонький старичок и бодро засеменил к Энету, опираясь о суковатую палку. Он казался каким-то запорошенным, пыльным, пролежавшим все это время (а какое время?) в забытом всеми древнем сундуке. Граф с недоумением посмотрел на него. Это еще что за явление?
— Исполнилась твоя заветная мечта, исполнилась, касатик… — волновался старичок, наворачивая круги вокруг юноши.
— О чем вы? Какая мечта?
— Как это, какая? А попасть в библиотеку, где все знания мира запрятаны?! Не мечтал, скажешь? Вот ты сюда и попал, касатик, вот и попал. Все здесь, все, чего душенька пожелает. Даже писания самого Элиана имеются! Только тебя и жду! Старый я! Устал. Ученик нужен. Хранитель библиотеки!
Энет замер. Единый Создатель! Он попал в ту самую легендарную библиотеку, где хранились погибшие и ненаписанные книги всех времен и народов? Сколько сказок, сколько легенд, сколько глупых россказней о ней ходило. Каждый настоящий книжник или ученый в мире мечтал когда-нибудь попасть
