повторных полетах за взятком, пчеле помогают добраться к цели наземные дорожные вехи.
В конце обратного пути на пасеку последние приметы — цвет и расположение ульев — служат уже дополнительными указателями.
Не случайно, очевидно, и то, что на стенках улья, на прилетной доске и перед летком можно иногда видеть пчел, которые стоят головой к летку и энергично работают крыльями, подняв кверху брюшко с выпяченным пахучим валиком. Похоже, что, распространяя запах семьи и подавая совершенно неизвестным пока способом ультразвуковые призывные сигналы, они как бы выкладывают посадочный знак пчелам, возвращающимся из полета.
Замечено, что больше всего пчел бывает занято на таких маяках посадки ранней весной, в первые дни полетов, или после того, как семья поселилась на новом месте, то есть и в том и в другом случае, когда летные трассы еще не освоены.
Вполне естественно, что летным пчелам свойственно «чувство дома», помогающее им вернуться к своему летку. Ведь одни они снабжают всю колонию пропитанием, из которого К тому же производится воск и сооружаются соты гнезда, вне которых (здесь следует снова напомнить это) пчелиная семья не способна существовать.
В пчелиной семье добытчицами средств к жизни являются одни лишь летные пчелы, все же остальные лишь перерабатывают доставленное сырье и воспитывают новое поколение. Без инстинкта, надежно привязывающего летных пчел к дому, пчелиная семья не могла бы жить.
Этот инстинкт развит очень сильно и необычайно изощрен. Если днем, в летные часы, несколько повернуть улей, установив его летком в другую сторону, то большинство рабочих пчел, возвращающихся из полета, будет садиться не на прилетную доску, а на место, где она лежала раньше. Если отодвинуть весь улей в сторону, то, как бы хорошо он ни был виден, почти все пчелы по-прежнему будут подлетать к старой стоянке и только после долгих дополнительных поисков найдут вход в него.
Всем поведением, всем существом своим свидетельствуют сборщицы, что они крепко и надежно привязаны к местоположению улья, к родной семье. А в то же время в любой семье стражи, стоящие у летка, хорошо принимают и чужую рабочую пчелу, если только она, прилетев, принесла с собой груз пыльцы или нектара.
Пчелы могут принять и голодных, ослабевших чужаков, когда они вливаются в их семью. А вот пчел-«воровок», которые прилетают, чтобы набить зобик медом и унести корм к себе в улей, пчелы быстро распознают, преследуют, гонят, а нередко и убивают.
ПОРА РОЕНИЯ
ВЕСНА на исходе, близится лето. Жизнь в ульях кипит. Летные пчелы снуют с летка в поле и обратно, строительницы тянут соты, кормилицы и воспитательницы ежеминутно подливают в ячейки корм молодым и взрослым личинкам. Дозревают под восковыми крышечками куколки; молодые пчелы, прогрызая крышечки, выходят из ячеек и принимаются очищать покинутые ими колыбели. Неутомимо ходит по сотам и откладывает яйца матка. Она постоянно окружена свитой пчел, которые круглосуточно кормят ее, облизывают язычками и поглаживают усиками. Уборщицы чистят соты и дно гнезда. Строительницы чинят ячейки, тянут новые соты. Вентиляторщицы, не двигаясь с места, работают крыльями, дружно выгоняя через леток чрезмерно теплый и влажный воздух. Охрана караулит леток. Толпятся у входа разъевшиеся трутни…
Трутни?! Когда они появились здесь? Их ведь не было в улье в начале весны.
Это молодые пчелы первых весенних поколений около месяца назад построили несколько сот более крупных, чем пчелиные, трутневых ячеек, а матка отложила в них вскоре не-оплодотворенные яйца, из которых на двадцать четвертый — двадцать пятый день и вышли трутни.
За то время, пока они росли, на сотах успели появиться восковые наросты маточников, в которых развивались личинки— зародыши будущих маток. И вот маточные личинки выросли, заполняя собой ячейки, и пчелы запечатывают их выпуклыми крышечками.
