Невилль бросил умоляющий взгляд на Гарри, Рона и Гермиону, но те молчали, и у Невилля не осталось выбора. Хмури положил ему на плечо корявую руку, и Невилль позволил себя увести.
— Что это было? — проговорил Рон, наблюдая, как Невилль и Хмури заворачивают за угол.
— Не знаю, — грустно ответила Гермиона.
— Вот это урок, скажи? — по дороге в Большой зал воскликнул Рон, обращаясь к Гарри. — Фред с Джорджем были правы. Он и правда знает своё дело, этот Хмури, скажи? А как он с этой Авадой Кедаврой? Паук вдруг — бац! — и умер…
Но, заметив выражение лица Гарри, Рон вдруг замолчал и не издавал ни звука до самого Большого зала, где всё-таки решился высказать предположение, что пора начинать готовить предсказания для Трелани, а то они не успеют, потому что это займёт вечность.
— А у Хмури с Думбльдором не будет неприятностей, если в министерстве узнают, что мы видели эти проклятия? — спросил Гарри на подходе к Толстой Тёте.
— Скорее всего, — кивнул Рон. — Но Думбльдор всегда поступал по своему усмотрению, а Хмури, как я понял, и так вечно попадает в истории. Его принцип: сначала действуй, а потом думай — вспомни мусорные баки. Вздор.
Толстая Тётя уехала вверх, открыв входное отверстие, и ребята влезли в шумную, переполненную народом гриффиндорскую гостиную.
— Ну что, пойдём возьмём прорицательские бумажки? — спросил Гарри.
— А куда деваться, — простонал Рон.
Они поднялись в спальню за книгами и картами и обнаружили там Невилля. Он сидел один на кровати и читал книгу. Он выглядел хоть и не вполне нормально, но всё-таки гораздо спокойнее. Глаза у него сильно покраснели.
— Ты как, Невилль? — спросил Гарри.
— Я? Да ничего, — ответил Невилль. — Нормально, спасибо. Вот, читаю книжку, которую мне дал профессор Хмури…
Он показал книжку: «Отличительные свойства волшебных водных растений Средиземноморья».
— Оказывается, профессор Спаржелла сказала профессору Хмури, что у меня способности к гербологии, — поделился Невилль. В его голосе еле заметно прозвучала гордость, что случалось очень редко. — Он подумал, что мне это будет интересно.
Как тактично Хмури сумел подбодрить Невилля, подумал Гарри, беднягу так редко хвалят за успехи в учёбе. Профессор Люпин поступил бы так же.
Гарри с Роном отнесли в общую гостиную «Растуманивание будущего», нашли столик и уселись за предсказания. Когда прошёл час, оказалось, что они очень мало в этом преуспели, хотя стол был завален бумажками, испещрёнными вычислениями и загадочными символами, а мозг Гарри затуманился так, словно в него накачали дыма от камина профессора Трелани.
— Я просто представления не имею, что вся эта ерунда может значить, — пробормотал он, тупо взирая на длинный ряд цифр.
— Знаешь, — волосы у Рона стояли дыбом, потому что от отчаяния он без конца запускал в них пальцы, — по-моему, нам придётся проявить прорицательскую фантазию.
— Что? То есть, всё сочинить?
— Угу, — Рон смёл со стола скомканные листки пергамента, обмакнул перо в чернила и начал писать.
— В следующий понедельник, — говорил он одновременно, — есть вероятность развития респираторного заболевания из-за неудачного взаимного расположения Марса и Юпитера. — Он поднял глаза на Гарри:
— Ты ж её знаешь, натолкай как можно больше всяких горестей, и она умрёт от счастья.
— Точно, — обрадовался Гарри. Он сделал мячик из своих черновиков и запустил его поверх голов весело болтающих первоклашек в камин. — Так-с… в понедельник мне угрожает опасность… м-м-м… ожога.
— И верно, — мрачно подтвердил Рон, — в понедельник мы снова увидимся с драклами. Дальше… во вторник я… э-м-м-м…
— Потеряешь дорогую сердцу вещь, — подсказал Гарри, пролистывавший «Растуманивание будущего» на предмет интересных идей.
— Отлично, — Рон записал. — Из-за… хм… Меркурия. А тебе… почему бы тебе не получить удар в спину от кого-то, кого ты считал своим другом?
— Ага… здорово… — промычал Гарри, записывая, — потому что… Венера войдёт в двенадцатый дом.
— А в среду мне, кажется, не повезёт в драке.
— Э-эй! Это я хотел угодить в драку! Хотя ладно, я проиграю пари.
— Точно, ты будешь держать пари на мою победу в драке…
Они продолжали в том же духе (предсказания становились всё трагичнее) ещё целый час. Гостиная постепенно пустела, народ расходился спать. К мальчикам подошёл Косолапсус. Он легко вспрыгнул в пустое кресло и уставился на Гарри с таким выражением, какое было бы у Гермионы, если бы она знала, что они несерьёзно отнеслись к выполнению домашнего задания.
