новые посетители — их заклятые враги.
Наконец Красный Кедр, который вообще не отличался терпением, желая знать, чего ему держаться, встал со своего места, налил свой стакан до краев и с той изысканной вежливостью, которой так заслуженно славятся мексиканцы, обращаясь к незнакомцам, сказал:
— Сеньоры кабальеро, имею честь пить за ваше здоровье.
Курумилла все так же продолжал сидеть за столом, как мраморная статуя, его же спутник медленно поднял голову, с минуту пристально смотрел на скваттера, а затем ответил ему твердым и надменным тоном:
— Это совершенно напрасно, сеньор, потому что я не стану пить за ваше здоровье… То же самое я ответил бы и вашим друзьям, — прибавил он, делая ударение на последних словах.
Брат Амбросио вскочил со скамейки с искаженным от ярости лицом.
— Что это значит? — вскричал он вызывающим тоном. — Вы, кажется, имеете намерение оскорбить меня?
— Есть люди, которых нельзя ничем оскорбить, — ответил презрительно незнакомец. — А затем зарубите себе хорошенько на носу, сеньор падре, если только вы имеете право называть себя так, что я не желаю иметь с вами никакого дела.
— А почему, позвольте вас спросить?
— Потому что это мне не нравится, вот и все… Ну а теперь, господа, забудьте, пожалуйста, обо мне и продолжайте свою интересную беседу. Перед нашим приходом вы толковали, если не ошибаюсь, о новых сборах в экспедицию, а потом, в то время пока мы ждали у дверей, здесь говорилось о девушке, которую похитил вместе с вами ваш достойный друг, или сообщник. Не церемоньтесь, пожалуйста, со мной, я, напротив, буду очень рад узнать, что вы намерены сделать с несчастной девушкой.
Никакое перо не в силах описать чувств удивления и ужаса, охвативших трех сообщников, когда им так неожиданно заявили, что их планы известны другому. Они были уверены, что им ловко удалось сохранить в тайне все свои проекты, и вдруг оказывается, что все их самые сокровенные деяния обнаружены человеком, которого они не знали, но который, видимо, отлично знал их и, следовательно, мог быть только их врагом. Все это так сильно испугало бандитов, что в первую минуту им показалось, что перед ними не человек, а сам черт. В страхе мексиканцы осенили себя крестным знамением, а североамериканец испустил глухой крик бешенства.
Но Красный Кедр и брат Амбросио слишком погрязли в пороках и, когда прошел первый момент испуга, удивление уступило место ярости… Монах вытащил из-за голенища сапога острый нож и стал перед дверью, чтобы загородить выход незнакомцу, между тем как Красный Кедр, нахмурив лицо и сжимая в руке мачете, решительными шагами приблизился к столу, за которым стоял его смелый противник, скрестив на груди руки, и с презрительной улыбкой на губах смотрел на людей, над которыми он так жестоко насмехался.
— Ну, милейший мой, кто бы вы ни были, by God! — проговорил Красный Кедр, останавливаясь в двух шагах от незнакомца. — Но раз вам удалось случайно узнать нашу тайну, вы за это поплатитесь жизнью… Я вас убью…
— Так вы в самом деле думаете, что я случайно узнал ваши тайны? — отвечал незнакомец с насмешливой улыбкой.
— Защищайтесь, — заревел, захлебываясь от ярости, Красный Кедр, — если вы не хотите, чтобы я убил вас, как собаку, потому что, тысяча чертей, я не стану с вами церемониться, можете быть уверены в этом!
— Я знаю это, — отвечал спокойно незнакомец, — да к тому же это будет уже не первое преступление на вашей совести… Горы Сьерра-Мадре не раз слышали предсмертные крики ваших жертв, когда вам не хватало индейцев для пополнения нужного вам числа скальпов.
При этом намеке на его ужасное ремесло по лицу скваттера разлилась смертельная бледность, дрожь сотрясла все его тело, и он вскричал задыхающимся от волнения голосом:
— Вы лжете! Я — охотник!
