те пятеро, которые со мной.
— Благие… — простонала девушка, широко распахнутыми глазами смотря на старшую сестру. — Да откуда же в мире столько зла?
— Как бы я хотела это знать, малышка… — горько рассмеялась Тина и погладила Рену по щеке. — Этого даже Мастер не знает. Может только его учитель…
— Да, вас можно понять… — задумчиво протянул мастер Варинх. — Если вместе собираются люди, пережившие такое, то они еще и не то сотворят.
— Далеко не все из нас прошли через внешний ад, папа, — усмехнулась Тина. — Но внутренний порой еще хуже. Многие Аарн из вполне благополучных семей. Внешне благополучных. Вот только интересы у них были другие, они не хотели выдирать лишний кусок из глотки другого, не хотели думать только о деньгах и строить собственное благополучие. Им нужно было иное, они жаждали создавать новое, они жаждали взаимоотношений, в которых не было бы ни грана корысти. Хотели настоящей любви и настоящей дружбы, хотели всего того, чего не купишь за вонючие деньги. И не получали. Спивались, скалывались, опускались, не будучи способны принять реалии вашего мира и жить в нем. Как мне объяснить нашу жажду невероятного? Слов не хватает…
Она запрокинула голову и хрипловатый, негромкий голос зазвучал в полутемной комнате:
— Чье это? — спросила Рена.
— Вообще-то говоря, мое… — смутилась Тина. — Так, набросок. Иногда вырвется, особенно когда не знаешь как выразить что-нибудь словами трудно выразимое. Мне жаль, что вы не слышали сопровождающих эмообразов, слова — это почти ничего. Каждый из нас пытается как-то выразить себя, что-то создать… Не потому ли все новое уже века и века приходит к вам только от нас?
— Не мне судить, дочка, — вздохнул старик. — Но мне кажется, все это потому, что никому из вас не приходится бороться за кусок хлеба.
— Да, — кивнула головой она. — Это тоже много значит. И спасибо Мастеру за это! Не приходится нам работать ради куска хлеба. Но среди нас почему-то нет никого, кто бы только потреблял и ничего не создавал. Жажда создать хоть что-нибудь слишком велика, что-нибудь такое, чего не создал еще никто.
— Что, нет ни одного лентяя? — вытянулось лицо мастера Варинха.
— Желающего усесться на чужую шею и ничего не делать не позовут. Да такие и не способны мечтать по настоящему. Им бы денег и власти побольше, о звездном ветре они мечтать не способны. Но многие из нас могут показаться праздными тем, кто не понимает нашей жизни. Создающий новую музыку композитор или медитирующий Мастер Жизни, например.
— Мастер Жизни?
— Это разумное существо, которое всегда в полном контакте с биосферой какого-то уголка какой-то планеты. Он будет идти по полю, а все сорняки сами по себе будут усыхать, нужные растения подниматься. Урожай на поле, по которому всего лишь прошелся Мастер Жизни, увеличивается раза в три.
— Они что, маги? — поднял брови старый фермер, видно было, что он не верит ни единому слову.
— Иное, — покачала головой Тина, — совсем иное. Не знаю даже, как объяснить. Они часть Силы Жизни. Проклятый меня забери, но по-другому не могу сказать. Потому мы и не хотим рассказывать ничего о себе, что у нас нет понятных вам объяснений. Ни в одном из языков галактики нет понятий для определения многого из того, что для нас обычно. Любой из нас понимает все без слов, нам слова почти не нужны для общения и понимания.
— А… — только и успела сказать Рена, когда ее прервал стук в дверь.
Мастер Варинх посмотрел на вход и фыркнул. Односельчане, небось, уже извелись от любопытства. Странно, что до сих пор еще никто не приходил. В таких маленьких деревнях, как Стояный Лог, все знали все и обо всех. Не принято было ничего скрывать, и люди считали всеобщую открытость естественной. Попавшего в деревню случайно горожанина донельзя раздражало внимание к его персоне и любопытство совершенно незнакомых и неинтересных ему людей. Деревенские же к такому давно привыкли и не мыслили себе иной жизни. Дверь скрипнула, и на пороге появился Биред. Он неловко поклонился изображению Благих в красном углу и с тоской уставился на сидевшую напротив Тину.
— Здрасте… — басовитый голос старосты дрожал. — Здоровьичка всем…
— Ну, здравствуй, Биред, — поднялась с места Тина. — Здравствуй, муженек.
— Сдался я тебе… — криво ухмыльнулся он и отвел взгляд в сторону. — Хотя по закону и до сих пор муж…
— Нам ваши законы неинтересны, — хохотнула она, но глаза сощурились и настороженно наблюдали за каждым движением мужчины. — Присаживайся, выпей вот.
Тина снова налила всем странного золотистого напитка, пахнущего неизвестными травами и горами в грозу. Биред сел около стола и поднял бокал, продолжая во все глаза рассматривать блудную жену.
