— Да ты что?!
— Да ерунда, — невозмутимо продолжил Огрид, — Думбльдор предупреждал, что так может быть. Но кое-что Каркус всё же скумекал и подозвал гигантов, которые смыслили по-нашему, они ему всё и перевели.
— А ему понравился подарок? — спросил Рон.
— А как же! Столько шуму было, когда они наконец дотумкали, чего мы им принесли, — Огрид перевернул мясо прохладной стороной. — Очень понравился. Ну, а потом я сказал: «Альбус Думбльдор просит Гурга поговорить с его посланником завтра, когда тот вернётся с другим подарком»…
— А почему нельзя было поговорить сразу, в тот же день? — не поняла Гермиона.
— Думбльдор велел не спешить, — объяснил Огрид. — Чтобы сначала они увидели, что мы держим свои обещания. Сказали: «придём завтра с другим подарком» — и пришли завтра с другим подарком. Чтоб создать о себе хорошее впечатление, ясно? И дать им время — пусть проверят первый подарок, поймут, что он и правда хороший, и захотят получить ещё. А вообще, эти Каркусы, они такие: пристанешь к ним с чем-то непонятным, они тебя и прихлопнут как муху, чтоб не надоедал. Поэтому мы, кланяясь на ходу, поскорее убрались с глаз долой и нашли себе хорошую пещерку. Там и переночевали. А наутро, когда шли назад, Каркус уже вовсю нас выглядывал.
— Вам удалось поговорить?
— Да. Только сначала мы подарили ему красивый боевой шлем — гоблинского производства, нерушимый, все дела — а потом сели и поговорили.
— И что он сказал?
— Да не так чтобы много, — ответил Огрид. — Он больше слушал. Но кое-какие обнадёживающие вещи всё же были. Он, скажем, слыхал про Думбльдора, как тот боролся против истребления последних гигантов в Британии. И вроде ему, Каркусу, даже было интересно узнать, чего ему хочет сказать Думбльдор. И другие гиганты, особенно те, кто тумкал по-нашему, подошли поближе и тоже слушали. В тот день мы ушли довольные, обещали вернуться наутро с новыми подарками. Но в ту же ночь всё пошло наперекосяк.
— Как это? — удивился Рон.
— Ну, я ж говорю, им, гигантам, не годится жить стадом, — печально промолвил Огрид. — В особенности таким огромным. Против природы не попрёшь — убивают друг друга и всё тут. Каждые несколько недель — по пол-племени. Все постоянно дерутся: и мужчины, и женщины, и те, кто раньше был в разных племенах… Это не говоря про драки за еду, за место у огня, за спальные места. Вроде бы, раз такие дела, раз вся порода вот-вот вымрет, им бы успокоиться, а они…
Огрид тяжко вздохнул.
— В ту ночь разразилась настоящая битва. Мы смотрели сверху, с порога пещеры. Долго-долго, много часов. Шум стоял — с ума сойти. Когда взошло солнце, снег был весь красный — а его башка валялась на дне озера.
— Чья башка? — ахнула Гермиона.
— Каркусова, чья ж ещё, — мрачно сказал Огрид. — А у племени был новый Гург, по имени Голгомат. — Огрид вздохнул ещё тяжелее. — Лезть с дарами к новому Гургу через два дня после того, как братались со старым, было как-то не очень, и вообще мы подозревали, что он не станет нас слушать, но не попытаться было никак нельзя.
— И вы пошли с ним разговаривать? — не веря своим ушам, воскликнул Рон. — Несмотря на то, что он оторвал голову другому гиганту?
— Пошли, куда деваться, — пожал плечами Огрид, — зачем же мы столько времени потратили? Чтоб через два дня отправиться восвояси? Пошли, с подарком, который хотели дарить Каркусу. Только я ещё рта не раскрыл, а уж понял — ни черта не выйдет. Голгомат сидел в шлеме Каркуса и лыбился, нагло так. Огромный, из самых крупных там. Чёрные космы, такие же зубы и — ожерелье из костей. Человечьих, по виду. Но делать нечего, выкатил я перед ним рулон драконьей кожи и завёл свою песню, мол, дар Гургу гигантов… Ну, а через секунду уже болтался вниз головой, двое его дружков меня схватили…
Гермиона прижала руки к губам.
— Как же ты выпутался из такой передряги? — воскликнул Гарри.
— А и не выпутался бы, если б не Олимпия, — ответил Огрид. — Выхватила палочку и давай колдовать! Раз, раз! В жизни такого не видал! Долбанула тех двух, которые меня схватили, по глазам конъюктивитным заклятием, они меня и выпустили. Да только стало ещё хуже — гиганты страсть как не любят, когда против них применяют магию. Пришлось поскорей уносить ноги. И уж после соваться к ним в лагерь нечего было и думать.
— Вот так история, — прошептал Рон.
— Почему же ты так долго добирался домой, если вы пробыли там всего три дня? — спросила Гермиона.
