У Гарри внутри всё оборвалось — теперь на первое место вышли они с Седриком. Рон с Гермионой, не ожидавшие подобного поворота событий, уставились на Гарри, потом засмеялись и с силой зааплодировали вместе с остальными.
— Вот так-то, Гарри! — завопил Рон, перекрикивая шум. — Как высняется, ты не балда — ты демонстрировал неколебимый моральный дух!
Флёр тоже очень горячо аплодировала, а вот у Крума вид был недовольный. Он попробовал снова вовлечь Гермиону в беседу, но та была слишком занята, радуясь за Гарри, и не слушала.
— Третье и последнее состязание состоится на рассвете двадцать четвёртого июня, — сообщил Шульман. — Участников уведомят о сути задания ровно за один месяц. И спасибо всем за поддержку, оказанную чемпионам.
Всё закончилось, как в тумане думал Гарри, когда мадам Помфри погнала чемпионов и заложников в школу, чтобы они переоделись в сухую одежду… всё закончилось, ему удалось пройти… и до двадцать четвёртого июня можно ни о чём не беспокоиться…
В следующий же поход в Хогсмёд, решил он, поднимаясь по каменным ступеням в замок, куплю Добби по паре носков на каждый день года.
Глава 27
ВОЗВРАЩЕНИЕ МЯГКОЛАПА
После второго состязания все жаждали услышать подробности о том, что случилось на дне озера, и Рон в кои-то веки тоже купался в лучах славы. Гарри заметил, что с каждым пересказом Ронова версия произошедшего постепенно меняется. Сначала он, судя по всему, говорил правду, по крайней мере, его история совпадала с историей Гермионы — Думбльдор в кабинете профессора МакГонаголл погрузил заложников в зачарованный сон, заверив их предварительно, что они будут в полной безопасности и проснутся только тогда, когда вновь окажутся над водой. Однако, уже через неделю от Рона можно было слышать леденящее душу повествование о похищении, в котором участвовало пятьдесят вооружённых до зубов русалов — Рон, разумеется, сражался до последнего, и русалы смогли его связать только после того, как сильно избили.
— Но у меня в рукаве была спрятана волшебная палочка, — уверял он Падму Патил (теперь, когда Рон сделался знаменитостью, она проявляла к нему значительно больший интерес и при встречах частенько останавливалась поболтать). — Если б я захотел, я бы им показал, этим русалидиотам.
— Что бы ты им показал? Как ты храпишь? — ядовито вмешалась Гермиона. Её последнее время совсем задразнили, дескать, вот кого Виктору Круму так не хватает на земле, и она постоянно пребывала во взвинченном состоянии.
У Рона покраснели уши, и в дальнейшем он снова начал рассказывать про зачарованный сон.
В марте погода стала суше, но дули пронизывающие ветра, во время занятий во дворе буквально сдиравшие кожу с лиц и рук. Почту приносили с опозданием — сов сдувало с курса. Сова, с которой Гарри послал Сириусу сообщение о дне похода в Хогсмёд, вернулась в пятницу к завтраку. Перья у птицы топорщились во все стороны. Не успел Гарри забрать ответ, как она в ужасе улетела, явно испугавшись, что её могут снова отправить с поручением.
Письмо было практически таким же коротким, как и предыдущее.
Приходи к мостику через изгородь в конце дороги из Хогсмёда (за магазином Дервиша и Гашиша) в два часа в субботу. Принеси еды, сколько сможешь.
— Неужели он вернулся в Хогсмёд? — неверяще прошептал Рон.
— Похоже на то, — ответила Гермиона.
— Не могу поверить, что он на это решился, — тревожно сказал Гарри, — если его поймают…
— До сих пор ведь не поймали, — откликнулся Рон, — к тому же дементоров там больше нет.
Гарри задумчиво свернул письмо. Если уж быть до конца честным, ему очень хотелось, чтобы Сириус вернулся. Поэтому, на последний урок — сдвоенное зельеделие — в подземелье он спускался, чувствуя себя значительно веселее, чем обычно.
У дверей толклись Малфой, Краббе, Гойл, Панси Паркинсон и её подружки. Все они, довольно ухмыляясь, что-то рассматривали. Когда подошли Гарри, Рон и Гермиона, мопсоподобная Панси выглянула из-за широкой спины Гойла.
— Вот они, вот они! — захихикала она, и кучка слизеринцев расступилась. Гарри увидел в руках у Панси журнал — «Ведьмополитен». На обложке двигалось изображение кудрявой, зубасто улыбающейся ведьмочки, указывающей волшебной палочкой на большой бисквитный торт.
— Здесь, Грэнжер, ты найдёшь кое-что интересненькое! — громко объявила Панси и швырнула журнал Гермионе. Та, ничего не понимая, схватила его. В это время дверь подземелья отворилась, и Злей поманил учеников внутрь.