Уже через несколько дней после того, как первый из маточников запечатан, тревожная лихорадка охватывает мирное пчелиное гнездо.
Это может происходить в мае или в июне, в ясный и безветренный день, согретый жарким солнцем. Прилетная доска перед ульем постепенно заполняется беспорядочно и как бы бесцельно слоняющимися пчелами. Их становится все больше и больше. Каждая, прежде чем покинуть улей, досыта, до отвала напилась тяжелого, зрелого меда из ячеек. Толпами, волнами выплескиваются отяжелевшие пчелы из летка, растекаются по прилетной доске, разбрызгиваются по стенкам, грузно взлетают.
Причудливыми зигзагами во всех направлениях носятся они над ульем в роевой пляске и наполняют воздух гудением, которое вызывает из улья новых и новых пчел.
Вместе с пчелами на прилетную доску раньше или позже выходит и старая матка.
Уже за несколько дней до выхода роя рабочие пчелы ограничивали старую матку в кормлении. Это началось еще тогда, когда на сотах гнезда заложены были первые мисочки и началось оттягивание маточников. Свита пчел-кормилиц, сопровождающих старую матку в ее странствованиях по сотам, постепенно стала редеть. По мере того как росли маточники, число пчел, окружающих старую матку, все уменьшалось, и они все реже ее кормили. К тому же в свите оставалось все меньше молодых пчел- кормилиц, поэтому матка получала все меньше кормового молочка, а затем питание молочком и вовсе прекратилось. Матка перестала червить, заметно похудела и убавила в весе.
И вот она, похудевшая, доползает до края прилетной доски и взлетает, а через несколько минут опускается на ветку соседнего дерева, или на забор, или на камень. Сюда одна за другой десятками и сотнями продолжают слетаться и свиваться в плотный рой все вылетевшие из улья пчелы, только что неистовствовавшие в воздухе золотой метелью.
В рое, вышедшем из улья, может быть десять, двадцать, тридцать тысяч пчел, иногда и того больше.
Считается, что даже злые и раздражительные пчелы во время роения становятся добрыми, миролюбивыми. Так оно нередко и бывает: ведь их зобики переполнены медом и пчеле физически нелегко привести в движение стилет жала.
Иногда несколько роев, вышедших из- разных ульев одновременно, свиваются в один гигантский рой.
Вися густой массой, пчелы как бы кормят друг друга, должно быть перераспределяя между собой взятые из дому запасы меда.
На поверхности роя можно наблюдать бурное кружение отдельных пчел. Это танцы разведчиц роя, или, как их еще называют, пчел-квартирьеров, — танцы, через которые сообщается информация о направлении полета к месту, где рой может поселиться.
Установлено, что пчелы-квартирьеры, подобно пчелам-сборщицам, отражают в фигурах своих танцев не только направление полета и примерное расстояние до цели, но и достоинства, удобства будущего гнезда.
По танцам и поведению разведчиц-квартирьеров роя можно определить, в каком направлении и как далеко полетят пчелы, какое именно место облюбовано ими. Так однажды удалось установить, что рой собирается перелететь метров за 300 на северо-восток в полуразрушенную заводскую трубу. Расстояние и направление полета сообщили фигуры танца, а об остальном сказали две дополнительные подробности: на танцующих пчелах хорошо видна была черная, как сажа, пыль и они сильно пахли копотью.
Но в одном рое могут одновременно танцевать пчелы, зовущие рой сразу в несколько разных мест. От чего, спрашивается, зависит в таких случаях окончательный выбор?
В отличие от пчел-сборщиц, совершающих обычно короткие танцы по одной-две минуты, пчелы- квартирьеры роя могут танцевать часами.
Пчелы-сборщицы, закончив танец, улетают за кормом, квартирьеры же, даже прекратив танец, не улетают, а, отдохнув, возобновляют кружения.
Продолжительность танца зависит от того, насколько удобно для поселения место, о котором рой