— Какие ещё три дня! — возмутился Огрид. — Разве ж мы могли подвести Думбльдора!
— Но ты сам только что сказал, что вернуться было невозможно!
— Днём — нет. Пришлось разработать другой план. Пару дней мы отсиживались в пещере и наблюдали. И, прямо скажем, ничего хорошего не увидели.
— А что, он ещё кому-то оторвал голову? — Гермиона брезгливо поджала губы.
— Если бы, — буркнул Огрид.
— А что?
— А то, что скоро мы узнали — Голгомат не всех колдунов не жалует, а только нас.
— Упивающиеся Смертью? — сразу догадался Гарри.
— Да, — мрачно отозвался Огрид. — Двое. Ходили к гигантам каждый день, носили дары Гургу. Их он за ноги не подвешивал.
— А откуда ты знаешь, что это были Упивающиеся Смертью? — спросил Рон.
— А я одного из них узнал, — проворчал Огрид. — Макнейр, помните? Его ещё присылали казнить Конькура. Маньяк проклятый! Любит убивать не меньше Голгомата. То-то они спелись.
— Значит, Макнейр убедил гигантов присоединиться к Сам-Знаешь-Кому? — в отчаянии воскликнула Гермиона.
— Ты попридержи гиппогрифов-то, дай закончить! — возмущённо вскричал Огрид. Если вначале он вообще ничего не хотел рассказывать, то теперь было видно, что процесс повествования доставляет ему истинное наслаждение. — Мы с Олимпией всё как следует обтолковали и решили: пусть Гург склоняется на сторону Сами-Знаете-Кого, это ещё не значит, что и остальные тоже, а потому стоит попытаться переманить к себе противников Голгомата.
— А как их отличить-то? — спросил Рон.
— Ясно, как. Их без конца избивали, — терпеливо разъяснил Огрид. — Те, что посообразительней, держались подальше, прятались в пещерах, совсем как мы. Ну, мы и решили походить ночью по пещерам, посмотреть, кого можно уговорить.
— Вы по ночам входили в пещеры к гигантам? — в голосе Рона звучало благоговейное почтение.
— Да мы больше боялись не гигантов, — сказал Огрид, — а Упивающихся Смертью. Думбльдор велел по возможности не попадаться им на глаза, а они ведь знали, что мы где-то рядом — от Голгомата, я так думаю. Вот в чём беда-то. Ночью, пока гиганты спали, мы бродили и думали, как пробраться к ним в пещеры, а Макнейр и тот, второй, шныряли по горам и разыскивали нас. И задачка же мне была справляться с Олимпией, — косматая борода Огрида приподнялась вместе с уголками губ, — так и рвалась на них напасть… ох, и темперамент же у неё, у Олимпии… огонь, как есть огонь… что же… французская кровь…
Огрид затуманившимися глазами посмотрел в огонь. Гарри дал ему тридцать секунд на лирические воспоминания, а потом громко откашлялся.
— Что же было дальше? Удалось вам подобраться к другим гигантам?
— Чего? А… Удалось. На третью ночь после того, как убили Каркуса. Выбрались мы потихоньку из своей пещеры, спустились в лощину и только смотрели во все глаза, как бы не попасться в лапы Упивающимся Смертью. Сунулись в несколько пещер — без толку, зато в шестой нашли сразу трёх гигантов.
— В пещеру, наверно, было не пролезть, — заметил Рон.
— Рюхль бы не прошмыгнул, — кивнул Огрид.
— И они на вас не бросились? — спросила Гермиона.
— Может, и бросились бы, если б были в форме, — ответил Огрид, — а у них и сил-то не осталось. Голгомат их забил до потери сознания. Они, как очнулись, заползли в первую попавшуюся пещеру. Там у них один слегка соображал по-английски и растолковал наши слова остальным, и вроде они всё неплохо восприняли. Ну, стали мы к ним ходить, навещать бедолаг… В какой-то момент вроде даже убедили шесть-семь…
— Шесть-семь? — в порыве чувств перебил Рон. — Очень даже неплохо! Они что, придут и будут вместе с нами сражаться против Сам-Знаешь-Кого?
Но Гермиона спросила:
— Что ты имел в виду, когда сказал «в какой-то момент», Огрид?
Огрид печально посмотрел на неё.
— Воины Голгомата устроили налёт на пещеры. И уж те, кто выжил, не хотели больше иметь с нами дела.
— То есть… гиганты не придут? — Рон был разочарован.
— Нет, — Огрид глубоко вздохнул и опять перевернул стейк, — но, чего могли, мы всё сделали. Передали сообщение Думбльдора, кое-кто его понял, а некоторые, может, и запомнили. Вдруг кто из них не захочет оставаться с Голгоматом и решит уйти с гор… Тогда, может, они вспомнят, что Думбльдор хорошо к ним относится… и придут.
Снег постепенно заваливал окошко хижины. Внезапно Гарри почувствовал, что подол его робы совершенно мокрый: это Клык,
