Фрост захохотал.
— Фрэнк, но ты совсем не в моем вкусе! Какие могут быть свидания? Окстись.
Марино вновь ухватился за револьвер, но Лундиган уже стоял сбоку, прижимая винтовочное дуло к виску итальянца.
— А ну-ка, довольно паясничать! — заревел громадный Густав. — Это к обоим относится! Давайте собирать пожитки да к полковнику Цзиню поспешать! Это свиданьице похлеще вашего будет…
Фрост опять рассмеялся. Отнюдь не над словами Густава, в которых и остроумного-то ничего не замечалось. Он смеялся над Фарборном и Марино.
Получить пленку он решил твердо. Каким образом — пока не знал и сам. А Фарборн обязательно и непременно займет выдающееся общественное положение. В преисподней…
Фрост шагал по тропке, предварительно вручив оставшемуся позади Густаву все свое оружие, за вычетом браунинга, демонстративно держа поднятыми обе пустые ладони. Ощущение было не из приятных.
Из-за каждого куста или валуна глядели черные бусинки азиатских глаз. По левую сторону струился в чаще маленький ручей, и Фрост услыхал, как шлепают вброд чьи-то ноги.
“Лишь бы полковник разумел по-вьетнамски! — тоскливо размышлял наемник. Сам он кое-как, понимал китайский язык, однако разговаривать не умел. — И лишь бы оказался на месте…”
Иметь дело с подчиненными Цзиня равнялось бы самоубийству.
Фрост еще больше развел поднятые руки, подчеркивая свое полнейшее миролюбие. Потом принялся орать на вьетнамском:
— Большая сделка для полковника Цзиня! Он захочет со мной говорить! Кто меня пристрелит, провинится перед командиром! Важное известие для полковника Цзиня!
“Пожалуй, для них мой вьетнамский звучит примерно так же, как для меня звучал английский в устах той деревенской девки”, — мельком подумал Фрост. И завопил пуще прежнего:
— Я безобиден! Вас гораздо больше! Возьмите меня на прицел! Я пришел говорить…
Фрост непроизвольно ухмыльнулся, представив своих англосаксонских предков, которые довольно похожим образом шли на переговоры с тихоокеанскими дикарями, суля тем в подарок охотничьи ножи, разноцветные бусы и грошовые зеркальца.
Меняются времена, меняются посулы… Внезапно три человека шагнули на тропу впереди Фроста, и стали в ряд, заслоняя капитану путь. Средний из них казался офицером. Все трое были вооружены штурмовыми винтовками М—16, вероятно, трофейными, оставшимися после вьетнамской кампании.
— Твоя говорит по-английски.
В устах офицера фраза прозвучала не вопросительно, а чисто утвердительно.
— Да, кажется, — с деланной беззаботностью ответил Фрост. — Иду предложить хорошую сделку полковнику Цзиню. Помощь в борьбе с генералом Ченом.
Офицер внимательно слушал, но понимал, видимо, с трудом.
— Генерал Чен умри, полковник Цзинь делайся, однако, большой-большой вождь, — пояснил Фрост. — А ты бери мой пистолет. Вот.
— Не надо. Твоя касайся револьвер — шибко быстро умирай. Другой твой люди где?
— Там, — кивнул Фрост, — в начале тропы. Так моя приказывай.
— Их сюда ходи — тоже умирай, — сказал офицер.
— Какая жалость, что ты явный китаец! Какая бы звезда индейских фильмов получилась!
— Моя не понимай.
— Не страшно, я просто болтаю… Светский разговор веду.
— Твоя ходи за мной, мало-мало болтай, однако.
— Угу, — согласился Фрост, улыбнулся, повиновался. Но едва лишь руки наемника начали успокоенно расслабляться и опускаться, за спиною щелкнул ружейный предохранитель.
— Да у меня просто бок чешется! — посетовал Фрост, предусмотрительно воздерживаясь от взгляда через плечо.
— Твоя иди…
Прогулка вдоль незримого ручья отняла несколько минут. Солнце уже опускалось, но жара не спадала. Впрочем, под особо раскидистыми древесными кронами распаренного Фроста обдавало нежданно заметным сырым холодом, от которого по-настоящему знобило.
Они повернули направо, поднялись на пологий откос, направились по гребню. Отсюда Фрост уже различал военный лагерь. Множество палаток, одна из них заметно крупнее и поместительнее прочих. Над нею возносилась труба, из трубы шел жидкий синеватый дымок.
Фрост заключил, что это и есть генеральный штаб полковника Цзиня.
Остановившись неподалеку от входа и не оборачиваясь, офицер сказал капитану:
— Твоя ожидай тут.
Китаец исчез в командирской палатке, ответив на приветствие часовых. Те опять вытянулись по стойке “смирно” и застыли, словно деревянные.
— Сигарету? — спросил Фрост у своих провожатых, указывая глазами на карман.
Один из бойцов — улыбчивый и толсторожий — согласно кивнул. Фрост очень медленно засунул руку в куртку, извлек пластиковый портсигар, зажигалку, оделил “Кэмелом” обоих стражей и не забыл о себе. Когда портсигару настало время вернуться на место, второй охранник приблизился и попытался выхватить у капитана курево. Поспешно сделав полшага назад, Фрост затряс головой.
Китаец красноречиво приподнял штык американской штурмовой винтовки.
Но вдруг и сам он, и его скалящийся товарищ вытянулись, взяли винтовки “на караул”, щелкнули каблуками.
Фрост обернулся.
Высокий, худощавый, прямой, точно шомпол, китаец стоял на пороге. Седые виски. Маленькие, будто приклеенные к верхней губе, усики. Фрост улыбнулся.
— Вредно для здоровья! — подмигнул он своим провожатым и спрятал избавленный от грабительских лап “Кэмел” поглубже.
— Кто вы? — спросил незнакомец.
— Хэнк Фрост, капитан — вернее, отставной капитан, — американских войск особого назначения. Прибыл сюда по делу.
Фрост говорил, не выпуская горящей сигареты изо рта.
— Я — полковник Цзинь Чжао-Ню. Главнокомандующий этими отрядами. По какому делу прибыли?
Фрост рассудил за благо немедленно выплюнуть окурок.
— Прибыл, чтобы помочь вам одолеть соперников и стать предводителем всех прочих предводителей, — отчеканил он, буквально переводя принятую среди гангстеров итальянскую фразу. — Не удивляйтесь такому решительному заявлению. Это вполне в моих силах. Согласны побеседовать наедине?
Полковник Цзинь еле заметно усмехнулся.
— Вы — или законченный безумец, или большой мудрец. Последнего я пока не думаю, но время покажет… Прошу в палатку. Пожалуй, не откажетесь от чашки черного кофе? Угадал?
Фрост осклабился:
— Весьма приятно после хорошей сигареты.
И последовал за полковником.
Он ожидал невыносимой жары, однако в палатке было почти прохладно по сравнению с окружающей духотой. Усевшись напротив Цзиня, в складном шезлонге, за импровизированным, составленным из пустых бочек столом, явно служившим полковнику для делопроизводства, Фрост постарался устроиться поудобнее.