— За скальпами! — отвечал ему в том же тоне незнакомец. — Если только со времени вашей поездки в селение корасов вы не отказались от этого почетного и прибыльного ремесла.
— О! — проговорил скваттер, махнув рукою. — Только одни подлецы прячут свое лицо, когда обвиняют других в таком страшном преступлении.
Незнакомец пожал плечами и быстрым как мысль движением сбросил с себя плащ.
— Что ж! Смотрите на меня, Красный Кедр, если совесть ваша не подсказала вам моего имени.
— О, — в ужасе вскрикнули все три негодяя, инстинктивно отступая, — дон Пабло Сарате!
— Да! — отвечал молодой человек. — Дон Пабло Сарате, который явился сюда, Красный Кедр, затем, чтобы узнать, что сталось с его сестрой, похищенной вами.
Красный Кедр был вне себя от волнения, глаза его широко раскрылись, все лицо исказилось от невыразимого ужаса. Он чувствовал, как холодный пот выступил у него на лбу при этом страшном видении.
— А! — прохрипел он глухим голосом. — Значит, мертвые выходят из своих могил!
— Да! — отвечал шипящим голосом молодой человек. — Да, они выходят из могил, чтобы отнять у вас ваши жертвы!.. Красный Кедр, отдайте мне мою сестру!
Скваттер как гиена прыгнул на молодого человека, размахивая своим мачете.
— Собака! — рычал он. — Я убью тебя во второй раз, если это нужно!
Но вдруг чья-то железная рука сдавила его кулак, и бандит отскочил к стене ранчо, на которую он принужден был облокотиться, чтобы не упасть на пол.
Курумилла, остававшийся до сих пор спокойным зрителем всего происходящего перед его глазами, нашел, что ему пора вмешаться в дело, и одним ударом отбросил скваттера в сторону.
С налитыми кровью глазами, стиснув зубы от ярости, скваттер бросал вокруг себя такие взгляды, какие бросает затравленный собаками хищный зверь.
Брат Амбросио и ранчеро, которых индейский вождь заставлял держаться в отдалении, не смели вмешаться в дело.
Дон Пабло медленным и твердым шагом направился к бандиту. Подойдя к нему, он остановился и, пристально глядя на него, повторил спокойным голосом:
— Красный Кедр, отдайте мне мою сестру.
— Никогда! — отвечал скваттер, задыхаясь от бешенства.
Между тем монах и ранчеро ловко приблизились к молодому человеку, выжидая удобной минуты броситься на него.
Странное и мрачное зрелище представляли собой эти пятеро мужчин, готовые каждую минуту пустить в дело оружие и только выжидавшие удобного момента, чтобы кинуться на своих врагов.
В комнате на минуту воцарилось торжественное молчание. Нет надобности говорить, что находившиеся в ранчо люди не раз видели перед собою смерть и привыкли смело смотреть ей в глаза, а между тем у каждого из них сердце трепетно билось в груди, потому что они знали, что борьба будет не на жизнь, а на смерть — пощады ждать нечего.
Наконец дон Пабло прервал молчание.
— Берегитесь, Красный Кедр, — сказал он, — я пришел к вам один и не крадучись… Я два раза просил вас отдать мне сестру, но вы не хотите сделать этого… Берегитесь!
— Я как собаку продам твою сестру апачам! — заревел в ответ скваттер. — А ты, проклятый, выйдешь отсюда только мертвым. Будь я трижды проклят, если я не проткну твое сердце вот этим ножом!
— Этот негодяй совсем сошел с ума, — произнес в ответ молодой человек.
Затем он отступил на шаг и остановился.
— Слушайте, — сказал дон Пабло, — я ухожу, но мы еще встретимся, и тогда, горе вам, я уже не стану щадить вас!.. Прощайте!
— О, нет! Вы не уйдете отсюда, милейший мой! — вскричал скваттер, к которому вернулась вся его смелость и бахвальство. — Или вы не слыхали, как я сейчас только говорил, что убью вас.
