Но вовремя осекся.
Пожалуй, Фроста удержало шестое чувство.
Глава седьмая
Орудийный расчет собрали за считанные минуты. В помощь артиллеристам отрядили гранатометчиков, а кроме того, Фрост велел отборным стрелкам занять позиции на палубах “Ангела-Два” и “Ангела-Три”, чтобы донимать неприятеля снайперским огнем.
— Сколько остается Бремени? — осведомился наемник у Педро-Черныша?
— Три минуты, капитан Фрост. Четыре, в лучшем случае. Видите, как несутся?
— Вижу, — сказал Фрост. — Эй, Тиммонс!
— Да, сэр, — отозвался британец, едва не заставив командира подскочить. Фрост и не подозревал, что англичанин стоит прямо за спиной.
— Пробеги по судну, поскреби по всем сусекам, собери все, способное послужить боевому пловцу. Аквалангами, надеюсь, обзавелись?
— Разумеется!
— Сколько?
— С десяток…
— Десять аквалангов, десять армейских кинжалов, десять штурмовых винтовок и десять пластиковых пакетов, чтобы не промочить оружие под водой! Бегом, дружище!
— Кажется, понимаю, сэр! — осклабился Тиммонс, отдал честь и ринулся вниз по трапу.
— Новые корабли, сэр, — негромко сказал Черныш.
— Где?!
— Вон, глядите…
Ухватив бинокль. Генри Фрост обозрел нескончаемо длинный горизонт.
Верно.
По правому борту “Ангела-Три” можно было различить несущиеся катера.
— О, проклятье! — зарычал Фрост. И едва не швырнул неповинный цейссовский бинокль на доски ходового мостика.
— Отчего же “проклятье”? — осведомился Педро Торрес. — Как раз наоборот. Я сказал бы: хвала Всевышнему!
Фрост вопросительно уставился на Черныша.
— Тысяча против одного, сэр, — пояснил Торрес, — это мексиканская береговая охрана. Дайте-ка я сам посмотрю…
— Мы по-прежнему находимся в нейтральных водах? — спросил Фрост.
— Конечно, — отозвался Педро, прильнув к черным окулярам. — Я угадал, сэр. Мексиканцы. А причем тут нейтральные воды?
— Погоди…
Скатившись по металлическим ступенькам, наемник опрометью бросился к радиорубке. Влетел внутрь, ухватил молодого радиста за плечо.
— Эй!.. А как тебя, кстати, зовут, парень?
— Бессингтон.
— Прекрасно. Вызывай мексиканские военные катера, скажи, что здесь “Ангел-Два” и “Ангел-Три”, а второй транспорт пошел ко дну сегодня перед рассветом. О диверсии, само собой, умолчи. Скажи, откуда мы идем, только, разумеется, ни слова про солдат и оружие. Напомни ребятам, что вокруг — нейтральные воды.
Фрост вырвался из радиорубки и принялся отдавать распоряжения, странно противоречившие недавним приказам, произнесенным на ходовом мостике транспорта:
— Зачехлить пушку! Немедленно убрать с глаз долой все пулеметы! Стрелки, брысь отсюда!
Примерно то же самое он заорал в мегафон капитану “Ангела-Три”.
На предплечье Фроста мягко легла узкая ладонь Марины Агилар-Гарсиа.
— Хэнк, я не понимаю… Отчего не открывают огонь? Я имею в виду, люди Рамона?
— Боятся завязать стычку с мексиканцами. Неминуемо закончилось бы войной: Мексика хорошо относилась к твоему отцу, а Рамона любит, как собака палку.
— С мексиканцами?!
Вместо ответа Фрост вручил женщине цейссовский бинокль.
— Теперь понимаешь?
— Да…
— Стало быть, отойди, наблюдай и ни во что не вмешивайся. Это дело — исключительно по моей части.
— Сэр!
Фрост обернулся.
— Все подготовлено, — доложил Тиммонс, лихо и не без гордости отдавая наемнику честь.
— Как — уже?!
— Да, сэр.
— Ну и ну, — только и сказал Фрост. — Мозолей на пятках не натер? Носился же, наверное, как угорелый?
— Чуток побегал, — ухмыльнулся Тиммонс.
— Девять человек, имеющих опыт подводного плавания! Но только добровольцев. Быстро, дружище!
— У нас десять аквалангов, сэр!
— Естественно, — отозвался Фрост. — Но десятый доброволец обретается прямо перед тобою.
— Комми не решатся стрелять, пока рядом сшиваются мексиканцы. Мексиканцы не станут стрелять и подавно. Пока береговая охрана успокоится и отвалит, мы располагаем кой-каким временем. А потом — поглядим, кто кого.
— Понятно, сэр, — сказал Тиммонс.
— Боевые пловцы, строиться! — рявкнул он десять минут спустя.
— Прыгаем — и сразу ныряем, — коротко сообщил Фрост безмолвной шеренге наемников. — Движемся вместе, потом разбиваемся на две группы. Каждая берет на абордаж по одному катеру — крайний справа и слева.
— А почему не два центральных, сэр? — подал голос рыжеволосый симпатичный юноша, стоявший на правом фланге.
— Тогда они сумеют сосредоточить на нас весь огонь. А захватив боковые суда, мы сможем управляться с остальными по отдельности. Иначе монтеасулийцы, пытаясь потопить нас, поневоле примутся расстреливать собственные суда. Понял?
— Так точно!
— Вот и прекрасно. Возглавишь вторую группу. Это поощрение за инициативу, — осклабился Фрост. — И взыскание за разговоры в строю.
Добровольцы дружно рассмеялись.
Море было теплым — почти неприятно теплым, точно перегретая ванна. Хотелось расслабиться, закрыть глаза и задремать. Не спав уже почти двое суток, Фрост чувствовал себя отвратительно. Работая ластами, он почти не помогал себе движениями рук, тщательно следя, чтобы соленая вода, упаси Бог, не просочилась в пластиковый пакет. Штурмовые винтовки весьма чувствительны к обильному увлажнению.
Поравнявшись с кормою “Ангела-Один”, Фрост знаком велел остальным задержаться, и на
