повстречается с круглой, мокрой и тёмной личностью. В завершение он перепутал линию жизни с линией головы и уведомил экзаменаторшу, что она должна была умереть ещё в прошлый вторник.
— А нам ничего хорошего и не светило, — угрюмо пробурчал Рон, уже на мраморной лестнице. Он только что порадовал Гарри, признавшись, что долго и подробно рассказывал об уродливом мужике с бородавкой на носу, которого видит в хрустальном шаре, а потом поднял голову и понял, что описывает отражение экзаменатора.
— Нам вообще не надо было этим заниматься, — сказал Гарри.
— Зато теперь точно можем бросить.
— Да, — кивнул Гарри. — И не надо будет притворяться, что нас волнует излишняя близость Урана и Юпитера.
— А мне, с сегодняшнего дня, плевать, если в моей чашке заваркой написано: «Умри, Рон, умри» — я просто выброшу её в помойку, где ей, собственно, и место.
Гарри засмеялся, но увидел, что их догоняет Гермиона, и на всякий случай, чтобы её не раздражать, сделал серьёзное лицо.
— По-моему, я нормально сдала арифмантику, — сообщила она. Гарри и Рон вздохнули с облегчением. — Сейчас после ужина быстренько просмотрим звёздные карты…
В одиннадцать вечера они поднялись на астрономическую башню. Небо было ясное, безоблачное, идеальное для экзамена. Луна заливала серебром всё вокруг; было свежо. Экзаменуемые встали к телескопам и, по команде профессора Марчбэнкс, начали заполнять контурные звёздные карты.
Марчбэнкс и Тофти прохаживались сзади, наблюдая, как ребята наносят на карты точные координаты видимых в данный момент звёзд и планет. Стояла тишина; лишь изредка шелестел пергамент, поскрипывали при вращении телескопы, да шуршали перья. Прошло полчаса, час; золотые прямоугольнички, мерцавшие на земле, стали исчезать — в замке одно за другим гасли окна.
Гарри почти закончил наносить на карту созвездие Ориона, когда парадные двери замка, находившиеся как раз под тем местом, где он стоял, отворились. Свет из вестибюля по каменным ступеням крыльца пролился во двор. Гарри, чуть изменив положение телескопа, поглядел вниз. По ярко освещённой траве двигались пять или шесть длинных теней. Потом двери закрылись, и школьный двор опять поглотила тьма.
Гарри приник глазом к окуляру, навёл фокус и нашёл Венеру. Потом оторвался, чтобы отметить её на карте, но снова отвлёкся и замер с занесённым над пергаментом пером. Прищурившись, он заметил идущих по газону людей. Если бы те не двигались и лунный свет не скользил бы по макушкам, то различить их в темноте было бы невозможно. Возглавляла процессию какая-то приземистая фигура, и Гарри, несмотря на расстояние, по походке догадался, кто это.
Интересно, с чего это Кхембридж вздумалось прогуливаться по окрестностям после полуночи, да ещё в такой большой компании? Покашливание за спиной заставило Гарри вспомнить, что он на экзамене. Где там эта Венера? Он уже и забыл… Прижав глаз к объективу, Гарри отыскал её снова и занёс перо над картой, как вдруг — его чуткое ухо ловило любые подозрительные шорохи — услышал вдалеке стук, эхом разнёсшийся по пустынному двору, и, сразу после этого, глухой собачий лай.
У Гарри сильно забилось сердце, и он оторвался от телескопа. В окнах хижины горел свет, и на их фоне чётко прорисовывались силуэты подошедших к дому людей. Открылась дверь. Шесть чёрных фигур переступили порог, вошли в хижину. Дверь закрылась. Воцарилась тишина.
Гарри сделалось не по себе. Он оглянулся: что там Рон и Гермиона, видели? Но за его спиной в это время проходила профессор Марчбэнкс. Гарри не хотел, чтобы она подумала, будто он списывает, и поспешно склонился над своей картой, якобы что-то пишет, но на самом деле смотрел на хижину. Люди теперь двигались за окнами, почти закрывая свет.
Гарри почувствовал на затылке взгляд профессора Марчбэнкс и прижался к окуляру, уставившись на луну, положение которой определил ещё час назад. Потом, когда профессор Марчбэнкс отошла, из хижины раздался рёв, громко слышный даже на астрономической башне. Несколько человек рядом с Гарри оторвали головы от телескопов и повернулись к хижине.
Профессор Тофти сухо кашлянул.
— Не отвлекаемся, не отвлекаемся, мальчики и девочки.
Большинство тут же приникли к окулярам. Гарри повернул голову влево. Гермиона не отрываясь смотрела на жилище Огрида.
— Э-хем… осталось двадцать минут, — сказал профессор Тофти.
Гермиона вздрогнула и вернулась к заполнению карты. Гарри тоже вспомнил о своей работе, заметил, что вместо «Венера» написал «Марс», и наклонился, чтобы исправить ошибку.
Со двора донеслось громкое БАМ-М! Одновременно несколько человек вскрикнули «Ой!» — слишком резко повернув головы на звук, они ударились о телескопы.
