– Веселая, почти озорная улыбка скользнула по лицу Итгола.
– Ваша планета давно интересует нас. Путь развития, по которому вы двигаетесь, – перспективный. Однако опасности есть, и они способны завести в тупик. Такое уже происходило на других планетах. Вот эти-то возможные отклонения мы и хотим изучить и попытаться предупредить, не вмешиваясь в…
– Но… – решил я возразить ему.
– Ты хочешь сказать: непоправимое совершилось – катастрофа? – перебил он.
Я молча кивнул: это я и имел в виду. Ради чего изучать какие-то опасности, если цивилизации уже нет?
– Успокою тебя: никакого взрыва на вашей планете не было. Подобный исход возможен лишь в одном из вариантов действительности.
Вот тут-то я и услышал от него такое, что померкли все прочие чудеса, каких я нагляделся на Земтере и на Карсте. Оказывается, сами Карст и Земтер не настоящие. Все мы находимся внутри искусственного времени-пространства. Итгол назвал его гидерфантомом. О том, как этот гиперфантом создан, я и не пытался узнать. Все равно бы не понял.
– Ничего сверхъестественного или чудесного, – заверил Итгол. – Люди планеты Алиен давно используют модель гиперфантома для исследований возможного будущего других цивилизаций. Модель позволяет проводить одновременно практически бесконечное число опытов. Только среди землян я был один из множества. Обыкновенно человека берут в тот момент, когда у себя он на время исчезает, например, его накрыла снежная лавина. По окончании опыта каждого возвращают на место, и участь, какая была уготована человеку, не минует его.
Испытуемые не подозревают, что происходило с ними: перед тем как возвратить на место, их облучают на специальной установке, и они забывают все, что пережили, находясь в модели гиперфантома.
– И я… я тоже ничего не буду помнить?
– Так надо.
– А если бы суслам удалось вздернуть нас на виселице, я бы уже не возвратился на Землю?
– Никакие опасности испытуемым не угрожают. В этом случае опыт автоматически прекращаетсяи человек оказывается там, откуда был взят.
– Но тогда бы его не облучили…
– Верно. Такие случаи были. Но ведь этому человеку все равно никто не поверит. Да и сам он скоро перестанет верить себе – посчитает сном.
– Поскольку меня не повесили и теперь ничто не помешает вам облучить меня, есть смысл раскрыть мне всю правду,-стараясь придать своему голосу как можно больше простодушия, сказал я.
У меня созрел план, как надуть Итгола и всех ихлюдей планеты Алиен.
– Это можно. Поскольку я уже начал говорить, продолжу. Хоть и поступлю вопреки правилам.
Я и не пытался выяснить, как создан гиперфантом: млих знаний явно было недостаточно для этого. Да Итгол и не вдавался в подробности.
Люди Алиена прекрасно знали нашу историю и все няшй достижения, и не только в области техники, но Также в искусстве и морали. Моделируя в гиперфантоме возможное будущее, они как бы давали зеленую улицу какой-либо тенденции, наметившейся у нас. Им хотелось знать возможные последствия. В случае со мной проверяли, куда может привести тенденция к безумной технизации и стандарту, будто бы облегчающим жизнь. А в области морали у них была задача проверить тенденцию в умах отдельных людей к установлению единоличного господства.
Меня взяли в гиперфантом, когда я попал в снежный обвал. Действительность раздвоилась: что произошло со млой настоящим, я узнаю, когда завершится опыт.
Я так и не уяснил до конца, почему они не могли проверить будущее без меня. Понял одно: Итголу непременно нужно было отыскать меня в модели гиперфантома. Иначе весь опыт шел насмарку, пришлось бы начинать все сначала.
Еще немного – и меня возвратят в снежную лавину, откуда взяли. Итгол, вероятно, забыл про это. Он убежден, что известие о скором возвращении на Землю должно обрадовать меня.
Я едва не позабыл про Эву. Меня ничуть не опечалило, что ни Либзе, ни Герия, ни всех остальных земтерян в подлинной действительности нет и не будет. Но с тем, что и Эва – такой же фантом, как и они, я не хотел примириться.