Гермиона, Гарри и Рон, как всегда, направились к одной из задних парт. Едва только Злей повернулся спиной к классу, чтобы записать на доске состав сегодняшнего зелья, как Гермиона принялась судорожно листать под партой журнал. Наконец, в середине, она нашла, что искала. Гарри с Роном наклонились поближе. Цветная фотография Гарри иллюстрировала короткую статью, озаглавленную «Тайная сердечная рана Гарри Поттера»:
Мальчик, возможно, совершенно не похожий на других — и всё же мальчик, подверженный естественным переживаниям юности, писала Рита Вритер. Со времени трагической потери родителей лишённый любви и ласки, четырнадцатилетний Гарри Поттер думал, что нашёл утешение в постоянных отношениях со своей девушкой, муглорождённой Гермионой Грэнжер. Бедняжка не знал, что вскоре ему предстоит новый удар — как будто бы в его жизни мало тяжёлых потерь.
Мисс Грэнжер, простая, но амбициозная особа, судя по всему, обладает непреодолимой тягой к общению со знаменитостями, тягой, удовлетворить которую одному Гарри Поттеру не под силу. С момента прибытия в «Хогварц» Ищейки болгарской квидишной команды Виктора Крума, героя последнего мирового чемпионата, мисс Грэнжер играла чувствами обоих юношей. Крум, не скрывающий того, что наголову разбит чарами лицемерки Грэнжер, уже пригласил её приехать к нему в Болгарию на летние каникулы, уверяя, что «не испытывал ничего подобного ни к одной другой девушке».
Однако, интерес обоих мальчиков, возможно, вызван вовсе не природными (весьма сомнительными) достоинствами мисс Грэнжер.
«Она ужасная, правда, ужасная» — уверяет Панси Паркинсон, симпатичная и весёлая девчушка-четвероклассница, — «но она довольно-таки умная и, должно быть, хорошо умеет готовить любовное зелье. Думаю, именно так она их и завлекает».
Разумеется, в «Хогварце» приготовление любовного зелья запрещено, и, без сомнеения, Альбусу Думбльдору следовало бы прислушаться к этим сведениям. А тем временем, людям, желающим добра Гарри Поттеру, остаётся лишь надеяться, что в следующий раз он подарит своё сердце более достойной кандидатке.
— Говорил я тебе! — шёпотом вскричал Рон, обращаясь к Гермионе, тупо уставившейся в журнал. — Говорил, что не надо раздражать Риту Вритер! Вот она из тебя и сделала какую-то… ночную бабочку!
Гермиона перестала таращиться на статью и громко фыркнула.
— Ночную бабочку? — повторила она, давясь от хохота и округлившимися глазами глядя на Рона.
— Моя мама их так называет, — пробормотал он, и его уши снова покраснели.
— Если это всё, что может Рита, то она определённо теряет хватку, — Гермиона, продолжая смеяться, бросила «Ведьмополитен» на незанятый стул рядом с собой. — Какая феноменальная чушь.
Бросив взгляд на слизеринцев, пристально следящих за ней и за Гарри, Гермиона саркастически улыбнулась и помахала им рукой, после чего, вместе с Гарри и Роном, принялась доставать компоненты, необходимые для умострильного зелья.
— Но кое-что действительно странно, — пробормотала Гермиона минут через десять, и её пестик завис над чашкой со скарабеями. — Откуда Рита узнала?…
— Узнала что? — тут же спросил Рон. — Ты, случайно, не готовила любовного зелья?
— Не говори глупостей, — отрезала Гермиона, вновь принимаясь растирать скарабеев. — Нет, просто… как она узнала, что Виктор приглашал меня к себе на каникулы?
Сказав это, Гермиона густо покраснела. Она тщательно избегала смотреть Рону в глаза.
— Что? — Рон с грохотом уронил пестик.
— Он попросил об этом, как только вытащил меня из озера, — смущённо пробормотала Гермиона, — как только избавился от акульей головы. Мадам Помфри дала нам обоим одеяла, и тогда он отвёл меня в сторону от судей, чтобы они не услышали, и сказал, что если у меня пока нет планов на лето, может быть, мне будет интересно прие…
— А ты что? — перебил Рон. Он подобрал пестик и с силой вкручивал его в стол, на расстоянии добрых шести дюймов от чашки, не сводя глаз с Гермионы.
— И он действительно сказал, что не испытывал ничего подобного ни к кому другому, — теперь уж Гермиона покраснела так, что Гарри физически ощущал идущий от неё жар, — но как Рита Вритер могла это услышать? Её там не было… или была? Может быть, у неё в самом деле есть плащ-невидимка, может быть, она проникла на территорию, чтобы посмотреть второе состязание…
— А ты что сказала? — повторил Рон и так вдавил пестик в поверхность стола, что от него осталась вмятина.
— Ну, я тогда так беспокоилась за тебя и за Гарри, что…
— Какой бы увлекательной не была ваша личная жизнь, мисс Грэнжер, — раздался за их спинами ледяной голос, — я вынужден попросить вас не обсуждать её у меня на уроке. Минус десять баллов с «Гриффиндора».
Оказывается, пока они разговаривали, Злей незаметно проскользнул к их столу. Все повернулись и уставились на них, а Малфой воспользовался мгновением, чтобы напомнить Гарри о том, что «ПОТТЕР — ВОНЮЧКА».
