оставалось ни малейших сомнений.
— ЦРУ? Верно?
— Н-н-ну… Скажем, я помогаю Коммачо по доброте душевной.
— Нет, братец, по заданию руководства, — улыбнулся Фрост. — Впрочем, это дело ваше — твое собственное и ребяток из Лэнгли. Спасибо. Доставил в целости и не без комфорта. Кстати, долго нужно учиться, чтобы получить пилотские права?
— Учиться — недолго. Но практика потребуется впоследствии немалая.
— Практика везде требуется, — вздохнул Фрост.
Он выглянул из кабины, окинул взором одиннадцать человек, с похвальным терпением дожидавшихся приказа.
— Эдисон! И ты, Кудзихара!
Двое названных наемников отстегнули ремни, поднялись и застыли, готовые действовать.
— Останетесь в машине. Остальным — выпрыгивать и принимать оружие с рук на руки. Постарайтесь как можно меньше ронять и забрызгивать наши стволы. Заниматься разборкой и чисткой недосуг.
Фрост приблизился к распахнувшейся дверце, посмотрел вниз.
— О, Господи, — сказал наемник. — С моим-то слабым сердцем!..
На опушке леса, окаймлявшего проселочную дорогу, диверсанты затаились. Объявив десятиминутный привал, Фрост сызнова перебрал в памяти порядок предстоящих действий.
Проникнуть в столицу. Достичь президентского дворца, который наемник прекрасно помнил по прошлому опыту. Проскользнуть сквозь потайной ход, не обозначенный ни на одном плане, показанный когда-то Фросту самой Мариной. Отыскать Рамона.
И надеяться, что бравый командир кубинских “интернационалистов” очутится либо рядом с диктатором, либо неподалеку.
Если потребуется — убить обоих. Но при возможности — пощадить кубинца. Здесь у Фроста имелся особый расчет.
Наемник тщательно осмотрел проселок. В Монте-Асуль эдакие дороги называют “шоссе”. Воля хозяйская…
Шоссе охраняли четверо. Во всяком случае, трое из них явно были солдатами, облаченными в полную полевую форму. Сказать что-либо определенное о четвертом Фрост не спешил, ибо сия достойная личность, обнаженная до пояса, ни знаков армейского различия, ни оружия при себе не имела. Зато имела увесистую ветвь, усеянную длинными, по-видимому, чрезвычайно прочными колючками.
Упомянутому предмету человек сыскал странное и весьма эффективное применение.
В обочину шоссе были вколочены два деревянных столбика. Меж ними, привязанная за ошейник двумя веревками, беспомощно извивалась — даже возможности метаться ей не оставили — рыжеватая собачонка. Не большая, могучая, способная обороняться псина, а маленькая, — наверняка безобидная и безответная тварь.
Человек, с очевидным наслаждением, изо всех сил избивал злополучную собаку своим устрашающим шпицрутеном. За что, почему, какого дьявола? Удары сыпались один за другим. Собака уже вывалила язык и лишь тихонько, бесконечно жалобно взвизгивала.
Парню, подумал Фрост, наверное, просто нравится истязать. Кого угодно… Вот и подыскал удобную жертву…
— Ми нападать? — осведомился швед по имени Свернбьорг: рыжеволосый великан, чьи плечи смахивали на круглые пудовые гири. Пулеметные ленты выглядели на шее исполина чуть ли не дамскими бусами. А сам пулемет, зажатый огромными ручищами, казался купленным в отделе детских игрушек.
— Это мы нападаем, — поправил Фрост. — А ты и еще двое идете в обход, исследуете близлежащий городишко, угоняете грузовик. Тяжелый грузовик, но не слишком. Не междугородный трейлер! Понял?
— Дак дочно, зэр!
— Все равно, едва лишь мы раздобудем себе машину, — сказал Фрост, когда швед и его товарищи скрылись между стволами, — подымется шум. Давайте подымем его чуток раньше… Внимание, отдаю приказ.
Люди навострили слух.
— Эта архимерзопакостная сволочуга, бьющая собаку, достается мне. И только мне! Это моя добыча, понятно?
— Понятно, сэр.
— Тогда сами знаете, как быть и что делать.
Очереди грянули короткие, но меткие. Расстояние было невелико, а времени взять верный прицел доставало в избытке. Трое солдат рухнули, точно подкошенные.
Вооруженный палкой садист обернулся, округлил глаза и застыл, ошеломленный донельзя.
Восемь человек неторопливо близились, держа наперевес внушительные штурмовые винтовки.
— Tu eres, — начал Фрост, у которого от лютого бешенства неожиданно всплыли в памяти глубоко прятавшиеся испанские фразы, — tu eres hijo de malaputa… Hablas ingles?[10]
— Si, — ответствовал не успевший опомниться мерзавец. — Да…
— Ну, так вот тебе, выблядок злопаскудный! — взревел Фрост и нажал на гашетку своей CAR— 16.
Грянули три выстрела.
В груди коммуниста возникло многоточие, аккуратности которого мог бы позавидовать иной типографский наборщик. Но безукоризненная картина тотчас пропала: ударившая фонтаном кровь так и хлестнула на дорожную пыль. Рамоновец повалился ничком и даже не дернулся, как бывает обычно.
Англичанин Гивэнс, отрядный врач, подошел, наклонился над собачонкой, поглядел на Фроста. Отрицательно помотал головой…
Всем, кроме обнаженного до пояса палача, наемники метили только в головы. Обмундирование осталось целым, а пятна крови срочно смыли и отстирали в ближнем ручье.
Натянули на себя еще мокрую форму. В тропическом климате одежда сохнет за четверть часа, уведомил Фрост. При эдакой жарище воспаление легких и радикулит никому не угрожают, облачайтесь на здоровье.
Половина десантников — те, которым полевая форма пришлась впору, — превратились в коммунистических бойцов.
По внешности, во всяком случае.
Фрост услыхал далекий гул мотора, обернулся, увидел стремительно близящееся облако пыли. Убитых уже отволокли в заросли, оставшиеся в пятнистых комбинезонах наемники нырнули туда же, а четверо изготовились, перегородив большак редкой цепочкой.
Готовиться, как выяснилось, было не к чему. Впереди замаячило внушительное рыло двухтонного грузовика. Пассажирская дверца распахнулась, и радостный, сияющий Кудзихара замахал товарищам рукой. Сидевший за рулем швед нажал на тормоза и с визгом остановил машину. Выпрыгнул, оставив двигатель работать на холостом ходу.
— Хороший грузовик? — только и спросил Фрост.
— Хороший! — осклабился Свернбьорг. — Зачьем било украдывать плохо?
Фрост поглядел на часы.
— В городе тихо? Вас не заметили?
— Нет, — молвил Кудзихара. — Никто и ухом не повел. Улицы точно метлой очистили.
Правильно, подумал Фрост. Паршивый провинциальный городишко. Зачем рамоновцам беспокоиться о нем, если даже сам он о себе не желает беспокоиться?
— По местам! — крикнул он остальным наемникам. — В кузов! Под брезент!