Итгол не дослушал вопроса до конца.
– Эва не фантом, – сказал он. – Она проходит испытания, как и ты. Только в случае с нею испытывается будущее Земтера – не того, который ты застал в модели будущего, а настоящего, подлинного. Собственно, мы и занимались Эвой. Встреча с тобой явилась неожиданностью. То, что вы оба очутились в одном варианте лжедействительности, – редчайший случай. Вероятность подобного совпадения исчезающе мала и в расчеты не принималась. Тебя до сих пор не могут найти. Этим занята специальная экспедиция. Никому в голову не приходило искать тебя в параллельном варианте. Для нас это просто большая удача.
Я готов был пуститься в пляс – Эва не фантом.
– Но она очень странно ведет себя, – вспомнил я. – Многое мне показалось загадочным.
– Это не удивительно, – сказал Итгол. – Эва родилась на Земтере задолго до того, как планету захватили твои потомки. Туземцы Земтера обладали не пятью чувствами, как обычно, а больше. Только Эва и не подозревала о своих исключительных способностях. В том варианте действительности, который возник в гиперфантоме, коренных жителей Земтера не осталось. Эва была одинокой. Разумеется, подобное не случится на самом деле. Собственно, для этого мы и проводим испытания: необходимо знать все опасности, какие подстерегают Земтер.
Я хотел спросить у него, почему я иногда как бы слышу Эвин голос, читаю ее мысли, – но я удержался, промолчал. Мне впервые пришло в голову, что даже Итгол не знает всего – он и не подозревает о возникших у меня способностях. Но сам я, кажется, догадался, как появился у меня этот чудесный дар. Скорee всего это побочный результат карбон-эффекта; после того как я много раз надевал на себя проволочный колпак с записью четырех часов мальчишкиной жизни, во мне пробудились какие-то скрытные свойства – шестое чувство.
– Однако несмотря на свои способности, она не похожа на взрослую. Ей только с виду можно дать восемнадцать лет, – сказал я.
– Эву взяли на испытания, когда ей было всего пять лет, – объяснил Итгол. – После того как опыт закончится, она возвратится в свой возраст. Сейчас ей по житейскому опыту в гиперфантоме восемнадцать лет. На самом же деле – пять. Отсюда и странности ее поведения.
Корабль делал четвертый виток, а я все никак не мог разглядеть очертаний материков – облака искажали их до неузнаваемости. Я не отрывал глаз от иллюминатора. В соседнее окошко смотрел Нтгол. Посг штурмана в корабельной рубке заняла Игара. Это был один из старых, еще полуавтоматических линей. Когда-то на нем выполнялись рейсы между Землей и Карстом. Мы воспользовались этой рухлядью. Игара сказала, что предпочитает управлять кораблем сама.
– Мне еще на Земтере осточертело быть пленником автоматов, – заявила она.
Это я уговорил Итгола с Игарою ненадолго продолжить опыт – посетить Землю. Мне хотелось увидеть, какою она могла стать, если бы развитие пошло по пути, который испытывался в модели будущего. И еще у меня возник свой план.
Я все еще никак не привыкну к мысли, что нахожусь в каком-то гнперфантоме, где тысячелетия равняются секундам подлинной жизни.
'До чего красиво!' – отчетливо прозвучал голос Эвы.
Я оглянулся: в кабине ее не было. Она должна находиться в рубке, Игара взяла ее с собою. Эва просто липнет к ней, как ребенок к матери. Так она и есть ребенок и взрослая одновременно. В ней соединилось и то и другое: здесь, в гиперфантоме, она прожила до своих восемнадцати лет, а возвратится в свой пятилетний возраст.
Теперь я уже не удивляюсь, что слышу ее голос сквозь непроницаемую переборку между кабиной и рубкой.
Мне пришло в голову попытаться установить с нею контакт: ведь и она должна слышать меня.
'Эва, Эва! – мысленно произнес я. – Ты слышишь меня?'
