— Не знаю, — тихо шепнула Ксанта. — Ведь взрослые не всегда говорят нам правду… А мы уже не маленькие. Мы многое понимаем лучше, чем думают взрослые. Через год я и мои ровесники — весь наш класс — уедем из Серебристого Лебедя. Нас повезут далеко на запад, к подножию гор Тянь-Шаня. Там мы будем жить и учиться дальше, до окончания общей школы. А сюда приедет новая группа малышей.
— Значит, здесь у вас в Серебристом Лебеде — только школа первого круга?
— Да. Первые четыре класса. И мы с Марой сейчас в самом старшем. Второй круг мы пройдем в Средней Азии.
— И вам не жаль будет расставаться с Серебристым Лебедем?
— Жаль, конечно. Но там, куда мы поедем, тоже будет очень интересно. Человек не может оставаться всегда На одном месте.
— Ты права, Ксанта. Вот и я… Работал в Антарктиде, потом в Гренландии, а теперь…
— Я знаю, — шепнула девочка. — Нам рассказывала о вас наставница. И мы очень гордимся, что будем здесь вместе с вами. Вы расскажете нам о том, что видели и знаете? Не правда ли?
— Расскажу, если это будет вам интересно.
— О, очень!
Послышались мягкие шаги. В стеклянный домик неторопливо вошел Бука. Он осторожно нес в зубах уже знакомого мне сопливого кибера. Бука держал кибера за выступ кожаного воротника и всем своим видом выражал откровенное отвращение. Кибер вяло шевелил лапками. Из его длинного с раструбом носа в два ручья текло прозрачное масло. Бука положил кибера у наших ног, сел рядом и принялся посматривать то на нас с Ксантой, то на кибера. На кибера он глядел, с явным неодобрением.
— О-о, — печально протянула Ксанта. — И этот совсем расхворался. Бука приносит только тех, которые не могут работать…
Приковылял откуда-то Фома, сел рядом с нами и тоже принялся глядеть на лежащего кибера.
Красноватые глазки кибера вспыхивали и пригасали. Наверно, ему было совсем нехорошо.
Я достал из кармана очки в старинной роговой оправе, которых теперь нкто не носит, и трубку. Очки я нацепил на нос, трубку набил душистым табаком и закурил. Затянувшись несколько раз, я засучил рукава куртки.
— А ну, посмотрим, что с ним, — сказал я Ксанте. — Тащи сюда инструменты, помощница. Сейчас научу тебя лечить киверов от насморка.
Ксанта убежала.
В сущности, все оказалось чертовски просто…
— До чего же хорошая штука — работа, — сказал я моим новым друзьям.
Фома кивнул косматой головой и удовлетворенно проворчал что-то. Буа не ответил. Но по его взгляду я понял, что и он совершенно согласен со мной.
А кибер лежал на полу стеклянного домика и с надеждой посматривал нa всех нас.
Михаил Владимиров
Остров зеркального отражения
(Научно-фантастический рассказ)
Сколько ног у бабочки?
Мы дышим парами бензина,
И это для нас — о'кэй.
Неба серая тина
Над ямами площадей,
Пыльный ветер в ущельях,
Пляска цветных реклам.
Трупы лежат в постелях,
Живые ушли по делам.
Плотные, низкие облака лежали над Уикфилдом.
Верхние этажи небоскребов плыли в утреннем тумане. А внизу по сумеречным улицам уже текли автомобили, вспыхивая красными и оранжевыми тормозными огнями.
Джонни Мелвин проснулся, встал и босиком подошел к окну. В комнате стоял полумрак, смутно поблескивали стаканы с недопитым бурбоном. Лед в них давно растаял.
Окно смотрело в стену дома напротив. Кое-где горел еще свет. Никаких звуков не было слышно, кроме однообразного рычания голубей.
Как всегда, Джонни проснулся с ощущением неуверенности, неопределенного беспокоиства. Он знал, что позднее это пройдет. А сейчас стоял перед окном и курил сигарету, стряхивая пепел на пол.
Бэсси ушла поздно, не захотела, чтобы он оделся и проводил ее. Он выспался. В сущности, все было хорошо. Откуда эта бессмысленная рефлексия? Он здоров, молод, успешно подвигается на поприще репортера «Уикфилдских новостей». Нет никаких оснований для комплекса неполноценности и прочей психоаналитической: муры.
Он стоял здесь, как на необитаемом острове. Светало, гасли окна напротив, монотонно рычали голуби. Если наклониться и посмотреть вверх, можно увидеть геометрически выкроенный кусок серого неба. Он отчетливо ощущал свирепую пустынность окружающего.
И денег все-таки не хватает. Для того чтобы жениться на Бэсси, нужен собственный дом — изящное бунгало на краю города. Это дорого стоит.
Отличный город Уикфилд. Все в нем есть: и небоскребы, и подземка. Конная статуя Теодора Рузвельта в городском саду, сработанная Пиччони — скульптором-сюрреалистом. Розовая почтовая марка с изображением статуи, достоинством в один доллар, ценится филателистами.
Куда пошлет его сегодня шеф? Убийство, похищение, приезд знаменитости? Вечная гонка, некогда как следует обдумать статью, прочесть что-нибудь толковое. Платят, правда, хорошо, но все равно недостаточно. Ведь он когда-то мечтал стать писателем. Чтобы на всех углах продавали его роман в глянцевой бумажной обложке, на которой красовалась бы длинноногая блондинка с сияющей улыбкой. Чтобы издатели посылали ему чеки со всех концов страны. И поездка в Европу, — Париж, Париж!
А сейчас он совсем один в этой комнате. Один — с голубями. Бэсси, наверно, уже сидит в конторе. Который час?
Зазвонил телефон.
— Хэлло, Джонни, — сказал шеф, — я полагаю, вы читали книгу профессора Хогланда?
Говорить, по возможности, правду было одним из деловых принципов Джонни. Иначе можно влипнуть.
— Пет, сэр.
— Так прочтите. Об этой книге шумят. Затем возьмете у Хогланда интервью. Мне нужна статья. Срочно.
— Как называется книга, сэр?
— Эс Эй Хогланд, «Люди, звери, растения». Пока!
Джонни никогда не читал научных книг. Но эта была написана понятно. О чем только не пишут
