уверен в том, что он или они собирались воспрепятствовать встрече Сгорбса с Думбльдором, и они, скорее всего, были в каком-нибудь футе от тебя, а ты их в темноте не заметил. Тебя могли убить.
Твоя заявка попала в Огненную чашу не случайно. И, если кто-то действительно намеревается на тебя напасть, то у них остаётся последний шанс. Будь всё время рядом с Роном и Гермионой, не выходи вечером из гриффиндорской башни, готовься к третьему состязанию. Попрактикуйся со Сногсшибателями и Разоружателями. Выучи пару-тройку проклятий, не повредит. Помочь Сгорбсу ты ничем не можешь. Вообще, позаботься о себе, не высовывайся. Жду от тебя письма с обещанием больше не покидать территории школы.
Сириус
— Кто он такой, чтобы учить меня послушанию? — возмутился Гарри. Он свернул письмо Сириуса и спрятал его в кармане робы. — После того, что он сам творил в школе!
— Он о тебе беспокоится! — сразу же устроила ему выговор Гермиона. — Так же, как Хмури и Огрид! Вот и слушайся их!
— За весь год никто не сделал ни единой попытки на меня напасть, — попытался вразумить её Гарри, — никто мне ничего не сделал…
— Всего-навсего поместил в чашу твою заявку, — сказала Гермиона. — Это было сделано вовсе не просто так. Шлярик прав. Возможно, всё это время они выжидали. И очень возможно, они собираются напасть на тебя именно во время последнего состязания.
— Послушай, — нетерпеливо перебил Гарри, — допустим, Шлярик прав: кто-то ударил Крума Сногсшибателем, чтобы похитить Сгорбса. Что ж, в таком случае они действительно должны были прятаться в кустах, где-то рядом, правильно? Но они же дождались, пока я ушёл, и только тогда стали действовать, правильно? Непохоже, чтобы они охотились за мной, тебе не кажется?
— Если бы тебя убили в лесу, это никак нельзя было выдать за несчастный случай! — воскликнула Гермиона. — А вот если ты умрёшь во время выполнения задания…
— Но ведь на Крума они напали не задумываясь? — возразил Гарри. — Чего бы им и меня не пришибить заодно? Они могли бы представить дело так, как будто бы у нас с Крумом была дуэль, например.
— Гарри, я и сама этого не понимаю, — с отчаянием признала Гермиона. — Знаю только, что творится что-то странное, и мне это совсем не нравится… Хмури прав — и Шлярик прав — тебе нужно начинать готовиться к третьему состязанию, немедленно. И, пожалуйста, напиши Шлярику, пообещай в одиночку никуда не выходить.
***
Никогда ещё окрестности «Хогварца» не выглядели такими привлекательными, как сейчас, когда Гарри вынужден был сидеть в помещении. Следующие несколько дней всё свободное время они с Роном и Гермионой проводили либо в библиотеке, выискивая разные полезные проклятия, либо в свободных классных комнатах, куда тайком пробирались потренироваться. Гарри сконцентрировал усилия на Сногсшибальном заклятии, которым раньше никогда не пользовался. Трудность заключалась в том, что его освоение требовало известного самопожертвования со стороны Рона и Гермионы.
— Может, похитим миссис Норрис? — предложил Рон во время обеденного перерыва в понедельник, лежа на спине посреди кабинета заклинаний. Гарри только что привёл его в чувство — уже пятый раз подряд. — Давайте посшибаем её. А ещё можно позвать Добби, я уверен, он для тебя всё что хочешь сделает. Нет, я не жалуюсь, — он пружинисто вскочил, потирая спину, — но у меня уже всё болит…
— А что же ты падаешь мимо! — недовольно воскликнула Гермиона, поправляя стопку подушек, которыми они пользовались при изучении Отсыльного заклятия. — Постарайся падать на спину, не отклоняясь!
— Знаешь, Гермиона, после того, как тебя ударят Сногсшибателем, довольно трудно как следует прицелиться! — разозлился Рон. — Может, сама попробуешь?
— Мне кажется, Гарри уже в любом случае всё понял, — поспешно сказала Гермиона. — А по поводу Разоружателей можно не беспокоиться, он это давным-давно умеет… Думаю, вечером надо приступать к проклятиям.
Она просмотрела список, который они составили в библиотеке.
— Мне нравится вот это, — она показала пальцем, — Помехова порча. Кто бы не попытался на тебя напасть, она замедлит его движение. Начнём с него.
Зазвонил колокол. Ребята торопливо пошвыряли подушки обратно в шкафчик и незаметно выскользнули из класса.
— Увидимся за ужином! — Гермиона помчалась на арифмантику. Гарри с Роном направились в сторону Северной башни, на прорицание. Коридор пересекали широкие полосы ослепительно-золотого, льющегося в высокие окна, солнечного света. Ярко-голубое небо казалось эмалевым.
— У Трелани в кабинете, наверное, настоящая баня! Она же никогда не гасит камин, — заметил Рон, когда они начали взбираться по серебряной лесенке к люку в полу.