Обегая взглядом комнату и стараясь придумать несчастье, которого с ними ещё не было, Гарри заметил у противоположной стены Фреда с Джорджем. С перьями в руках, они склонились голова к голове над листом пергамента. Близнецам не было свойственно тихо сидеть в уголке над занятиями; они любили находиться в центре событий, шуметь и вообще всячески привлекать к себе внимание. Однако, в том, как они склонились над своим пергаментом, крылось что-то особенное, секретное, и Гарри сразу вспомнилось, как они сидели рядышком и что-то писали в Пристанище. Тогда это оказался бланк заказа «Удиивтельных ультрафокусов Уэсли», но на этот раз это было что-то другое, иначе они обязательно позвали бы Ли Джордана. Гарри задумался: а не имеет ли это отношения к подаче заявок на участие в Тремудром Турнире?
Пока Гарри наблюдал за близнецами, он видел, как Джордж покачал головой, а Фред вычеркнул что-то и сказал тихим, но тем не менее слышным в опустевшей комнате голосом: «Нет… получится, как будто мы его обвиняем. Надо действовать осторожно…»
Затем Джордж повернул голову и заметил, что Гарри на него смотрит. Гарри улыбнулся и поспешно вернулся к своим предсказаниям — ему не хотелось, чтобы Джордж подумал, будто он подслушивает. Вскоре после этого близнецы скатали пергамент, пожелали всем спокойной ночи и ушли спать.
Прошло примерно десять минут со времени их ухода, когда открылась дыра за портретом и в общую гостиную влезла Гермиона с пачкой пергаментных листов в одной руке и коробкой с грохочущим содержимым в другой. Косолапсус выгнул спину и заурчал.
— Привет, — сказала Гермиона, — только что закончила!
— И я тоже! — победно откликнулся Рон и бросил перо.
Гермиона села, положила то, что она принесла, на пустое кресло и притянула к себе предсказания Рона.
— Не слишком ли ужасный месяц тебя ожидает, — бросила она сардонически. Косолапсус в это время устраивался у неё на коленях.
— Что ж, по крайней мере, я предупреждён, — зевнул Рон.
— Кажется, тебе предстоит дважды утонуть, — заметила Гермиона.
— Что, правда? — Рон уставился на пергамент. — Надо будет заменить в одном месте на то, что меня затопчет взбесившийся гиппогриф.
— Тебе не кажется, что это бросается в глаза — что ты всё сочинил? — спросила Гермиона.
— Да как ты смеешь! — вскричал Рон в притворном возмущении. — Мы трудились как два домовых эльфа!
Гермиона вскинула брови.
— Это просто такое выражение, — поторопился добавить Рон.
Гарри тоже бросил перо, только что наспех предсказав собственную смерть через усекновение головы.
— Что у тебя в коробке? — поинтересовался он, показав рукой.
— Забавно, что ты спросил, — сказала Гермиона, кинув неприязненый взгляд на Рона, и показала содержимое.
В коробке лежало примерно пятьдесят значков разного цвета, но с одинаковыми буквами: П.У.К.Н.И.
— Пукни? — прочитал Гарри, взяв в руки значок. — В каком смысле?
— Не пукни, — нетерпеливо поправила Гермиона, — а П — У — К — Н — И. Означает: «Против угнетения колдовских народов- изгоев». Общество такое.
— Никогда о таком не слышал, — удивился Рон.
— Разумеется, нет, — радостно согласилась Гермиона, — я его только что основала.
— Да что ты? — с некоторым удивлением спросил Рон. — И сколько же в нём человек?
— Ну… если вы двое вступите, то будет трое, — ответила Гермиона.
— А почему ты так уверена, что мы захотим носить значки с призывом «пукни»? — осведомился Рон.
— П — У — К — Н — И! — горячо воскликнула Гермиона. — Я хотела назвать «Прекращение Возмутительного Беспредела в Отношении Магических Братьев Наших Меньших и Кампания за Изменение Их Правового Статуса», но это не влезло. Поэтому таков уж заголовок нашего манифеста.
Она потрясла пачкой пергамента: «Я провела тщательное расследование. Порабощение эльфов продолжалось веками. Не могу поверить, что до меня никто никогда не попытался ничего для них сделать».
— Гермиона! У тебя уши есть? Тогда послушай! — громко вскричал Рон. — Им. Это. Нравится. Им нравится быть порабощёнными!
— Наша программа-минимум, — продолжала Гермиона, перекрикивая Рона и вообще действуя так, словно он не произнёс ни слова, — обеспечить им достойную оплату и условия труда. Программа-максимум — изменить положение закона о неиспользовании волшебных палочек и
