И тогда на повестку дня встанет вопрос о диагнозе…
А поставить диагноз, руководствуясь международной классификацией болезней, не удастся. Но ведь есть конкретные жалобы и проблемы: у нас подбородочек дрожит, мы плакали 30 минут без остановки, а вчера срыгнули целых четыре раза, а на прошлой неделе очень сильно дрыгали ногами и т. д.
Алгоритм взаимоотношений детского врача и родителей в рамках отечественной ментальности совершенно не предусматривает фразы типа 'все нормально, оставьте дитя в покое' или 'успокойтесь, перерастет'. Стандартная процедура любого врачебно-родительского контакта начинается с вопроса 'на что жалуетесь?' и заканчивается конкретным диагнозом. Ситуация, при которой родители всем довольны, — удивительная редкость. Врачебный осмотр, в ходе которого не будут обнаружены никакие отклонения от норм, сроков и стандартов, — явление уникальное. Сочетание редкого и уникального — это уже вне комментариев.
В то же время и жалобы, и выявленные в ходе осмотра ненормальности сплошь и рядом на диагноз, собственно говоря, не тянут. Ну не все замечательно, ну не так кое-что, ну не совсем так кое-где, но это ж не повод лечиться-спасаться-обследоваться… Но произнести, а тем более написать фразу 'что-то не так' или 'с мозгами что-то не так' — это ж окончательно и бесповоротно подорвать доверие к медицинской науке вообще и к конкретному врачу в частности.
И тут приходит на помощь замечательный диагноз — 'перинатальная энцефалопатия'. Диагноз чрезвычайно удобный в силу своей внешней учености и неопределенности.
Здесь есть еще один очень интересный нюанс. Конкретный неврологический диагноз — реальный повод для серьезного лечения, очень часто в условиях стационара. Отсюда отчетливая тенденция к тому, что чем ближе к больнице — тем больше ясности и определенности. Неудивительно в этой связи, что в роддомах, отделениях патологии новорожденных и детских неврологических стационарах диагноз 'перинатальная энцефалопатия' не встречается практически никогда. Там, где есть повод серьезно лечить, нельзя без серьезного и осмысленного диагноза.
Проиллюстрируем это следующими примерами.
Наиболее распространенный вариант энцефалопатии у детей раннего возраста — так называемая
По тем же данным, на долю ГИЭ приходится примерно половина всех перинатальных повреждений нервной системы.
Здесь имеется в виду следующее. Среди выявляемых в перинатальном периоде болезней нервной системы выделяют: уже упомянутую нами гипоксически-ишемическую энцефалопатию; родовые травмы, инфекции, врожденные аномалии и нарушения обмена веществ. Так вот, примерно половина — это ГИЭ, вторая половина — все остальное.
Несложно посчитать, что если на долю ГИЭ приходится 0,8 %, то все вместе — 1,6 %, максимум 2 %. Приведенные цифры относятся к доношенным детям. У недоношенных, а их около 10 %, поражения нервной системы встречаются намного чаще, так что итоговую цифру можем смело увеличить еще в 2 раза.
Подведем итог всей этой арифметики. Конкретный диагноз перинатального поражения нервной системы может быть установлен у 4 % детей, в то же время перинатальная энцефалопатия выявляется в детских поликлиниках нашей страны у 50 % детей, а в некоторых лечебных учреждениях эта цифра достигает 70 %!!!
Еще раз прошу вдуматься в эти фантастические цифры: конкретные, требующие лечения болезни нервной системы имеют место максимум у 4 % детей, но каждая вторая мама отправляется в аптеку за лекарствами 'для мозгов'.
Именно эти походы в аптеку представляют собой важнейшее звено в рассматриваемой теме. Ведь что получается: половина детей имеют диагноз 'у вас с мозгами что-то не так', что в переводе с русского языка на медицинский звучит как 'перинатальная энцефалопатия'. Казалось бы, ну и что тут такого страшного? Ну поговорили, написали, разошлись по домам в конце концов! Но ведь так не получается, ибо как из жалобы вытекает диагноз, так из диагноза вытекает лечение. Ибо, коль уж сказано 'А' (перинатальная энцефалопатия), так приходится говорить 'Б' (— попейте эти таблеточки). А если вышеупомянутое 'Б' не сказать, так это значит быть равнодушным и невнимательным. Как же можно ничего не делать, если такой страшный диагноз!!!
Лечение перинатальных поражений нервной системы лекарствами — это вообще отдельная тема. Дело в том, что после воздействия на мозг ребенка повреждающего фактора (травма, кислородное голодание и т. д.) начинается острый период энцефалопатии, который длится 3–4 недели. Именно в остром периоде необходима активная лекарственная терапия, которая способна серьезным образом повлиять на исход болезни. Далее следует восстановительный период, когда эффективность фармакологических средств очень невелика и акцент делается на принципиально другие методы помощи — массаж, физиопроцедуры и т. п.
Несложно заключить, что визиты в детскую поликлинику никогда не происходят в остром периоде болезни, так что даже при серьезных неврологических проблемах лечение лекарствами в большинстве случаев не нужно и бесперспективно. Что уж говорить про болезни несерьезные или про не болезни в принципе…
И в этом аспекте неопределенное, умно-ученое, но ничего не требующее и ни к чему не обязывающее понятие 'перинатальная энцефалопатия' представляет собой конкретное зло. Именно зло, поскольку сплошь и рядом инициирует действия и явления совершенно ненужные, иногда опасные — эксперименты с лекарствами, ограничения нормального образа жизни, хождения по медицинским учреждениям, материальные потери, эмоциональные стрессы.
Искоренить это зло практически невозможно. Можно лишь изменить к нему отношение. Изменить отношение и понять
И это повод улыбнуться и потерпеть.
3.37. Внутричерепное давление
И разве не справедливо будет считать, что перестает быть причиной причина, у которой нет следствий!

Представить себе женщину, интересующуюся вопросами детского здоровья и не слыхавшую о внутричерепном давлении (ВЧД), — просто невозможно.
Фразы типа 'у нас внутричерепное' или 'мы лечим внутричерепное давление' настолько прочно вошли в лексикон среднестатистического посетителя детской поликлиники, что многие просто перестали задумываться над смыслом этих слов.
Тем не менее частота разговоров, частота диагностирования и частота лечения вовсе не свидетельствуют о том, что само понятие 'внутричерепное давление' или диагноз 'повышение внутричерепного давления' в свою очередь понятны широким массам трудящихся.
Хотя на первый взгляд все вроде как очевидно. И суть проблем (с точки зрения обывателя) выглядит примерно так. Есть голова. Там внутри есть мозг, сосуды, в сосудах давление — это ж все знают — вон и у