Дверь хижины широко распахнулась. В образовавшемся круге света была ясно видна массивная фигура, орущая, потрясающая кулаками, окружённая шестью другими людьми. Они, судя по тонким красным лучикам, направленным на человека в центре, пытались усмирить его сногсшибальными заклятиями.
— Нет! — закричала Гермиона.
— Милая моя! — воскликнул донельзя шокированный профессор Тофти. — Вы на экзамене!
Но никто больше не обращал внимания на звёздные карты. Метавшиеся внизу красные лучики почему-то не причиняли Огриду никакого вреда; он по-прежнему был на ногах и, насколько видел Гарри, упорно сопротивлялся. Над двором носились крики, вопли; кто-то заорал: «Будь же благоразумен, Огрид!»
В ответ прогремел голос Огрида:
— Иди ты к дьяволу, Давлиш, меня просто так не возьмёшь!
Гарри видел крохотного Клыка, который, пытаясь защитить хозяина, наскакивал на нападавших; потом пса ударило сногсшибателем, и он упал без чувств. Огрид издал яростный вой, поднял виновного в воздух и отшвырнул прочь — человек пролетел десять футов, упал на землю и остался лежать неподвижно. Гермиона ахнула и прижала руки ко рту. Гарри оглянулся на Рона. Тот смотрел испуганно. Им ещё не доводилось видеть Огрида в таком бешенстве.
— Смотрите! — пискнула Парватти, перевешиваясь через перила и показывая на подножие замка. Парадные двери опять распахнулись; по залитому светом газону одиноко побежала длинная чёрная тень.
— Да что ж это такое, — озабоченно проговорил профессор Тофти. — Осталось всего шестнадцать минут!
Его никто не услышал: все следили за человеком, который стремительно летел к хижине, в самое сердце сражения.
— Как вы смеете! — закричал человек на бегу. — Как вы смеете!
— Это Макгонаголл! — шёпотом воскликнула Гермиона.
— Оставьте его! Оставьте, я сказала! — прозвучал из темноты голос профессора Макгонаголл. — На каком основании…? Он ничего не сделал…
Гермиона, Парватти и Лаванда дружно вскрикнули. Те, кто напал на Огрида, ударили по Макгонаголл как минимум четырьмя сногсшибателями. Она была на полпути от замка к хижине, когда красные лучи попали ей в грудь; мгновение она стояла, испуская загадочное красное мерцание, а потом ровно, как доска, упала на спину и осталась неподвижна.
— Гальпийская горгулья! — завопил профессор Тофти, тоже позабывший об экзамене. — Без предупреждения! Возмутительно!
— МЕРЗАВЦЫ! — взревел Огрид. Крик долетел до самой вершины башни, и в замке зажглись несколько окон. — СВОЛОЧИ ПРОКЛЯТЫЕ! ВОТ ВАМ… И ВОТ ВАМ…
— О бо… — выдохнула Гермиона.
Огрид наотмашь ударил сразу двух нападавших; те свалились без чувств. Огрид согнулся пополам, — Гарри подумал, что сногсшибатель всё-таки настиг его — но великан тут же распрямился, взваливая на шею какой-то мешок. Через секунду Гарри сообразил, что это бесчувственное тело Клыка.
— Держите его, держите! — визжала Кхембридж. Однако, единственный оставшийся подручный не торопился лезть под кулаки Огриду. Он пятился прочь так быстро, что споткнулся о своего поверженного коллегу и упал. Огрид, с Клыком на плечах, повернулся и со всех ног побежал в сторону ворот. Кхембридж послала вдогонку последний сногсшибатель, но промахнулась. Огрид растворился в темноте.
На астрономической башне царило напряжённое молчание — все, разинув рты, наблюдали за сражением. Потом профессор Тофти слабым голосом пролепетал:
— Э-м… ребята, осталось пять минут.
Гарри заполнил всего две трети карты, но ему было уже не до экзамена. Едва тот закончился, они с Роном и Гермионой наспех поставили телескопы на место и ринулись вниз по винтовой лестнице. У подножия собралась толпа. Никто и не собирался спать, все громко, возбуждённо обсуждали событие, свидетелями которого только что стали.
— Вот дрянь! — теряя голос от гнева, выкрикнула Гермиона. — Напасть ночью, исподтишка!
— Она хотела избежать сцены, как с Трелани, — изрёк Эрни Макмиллан, протискиваясь к ним сквозь толпу.
— Огрид-то молодец, а? — сказал Рон, но вид у него был скорее напуганный, чем восхищённый. — Интересно, а почему сногсшибатели от него отскакивали?
— Это всё кровь гигантов, — дрожащим голосом объяснила Гермиона. — Они же как тролли, непрошибаемые… но вот… бедная профессор Макгонаголл… четыре сногсшибателя в грудь… а она ведь не молоденькая…
— Ужасно, ужасно, — проговорил Эрни, театрально мотая головой. — Ладно, я пошёл спать. Спокойной всем ночи.
Народ стал расходиться, продолжая обсуждать случившееся.