Он оказался прав. В сумрачной комнате стояла невыносимая жара. Камин как никогда интенсивно источал ароматические пары. Стоило Гарри направиться к одному из занавешенных окон, как у него сразу же закружилась голова. Пока профессор Трелани снимала шаль с одной из ламп, он незаметно приоткрыл створку и сел в обитое ситцем кресло, так, чтобы лёгкий ветерок обдувал лицо. Это было удивительно приятно.
— Мои дорогие, — начала профессор Трелани, усаживаясь в высокое кресло с подлокотниками лицом к классу и неестественно огромными глазами вглядываясь в лица ребят, — мы почти закончили нашу работу над предсказаниями, основанными на движениях планет. Тем не менее, сегодня нам предоставляется исключительно удачная возможность изучить влияние Марса, ибо в настоящее время он расположен наиболее интересным образом. Если вам будет угодно взглянуть вот сюда, я притушу огни…
Она взмахнула волшебной палочкой, и лампы погасли. Огонь камина был теперь единственным источником света. Профессор Трелани нагнулась и достала из-под своего кресла миниатюрную модель солнечной системы, заключённую под стеклянным куполом. Это была удивительно красивая вещь; возле каждой из девяти планет посверкивали её спутники, свирепо полыхало солнце, и всё это свободно парило в воздухе под стеклом. Гарри лениво следил за профессором Трелани, демонстрирующей восхитительно интересный угол, образуемый Марсом по отношению к Нептуну. На него попеременно накатывали то приторно-ароматные пары, то свежий ветерок из окна. За плотной шторой негромко жужжало какое-то насекомое. Веки сами собой начали закрываться…
В ясном голубом небе, на спине орлиного филина, он летел по направлению к старому, увитому плющом дому, стоящему высоко на холме. Они спускались всё ниже и ниже — ветер приятно обдувал лицо Гарри — и наконец подлетели к тёмному разбитому окну на верхнем этаже. Проникли внутрь. И вот уже они летят по сумрачному коридору в самый его конец… попадают через дверь в мрачную комнату с заколоченными окнами…
Гарри слез со спины птицы… она, трепеща крыльями, полетела к какому-то креслу, повёрнутому задней стороной… у его подножия на коврике видны две непонятные фигуры… они шевелятся…
Одна из них гигантская змея… другая — человек… маленький, лысеющий человечек с водянистыми глазками и острым носом… он дышит с присвистом и всхлипывает…
— Тебе повезло, Червехвост, — раздаётся высокий ледяной голос из глубин кресла, на спинку которого приземлился филин. — Тебе очень-очень повезло. Твоя ошибка не сумела всего испортить. Он умер.
— Милорд! — всхлипывает человечек с полу. — Милорд, я… так рад… и так виноват…
— Нагини, — продолжает ледяной голос, — а тебе не повезло. Видимо, пока я не стану скармливать тебе Червехвоста… но ничего, ничего… у тебя ещё остаётся Гарри Поттер…
Змея зашипела. Показалось трепещущее жало.
— А сейчас, Червехвост, — снова заговорил ледяной голос, — мы вспомним, почему тебе больше нельзя допускать никаких ошибок…
— Милорд… нет… умоляю вас…
Из-за кресла показался кончик волшебной палочки, указавший на Червехвоста.
— Крусио, — произнёс голос.
Червехвост закричал. Он кричал так, как будто каждый нерв его тела горел страшным огнём, крик проник Гарри в уши, заполнил голову, шрам заломило от боли, и он тоже стал кричать… Сейчас Вольдеморт услышит, поймёт, что он здесь…
— Гарри! Гарри!
Гарри открыл глаза. Он лежал на полу в кабинете профессора Трелани, прижимая руки к лицу. Шрам болел так сильно, что глаза непроизвольно наполнялись слезами. Боль была реальной. Вокруг собрался весь класс. Рон с испуганным видом стоял рядом на коленях.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Разумеется, нет! — вскричала профессор Трелани, очень оживившаяся. Огромными глазами она пялилась на Гарри. — Что это было, Поттер? Предзнаменование? Призрак? Что ты видел?
— Ничего, — соврал Гарри. Он сел. Его колотила дрожь. Он не смог удержаться от того, чтобы не обернуться, назад, в полумрак — голос Вольдеморта звучал так близко…
— Ты хватался за шрам! — закричала профессор Трелани. — Катался по полу и хватался за шрам! Не темни, Поттер, у меня есть опыт в таких делах!
Гарри посмотрел на неё.
— Кажется, мне нужно в больницу, — сказал он. — Ужасно болит голова.
— Мой дорогой, но ведь очевидно, что уникальные флюиды моего обиталища стимулировали у тебя способности к ясновидению! — не отставала профессор Трелани. — Если ты сейчас уйдёшь, то потеряешь возможность заглянуть дальше, чем тебе когда-либо уда…
— Ничего не хочу видеть, кроме лекарства от головы, — отрезал Гарри.
Он встал. Ребята отступили. Все выглядели встревоженными.
— До встречи, — пробормотал Гарри, обращаясь к Рону, взял рюкзак и двинулся к люку, не обращая внимания на профессора Трелани. У той на лице было написано безмерное разочарование, словно ей отказали в особом редком удовольствии.
Гарри спустился по серебряной лесенке, но пошёл вовсе не в больницу. Он туда и не собирался. Сириус говорил, что нужно
